М.-Л. фон Франц. Фемининность в волшебных сказках.

Таким образом, бессознательное действительно является трикстером. Количество энергии, которое хотело причинить вред, теперь нашло свою цель. Сновидение просто фиксирует реальный факт, хотя сознание, с его моралью и предрассудками, ощущает его как нечто неуместное и внушенное исподволь. Такая сложность характерна для интерпретации сновидений и волшебных сказок. Что касается идентификации со сказочным героем или героиней, то совершенно очевидно, что мы сразу же с ними идентифицируемся и не можем с определенной степенью научной объективности, например, задать вопрос: кто они такие? В архетипических историях нужно уметь видеть образы в трансперсональной размерности. В сказке нет никакого сообщения о том, что в ней говорится об обычном человеке; ничего не говорится о внутренней, индивидуальной жизни девушки. Она родилась чудесным образом, заснула, проснулась и вышла замуж. Это совершенно абстрактный паттерн.
Исследователь фольклора Макс Лютти (Мах Lüthi) писал, что все сказочные персонажи являются абстрактными. Скорее следует сказать, что они - архетипические фигуры, которым не хватает человеческой амплификации. Абстракция - это нечто, от чего абстрагировалась жизнь, таким образом, архетипическое - значит трансперсональное. Мы могли бы сказать, что сказочные персонажи - это не реальные люди; они не наполнены реальной жизнью. Сказочная героиня - это схематичная фемининная фигура; как нам ее называть - Эго? Хороший способ, а способ вернуться обратно, который практикуют многие интерпретаторы сказок, - просто ходить в своих интерпретациях вокруг да около, не конкретизируя, что именно означает эта фигура. Специалисты в области литературы и философии, проявляющие интерес к юнгианской психологии, зачастую не употребляют юнгианские термины. Они избегают называть фигуру Анимой или Самостью, но при этом по существу говорят именно о них. На мой взгляд, это явная трусость. Почему бы нам не попытаться допустить, что Юнг открыл такие факторы, как Анима, Эго и Самость? Разумеется, сложность состоит в том, что такая юнгианская терминология может привести к «колючим» сложностям. Мы можем пробраться через колючую изгородь, которая заставляет нас уснуть, - ибо она уже больше непроницаема для нашего разума. Женщины любят рассуждать о понятии, введенном великим человеком, забывая проникнуть в его суть. У них наблюдается «сон разума», хотя все сказанное относится не только к женщинам!
Если мы попытаемся проникнуть в эту проблему, то следует сказать, что в одном случае, например, в отношении волшебницы-крестной, она рассматривается так, словно девушка была обычным человеческим существом, и бессознательное (волшебница-крестная) угрожает ее Эго. Если провести мифологическую амплификацию и сравнить образ девушки с Персефоной или другими богинями Весны, то следует сказать, что образ девушки - это аспект богини, и в таком случае ее следует называть юнгианским термином - Самостью. То, что этот образ девушки не является образом той или иной индивидуальности - какой-нибудь Мэри Миллер или Энн Смит, - это очевидно. Но почему она ведет себя как Эго? И почему мы полагаем, что Эго является совершенно индивидуальным?
Если спросить: «Что вы представляете собой как индивидуальность?» - большинство людей укажут на свое тело. Но задайте себе вопрос: «Что индивидуально в моем Эго?» Тот факт, что у меня есть Эго, не является индивидуальным; это самый общий и самый нормальный комплекс, присутствующий у всех людей. То, что Эго помогает при адаптации: «Я предупреждаю», «Я сочетаю одно с другим», и т. п. - не индивидуально. У одного человека это получается лучше, у другого хуже. У одних людей - одни ассоциативные способности, у других - другие. Функции, способствующие адаптации людей к внешней реальности, являются обычными для каждого человека. Эго обладает таким количеством общих черт, что можно долго ломать голову над тем, в чем заключается их индивидуальная сущность. Эту сущность можно выявить только посредством анализа; но как раз далеко не каждое Эго проходит через анализ. Однако существует архетипическое «Я», коллективная тенденция, одинаковая для каждого человека, и тот аспект, который в каком-то смысле присущ каждому человеческому существу.
Как этот архетипический аспект Эго связан с самостью? Если вы прочитаете работы Майкла Фордхэма, посвященные проблемам детства, и книгу Эриха Нойманна «Природа и история сознания» или поработаете с молодым пациентом, то увидите, что многие неврозы еще в самой молодости обращают эго-сознание вспять в своем развитии. Если посмотреть на бессознательные процессы, происходящие у детей, можно увидеть присутствие динамики импульсов, сновидений и фантазий, имеющей тенденцию к развитию зрелого Эго, которое должно быть у ребенка. Следовательно, мы можем сказать, что именно бессознательное хочет усиления Эго. Инфантильное Эго не хочет этого усиления. Именно импульс, исходящий из бессознательного, вызывает невротические расстройства, пытаясь побудить ребенка достичь более высокого уровня сознания, создать более сильный эго-комплекс. Школьный метод - способность сосредоточиться, превозмогая усталость, - будет неправильным без привлечения бессознательного инстинкта, выражающего тенденцию к развитию таких способностей. Таким образом, побуждение является общей человеческой тенденцией, т. е. архетипом, исходящим из Самости. Фордхэм говорит о символике сновидений, снящихся в раннем детстве, как о тенденции к созданию сильного эго-сознания; эта роль сновидений полностью отличается от их роли во второй половине жизни.
