Франке У. Когда я закрываю глаза, я вижу тебя (Системная терапия и консультирование).

С терапевтической точки зрения целесообразно оставлять в своих формулировках пространство для более тонких процессов поиска самого клиента, которые от нас, как от посторонних, ускользают. Особенно когда мы имеем дело с чувствительными точками и хотим сначала повысить готовность клиента принять некую «правду» или если мы сами не уверены, верна ли наша интерпретация образа, имеет смысл использовать такие формулировки, как: «Похоже на то, как будто...». Тем самым мы открываем дверь, предоставляя клиенту самому решать, что (и когда) он будет делать дальше. Безапелляционное утверждение: «Это так», вынуждает его немедленно выбирать между «да» и «нет», что в данный момент для него может быть невозможно.
Иногда, несмотря на однозначное ощущение, что симптом ослабляет клиента и поэтому, согласно нашей модели, ему не принадлежит, нам не удается найти человека или ситуацию, к которому или которой он мог бы относиться. Это может быть связано с тем, что у нас слишком мало данных, так как в семье по разным причинам не передавалась информация о событиях и людях, и клиент действительно мало знает. Если ребенок родился вне брака или его родители разошлись еще во время беременности, то отец часто бывает неизвестен. Если в семье имели место случаи насилия, преступления (в том числе военные) или какие-то постыдные инциденты, иногда замалчивается и стирается из сознания целая линия. Бывает так, что все, кто мог бы дать какую-то информацию, уже умерли. В результате у нас недостаточно сведений, чтобы назвать элементы, которые были бы необходимы для того, чтобы развязать переплетение. И в данных обстоятельствах мы не можем их получить, или поиск точных сведений прервал бы процесс и отвлек внимание клиента от его концентрации и ориентированности на решение. В этом случае мы вводим в расстановку персонаж без определенного названия и наблюдаем, к какому результату приведет эта интервенция.
Примеры
В своем внутреннем образе клиентка видит, что отец смотрит не на нее, а сквозь нее. История отца ведет на войну, где он сначала сражался на передовой, а позже пережил нелегкие времена в лагере для военнопленных. Мы предполагаем, что душа отца осталась привязанной к произошедшим там событиям, хотя из описания не ясно, куда обращена эта связь: к живым или погибшим товарищам, к убитым им самим или его подразделением, к умершим в лагере или ко всем одновременно. Несмотря на недостаток информации, дополнить картину позволяет короткая и в то же время всеобъемлющая интервенция: «Что произойдет, если вы поставите сюда тех, кого не хватает?»

История семьи очень объемна, она включает в себя множество событий и деталей. Все указывает на то, что в предьщущих поколениях произошло что-то тяжелое, но, несмотря на все расследования, выяснить, что это было, не удается. Ни к чему не приводят и попытки интервенций. Такое впечатление, что клиент снова попал в сети, поскольку найти решение не получается и облегчения не наступает. Он стоит, не чувствуя никаких импульсов и не способный ни на какое движение. Я предлагаю ему произнести следующую фразу: «Я соглашаюсь с этим». Клиент удивленно спрашивает: «С чем?» — «С тем, с чем должно». Клиент кивает и выдыхает. Его внутренние процессы поиска получили новый толчок.
Вопросы, вопросы, вопросы
Чтобы активизировать собственный процесс поиска следующих хороших шагов для клиента, мы можем в беседе с ним и во время расстановки постоянно держать в уме некоторые важные вопросы и периодически просить клиента дать на них детальный ответ. Для собственной фокусировки и ясности полезно снова и снова задавать и себе, и клиенту такие вопросы, как: «Что важно?», «О чем на самом деле идет речь?»
Пока клиент переадресует решение своих проблем терапевту, сам он его не ищет. Если клиент то и дело возвращается к описанию проблемы, я столь же настойчиво спрашиваю: «И что поможет?» При этом речь идет не о том, чтобы тут же найти ответ, а о том, чтобы клиент увидел возможность такого вопроса как первого шага к решению. Иногда за одну сессию я задаю клиенту этот вопрос по десять, а то и больше раз. Его цель — побудить клиента вместе со мной исследовать его поле на предмет возможностей улучшения. Иногда он абсолютно точно знает, что могло бы помочь, и не делает этого. Повторно задаваемый вопрос снова и снова подводит клиента к его собственной способности найти решение и служит постоянному, постепенному выстраиванию модели формулирования ориентированных на решение вопросов.
