Захаров А. И. Игра как способ преодоления неврозов у детей.

мечи и пр.). Побеждали они поочередно. Осмелев, он стал стрелять из лука в фигуру воина-масаи. В заключительной части игры он лежал на полу и стрелял из пистолетов резиновыми пулями в идущих на него роботов (механические игрушки). Роботы, естественно, падали и уже никому больше не угрожали. К тому же некоторые роботы были без рук, кто-то из них вообще не мог сдвинуться с м.еста, явно подчеркивая свою беспомощность — таких уже трогать нельзя, несмотря на грозный вид.
После игры мать сообщила о значительном уменьшении у сына страхов мумии и инвалида. Ночью мальчик перестал плакать, хотя и прибегал к матери по привычке. Днем стал заметно спокойнее, ему не мерещилась, как раньше, в каждом углу мумия. И самое трогательное — после частичного снятия страха (требуется время, чтобы он прошел полностью) стали значительно нежнее отношения с матерью. Она рассказывала: «Он стал меня обнимать, целовать, недавно признался в любви, очень уж напоминает меня в детстве: та же впечатлительность и те же страхи. Меня было невозможно брать в кино. Я всего пугалась; даже если взрослым казалось, что страшного ничего нет, я его находила, выдумывала, представляла. Иногда я рыдала в кино от страха или жалости. А начались у меня страхи от увиденных ужасов именно в 5 лет (аналогия с сыном). Я это хорошо помню! И продолжалось все это лет до 13».
Мальчик еще два раза приходил с матерью и старшим братом к нам просто поиграть вместе с другими боящимися детьми. Дома игры продолжались, а на приеме мы, как всегда, хором произносили в конце: «Лева хороший мальчик. Мумии только в музее и в Египте. Мертвые есть везде, но Лева здоровый, сильный, и ему ничего не грозит. Он молодец, у него все получилось, и теперь он может заниматься чем хочет и как хочет (подразумевалась музыка)». А уже через месяц навязчивый
387
страх мумии (смерти) прошел окончательно. Мальчик добился успехов в музыкальном творчестве.
Страх родителей также нередко встречается в нашей практике. С иногородним мальчиком 8 лет с многочисленными проблемами мы работали ежедневно 7 дней. Главной эмоциональной проблемой у него был страх матери: очень уж она правильная, гиперсоциальная, типа А, с сугубо левополушарной направленностью. И муж у нее ходил по струнке и крестился каждый раз, прежде чем войти в дом. Причину такого строгого отношения ко всем представителям мужского пола мы выяснили, но как помочь мальчику в преодолении глубоко запавшего в душу страха? На предпоследнем занятии (после игр № 1—15) мы предложили ему быть строгим учителем, а мать, как и следовало ожидать, стала ученицей. Учитель вел себя подчеркнуто правильно, требовательно, даже придирчиво, все попытки ученицы высказать свое мнение пресекались: ее пересаживали на последнюю парту или же она стояла в углу; постоянно подчеркивались ее недостатки, пороки, ошибки и любые недочеты. Учитель в конце концов не выдержал и во всеуслышание заявил, что завтра будет родительское собрание и что если на нем будет кто-то отсутствовать, то последует немедленное отчисление из школы. Мать мальчика на собрании стала собой, а он по-прежнему играл роль учителя, выяснявшего, почему некоторые ученики неправильно себя ведут в классе: не поднимают вовремя руку, молчат или отвечают невпопад. Последовали советы, рекомендации. Все это старательно записывалось, а мать, между прочим, поняла, до какой степени она была неправа, как и то, что нельзя быть такой эгоистичной и не помешало бы родить второго ребенка, лучше девочку, похожую на нее. Действительно, через год появилась дочка, копия мамы, а мальчика она стала любить еще больше, впрочем, как и мужа. Значит, созрели чувства да и обстоятельства помогли, как и наша консультация и игра.
388
Для эмоционально-чувствительных и впечатлительных детей разлука с матерью в первые годы жизни представляет собой весьма серьезное испытание, способствующее нарастанию страхов и тревог, неуверенности в себе или, реже, агрессивности. Так, мальчик 4 лет не отпускал мать от себя ни на шаг (жили они вдвоем); после детского сада мог ударить в отместку за вынужденное посещение «любимого» учреждения. В ходе игры вначале мать заменяли курсанты, имитируя группу детского сада, затем все вместе шли домой, толкая друг друга, так как рядом не было воспитательницы. На втором занятии были игры № 1—3 («Пятнашки», «Жмурки», «Прятки»). Поскольку у матери были тяжелые роды с отсутствием схваток и преждевременным отхождение вод, то на третьем занятии были воспроизведены и сами роды по изложенной нами методике. На четвертом занятии проигрывалась разлука с матерью в первые годы жизни. Все незаметно исчезали, включая мать, а мальчик продолжал играть в присутствии специалиста, вышедшего затем из комнаты на короткое время. Когда все вернулись, стали хвалить мальчика, так как он нашел себе занятие и не плакал, как это делают совсем маленькие дети. После этого малыш перестал бить мать, которая оценила это и еще больше полюбила сына *.
Другому невротически привязанному к матери мальчику 7 лет помог его же сверстник, игравший как ни в чем не бывало в отсутствие взрослых и все более во-влекавший в спортивные игры нашего пациента. Участие матери оказалось излишним, и ей самой пришлось ждать, пока сын закончит играть. После игры ребенок стал вести себя более самостоятельно и уже не нуждался в ежеминутном присутствии матери.
* На примере этого случая очевидно, что, несмотря на изложенную нами последовательность игровых занятий, иной раз ее нужно менять в зависимости от конкретного случая.
389
Часто болеющий мальчик 10 лет требовал, чтобы мать провожала его в школу, встречала и была затем постоянно с ним рядом. Это началось, когда ребенку было пол-тора года, мать (типа А) вышла на работу, а сына отвезла к СВОИМ родителям в другой город. Там наш будущий пациент скучал, плакал, затем вроде бы привык, а когда его привезли обратно к трем годам, то мать не узнал, не обнял, не поцеловал. Затем его сразу отправили в детский сад, где он испытал потрясение, находясь среди вольно себя ведущих сверстников. Ему не удалось полностью адаптироваться в классе, он обособлен и одинок, хотя у него незаурядные способности и его хвалят все учителя.
Вначале мы проиграли разлуку с матерью. Мать осталась собой, дедушкой стал специалист, бабушкой — студентка. Драматизировалась разлука — мать загрустила, даже немного «всплакнула», и поезд под песню «Мы едем, едем, едем в далекие края...» двинулся с нарастающей скоростью к месту его первой «ссылки». Затем состоялась встреча с дедушкой и бабушкой, дотошно выясняющими у торопившейся в обратный путь матери, умеет ли внук сидеть на горшке, пользоваться ложкой и т. п. Одна группа курсантов хором говорила, что он ничего не умеет делать, его всему надо учить, другая группа так же эмоционально уверяла, что мать научила его всему, что нужно знать и уметь в таком возрасте. Тут же мальчик продемонстрировал все умения и навыки. Мать вскоре уехала. Если у мальчика после возвращения и были еще случаи энуреза, то после игры они прекратились полностью, мать поняла свои ошибки, стала более нежной и внимательной к сыну, тем более, что он у нее один.
Мальчик 6 лет с неврозом страха в 3 года испытал потрясение: захлопнулась дверь в квартире, и они с матерью оказались по разные стороны, пока не подоспела специа-лизированная помощь. Но страх замкнутого пространства
390