У молодых людей, находящихся на бисексуальной стадии пубертата, иногда развивается страсть к пожилым людям одного с ними пола. В процессе их анализа кажется, что бессознательное подкрепляет это обожание и подражание, эту прилипчивость к человеку того же пола. При поверхностном взгляде можно было бы интерпретировать этот образ сновидений либо как склонность к гомосексуализму, либо как символ Самости, ибо, оказывается, образ старшего брата или дяди обладает магическими качествами, например, спасителя или учителя. Естественная реакция юного обожателя состоит в том, что он сам хотел бы стать объектом восхищения пожилого человека. Поэтому образ сновидения становится моделью более взрослого отношения к жизни и более взрослого поведения. Он является проекцией Самости. Пока эго-комплекс еще слабый, эта проекция служит моделью, которой следуют и подражают. Он способствует построению более зрелого эго-комплекса. Принимая во внимание эти практические факты, вы можете сказать, что Эго имеет архетипическую основу, и что именно Самость создает эго-комплекс. Именно этот аспект подразумевается в образах главного сказочного героя или главной сказочной героини - архетипическая основа индивидуального Эго или паттерн Эго, находящийся в гармонии с Самостью.
Глава 2
В качестве иллюстрации формирования Эго мы можем вспомнить некоторые процессы, происходящие с лягушачьей икрой. На определенной стадии развития на одной стороне лягушачьей икринки появляется серое пятно. Эксперименты показали, что впоследствии это серое пятно постепенно развивается в голову. Если разрезать его нитью, то на свет появится двуглавая лягушка. Если его удалить, у лягушки не будет головы. Таким образом, вы можете экспериментально доказать, что серое пятно на икринке лягушки - это часть протоплазмы, которая при развитии становится головой. Если это пятно частично удалить, а затем капнуть на протоплазму чуть-чуть соляной кислоты, то серое пятно снова увеличится в размерах. Сформируется необходимая протоплазма, вырастет новая голова, и родится целая лягушка. Эго должно быть центром сформировавшегося в ней сознания, однако оно будет создано общей реакцией всей психической организации, которая является саморегулирующейся системой. Можно сказать, что латентный импульс, создающий Эго, воплощается в образе мифологического героя. Он обладает качествами, не соответствующими реальному Эго, но более прочно связан с архетипом общей психики.
Самые серьезные психические расстройства, с которыми сталкивается человек, включая невротическую и психотическую диссоциации, связаны с тем, что Эго не функционирует в соответствии с общими возможностями психики. Возникает некая дисгармония между ним и психическими структурами. При некоторых видах шизофрении имеет место неимоверное по объему продуцирование фантазий бессознательного - обеднение и сознательного мышления, и, как отметил Эйген Блейлер*, эмоций и аффекта. Сознательная личность находится в состоянии дисгармонии с изобилием и жизнеспособностью (vitality) бессознательного. Изобилие бессознательного попадает в очень тесный контейнер. Следовательно, одна из основных задач терапевтического лечения заключается в обогащении спектра эмоциональных реакций, позволяющих расширить и укрепить контейнер, чтобы он мог принимать эмоциональные импульсы, исходящие из бессознательного. Но существуют разные виды дисгармонии. Далеко не каждое невротическое расщепление происходит по этой причине, хотя, конечно же, такой вид диссоциации встречается часто.

* Блейлер, Эйген (нем. Eugen Bleuler; правильно читать: Ойген Блёйлер) (1857-1939) - швейцарский психиатр. Блейлер известен в основном введением диагноза шизофрении, которым он в 1911 году заменил используемое тогда понятие dementia ргаесох (преждевременная деменция) Э. Крепелина. Основным симптомом шизофрении Блейлер считал амбивалентность. Блейлер также ввел понятие «аутизм». - Прим. перев.

Эго-комплекс в особенности имеет тенденцию к диссоциации от оставшейся части психики и прекращению гармоничного взаимодействия с ней; он склонен действовать автономно. Следовательно, одна из самых существенных проблем человечества состоит в создании Эго, которое бы функционировало здоровым образом, то есть в соответствии с инстинктивной организацией человека. С одной стороны, мы отличаемся от других животных тем, что имеем сильный эго-комплекс. С другой стороны, наше развившееся [по сравнению с животными] сознание привносит опасность расщепления.