Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика.

К аналогичным выводам приводят и эксперименты, в которых от испытуемых требовалось определить истинность или ложность предложения относительно данной картинки или ситуации (Gough, 1965, 1966; Slobin, 1963, 1966). В этих экспериментах испытуемые должны были оценить истинность четырех типов предложений в отношении к определенным изображенным или воображаемым ситуациям: активное утвердительное, пассивное утвердительное, отрицательное и пассивное отрицательное. Все эти исследования показали, что для оценки пассивных предложений требуется больше времени, чем для активных, что отрицательные предложения требуют больше времени, чем утвердительные (активные или пассивные), что труднее всего оценивать пассивные отрицательные предложения. Эти исследования также дали возможность определить время, необходимое для обработки категории пассивности и негативности. Сравнивая время реакции на активные и пассивные предложения, можно определить ту разницу во времени, которая требуется на обработку пассивности. Аналогично можно определить время, необходимое для обработки отрицательного аспекта предложения, сравнивая время реакции на отрицательные и утвердительные предложения. Если эти две синтаксические категории, пассивность и негативность, рассматриваются независимо друг от друга при обработке предложения, можно предположить, что дополнительное время, требующееся для обработки пассивного отрицательного предложения, будет равно сумме времени, необходимого для обработки пассивности, и времени, необходимого для обработки негативности. Эксперименты показали, что это действительно так: суммы дополнительного времени, необходимого для оценки отрицательных и для оценки пассивных предложений, в сравнении с активными утвердительными предложениями приблизительно соответствовали дополнительному
времени, необходимому для оценки пассивных отрицательных предложений. Это согласуется с гипотезой о том, что пассивное отрицательное предложение есть сочетание пассивной и отрицательной трансформации. Следует, однако, отметить, что пассивно-утвердительные предложения легче понимать, чем отрицательные, хотя первые и сложнее синтаксически. Когда от испытуемых требуется понять предложение, существенной переменной оказывается категория утверждения — отрицания, как показали Уосон и Эйферманн. Видимо, определение истинности или ложности отрицательного предложения представляет какую-то трудность.
Исследования понимания предложений делают очевидным тот факт, что не только синтаксис вовлечен в реальные процессы обработки предложений. Фактически роль синтаксиса может поразительно меняться, если варьируются цели, которые может преследовать конкретное предложение. Например, в некоторых исследованиях (Slobin, 1966) оказалось возможным варьировать семантику ситуации таким образом, что исчезали различия между категориями пассивности и активности в смысле трудности обработки. В самом деле, бывают такие случаи, когда пассивное предложение нисколько не труднее понять, чем активное. Существуют ситуации, в которых из семантики предложения ясно, какое существительное является субъектом, а какое — объектом. В предложении типа The cat is being chased by the dog (Кошка преследуется собакой) любое из существительных может логически выполнять роль субъекта. Подобные предложения можно назвать обратимыми, потому что в них можно поменять местами существительные, ч тем не менее это будут нормальные английские предложения (например, The dog is being chased by the cat. — Собака преследуется кошкой). Пассивные формы обратимых предложений действительно труднее для понимания, чем их активные формы. Возможно, эти затруднения отчасти объясняются тем, что не так просто определить, какое из существительных является объектом. Но в экспериментах, исследующих процесс верификации предложений, можно использовать картинки, которые могут быть описаны при помощи необратимых предложений. Например, предложение The boy is raking the leaves (Мальчик сгребает листья) при перемене мест суще-
ствительных дает аномальное предложение The leaves are raking the boy (Листья сгребают мальчика). Это необратимое предложение. Пассивные формы подобных предложений — например, The leaves are being raked by the boy (Листья сгребаются мальчиком)—не труднее для понимания, чем активные. И опять-таки трудности в понимании предложения отчасти объясняются, по-видимому, семантикой. В необратимых предложениях не возникает проблемы определения субъекта, и поэтому пассивные формы таких предложений не создают особых трудностей для понимания.