Перемещение в другое время позволяет клиенту выглянуть за рамки проблемы. Моделирование хорошего будущего как личная цель и как настройка на улучшение нынешнего состояния начинается с вопроса: «А как должно быть?» (см. стр. 106). Уже в начале первой сессии, после приветствия и краткого описания симптоматики, можно задать вопрос: «Что вы будете делать, когда решите проблему?» или: «Как вы будете себя вести, когда сможете ее решить?» Взгляд клиента отрывается от проблемы и направляется на действия, которые он будет выполнять в том будущем, в которое он хочет попасть с нашей помощью. Нередко у него есть совершенно конкретные представления об этом, и, отвечая на дальнейшие вопросы, он обнаруживает, что кое-что он делает уже сейчас. В конце сессии он может получить моделирование будущего в качестве задания на дом: «Понаблюдайте, что произойдет, если в следующей сложной ситуации вы будете вести себя так, как будто уже справились с проблемой».
Язык
Тем, как мы говорим и какие слова выбираем, мы посылаем импульсы другим и самим себе и показываем, как мы думаем. Если мы говорим о проблемах, если они занимают нас в первую очередь, то все наши мысли крутятся вокруг них, все внимание сосредоточено именно на них, и тело реагирует на это соответствующими состояниями. В гипнотерапии это называется «проблемный транс». Если мы обращаемся к решению в хорошем будущем, решив больше говорить о нем и внутренне больше ориентироваться на него, то мы приводим себя в состояние «разрешающего транса», с которым тело тоже вступает в резонанс.
Мы можем сознательно принимать для себя это решение снова и снова и постоянно обращать на это внимание клиента: «Когда вы говорите о проблеме, как на вас это действует?» и «Как вы себя чувствуете, когда думаете о решении, представляете себе хорошее будущее и говорите об этом?» Выбор слов и выражений тоже влияет на то, какой предстает перед нами «реальность». Далее я приведу несколько возможных вариантов, которые доказали свою полезность и эффективность в моей повседневной практике.
В немецком языке будущее время можно выразить через грамматическую форму настоящего, что в данном случае является большим плюсом. Если мы спрашиваем: «Как выглядит ваша жизнь, если вам удается прекрасно справляться с ситуацией?», мы одновременно находимся и в настоящем, и в будущем. Благодаря использованию формы настоящего времени то, что должно случиться при благоприятном исходе, уже сейчас описывается как реальность.
Также рекомендуется говорить в форме изъявительного наклонения, которое описывает вещи как реально происходящие. В отличие от него, сослагательное наклонение разделяет все на два направления: «Что бы вы сделали, если бы вы могли?» Оно оставляет открытым вопрос, произойдет изменение или не произойдет, осуществит клиент какое-то действие или не осуществит. Изъявительное наклонение подспудно сообщает клиенту, что претворение его проекта в жизнь — лишь вопрос времени: «Что вы сделаете, когда вы сможете...?» или: «Что произойдет, когда вы это сделаете?» Точно так же во время расстановки интервенция: «Что было бы, если бы вы поставили за собой отца?» оказывает иное воздействие, чем вопрос: «Что произойдет, когда вы это сделаете?»
Манера спрашивать тоже отражается на течении разговора. Если вы задаете клиенту так называемые открытые вопросы, он будет отвечать не только «да» или «нет», а более подробно. Вопрос: «Что произойдет, если вы поставите за отцом его мать?» даст больше информации об изменениях, чем вопрос: «Для него так лучше?»
При этом простые главные предложения и вопросы без придаточных доступнее для понимания, чем длинные предложения, содержащие много информации, которая может быть противоречивой.
Когда мы проясняем запрос или моделируем хорошее будущее, предложения, содержащие отрицание, не приносят желаемой ясности. Если клиент, называя цель терапии, говорит: «Я больше не хочу быть таким депрессивным», мы практически не получаем информации, из которой мог бы вырасти образ будущего. Поэтому мы нацеливаем его на позитивное описание: «И как это должно быть?», или напрямую вводим правило, предписывающее обходиться без отрицаний и использовать только позитивные формулировки.
Если клиент начинает говорить по-детски, то есть возвращается к старой модели, то с ним можно поэкспериментировать на предмет того, каким будет эффект, если он будет говорить ясно, спокойно, взрослым, энергичным голосом. Контраст с прежним поведением делает разницу особенно заметной. Если клиент говорит очень тихо, мы просим его говорить громче и поэкспериментировать с разницей. Или можно пригласить его усилить проблемную позицию, доведя свою манеру говорить до крайности: «Как вы себя чувствуете, когда говорите еще более высоким голосом, еще больше причитаете, громче жалуетесь? Понаблюдайте за своим дыханием, зрительным контактом со мной, напряжением в теле...» То же самое относится к другим специфическим для клиента симптомам или физическим параметрам.