Если проанализировать все исследования, посвященные проблеме понимания предложений (включая и работы, которые здесь не были упомянуты), то можно прийти к интересному выводу, который следует рассматривать в свете исторического развития психолингвистики. Некоторое время назад многие психолингвисты, в том числе и Миллер (см. Miller, 1962), разделяли мнение, что простые активные утвердительные предложения являются, так сказать, «психологически главными». Они небольшой длины, для их вывода требуется минимальное число грамматических трансформаций, и они, видимо, наиболее успешно могут быть использованы в различных экспериментальных заданиях. Однако сейчас более разумным представляется предположение, что различные типы предложений используются для описания различных типов ситуаций. Уосон указал на употребление негативных предложений для отрицания не соответствующих действительности, но правдоподобных ситуаций. Пассивные предложения тоже употребляются в специфических ситуациях. Пассивное предложение явилось предметом многочисленных психолингвистических экспериментальных и теоретических исследований. (См., например, Clark, 1965; Hayhurst, 1967; Sachs, 1967; Slobin, 1966, 1968; Turner, Rommetveit, 1967 a, 1967 b, 1968.)
Все эти работы подтверждают приведенное выше предположение, что пассивные предложения естественны и привычны в определенных контекстах. Так, пассивная форма в английском языке употребляется для выделения объекта действия, что позволяет поставить объект в начало предложения (например, The treaty was ratified by the Senate. Договор был ратифицирован сенатом).
Работа Тэрнер и Ромметвейта (Turner, Rommetveit, 1968) показала, что пассивная форма может иметь также и эмфатическую функцию, если специально обратить внимание испытуемых на запоминание активных и пассивных предложений. Это достигалось одновременным предъявлением предложений и соответствующих картинок, а затем картинки использовались в качестве подсказки, помогающей воспроизвести предложения. Картинки изображали либо действующее лицо, либо объект действия, либо общую ситуацию, описываемую предложением. Когда картинки использовались для подсказки, то изображения действующего лица или общей ситуации облегчали припоминание активных предложений, а изображения объекта действия облегчали припоминание пассивных предложений. При виде картинки с изображением объекта действия испытуемые часто вспоминали активные предложения в пассивной форме, а при изображении действующего лица или общей ситуации воспроизводили пассивные предложения в активной форме. Таким образом, сосредоточение внимания на объекте действия побуждает испытуемых начинать высказывание именно с него. Для этого требуется, разумеется, сформулировать предложение в пассивной форме.
Пассивная форма часто используется еще для одной цели (в чем нетрудно убедиться, пролистав эту книгу), а именно для того, чтобы избежать прямого упоминания субъекта действия — либо потому, что упоминание его не особенно существенно для контекста (например, В английском языке употребляется пассивная форма вместо Носители английского языка употребляют пассивную форму), либо потому, что субъект действия неизвестен (например, Два предложения были записаны на магнитофонную пленку). По данным лингвистов (см. Jespersen, 1924), в английской литературе от 70 до 94% пассивных предложений не содержат упоминания о субъекте действия. Использование пассивной формы без упоминания субъекта действия может быть вызвано определенными контекстами, и поэтому бессмысленно говорить о том, что пассивные предложения легче или труднее соответствующих активных предложений в этих контекстах.
Мы видим, насколько несбыточны наши надежды найти простой способ измерения трудности процесса обработки предложений на основе их синтаксиса, потому что предложения не являются только синтаксическими единствами. Это и синтаксические, и семантические, и прагматические единства, выполняющие познавательные, аффективные и социальные функции. Исследование взаимосвязи различных типов предложений с ситуациями их употребления позволит нам построить более адекватную модель психолингвистической активности — модель, в которой будет учитываться как языковая способность в строгом смысле слова, так и реализация этой способности в реальных ситуациях человеческой коммуникации.
Исследования, о которых вы только что прочитали, позволили нам узнать о речевой деятельности больше, чем о трансформационной грамматике, и вполне возможно, что именно они являются самой плодотворной областью психолингвистики. Мы уже знаем кое-что о роли памяти и контекста в обработке предложений. Мы уже убедились в том, что обработка предложения происходит на нескольких уровнях и что поверхностная структура не является достаточной для интерпретации предложений. То, что лежит глубже поверхностной структуры, безусловно, чем-то похоже на грамматику в том виде, как ее описывают лингвисты, но еще далеко (как лингвистике, так и психолингвистике) до выяснения полной картины. Если этот краткий обзор психолингвистических исследовании, посвященных процессу обработки предложения, пробудил у вас интерес к этой проблеме, вы можете узнать больше о ней, просмотрев журналы «Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior», «Language and Speech» п «Language and Language Behavior Abstracts».
Я полагаю, что психолингвистика 70-х годов будет более сложной и будет содержать больше лингвистических обобщений, чем в 60-х годах, и что больше внимания будет обращено на семантику и лингвистику глубинных структур. Еще одна область, которая должна получить более полное развитие, — это исследование речевого развития ребенка, и к этой проблеме мы с вами сейчас переходим.