Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика.

Каждый испытуемый прослушивал предложение только с одним щелчком.
Фодор и Бивер установили, что испытуемые более точно определяли момент подачи щелчка, если он раздавался между двумя основными синтагмами предложения, то есть между happy и was в нашем примере. Щелчки, которые давались до этой границы, обычно в показаниях испытуемого сдвигались вправо (то есть в место разрыва), а щелчки, дававшиеся после границы, сдвигались влево (то есть опять-таки на место разрыва). Фодор и Бивер пришли к выводу, что результаты «по-видимому, показывают, что основная синтаксическая граница играет большую роль в субъективной оценке момента появления шума, вклинивавшегося в воспринимаемую речь» и что это подтверждает гипотезу о том, что «единицы восприятия речи совпадают с составляющими».
Эти результаты могут показаться сомнительными, гак как можно предположить, что основная синтаксическая граница обозначается при помощи каких-то акустических средств, например паузы. В дополнительном исследовании Гаррет, Бивер и Фодор (1966) показали, однако, что нет никаких явных акустических признаков, отмечающих границы между составляющими. Этот удивительный факт нашел не менее удивительное подтверждение в эксперименте, где для сравнения были взяты пары предложений типа:
(1) As a resut of their inventions influence the company was given an award. (Благодаря влиянию их изобретения компания получила вознаграждение).
(2) The chairman whose methods still influence the company was given an award. (Президент, методы работы которого все еще оказывают влияние на компанию, получил вознаграждение.)
Когда испытуемых спросили, где они слышат самую продолжительную паузу в этих предложениях, они сообщили — как и следовало ожидать, — что самую долгую паузу они слышат в (1) между influence и the, а в (2) — между company и was. Восприятие паузы соответствует, таким образом, основным границам между составляющими предложений.
Затем следовала самая интересная часть эксперимента. Оба предложения были записаны на магнитофонную пленку, причем части предложений, не выделенные выше курсивом, поменялись местами, то есть конец предложения (2) переместился в начало предложения (1), и наоборот. Однако восприятие паузы испытуемыми осталось неизменным. То же самое наблюдается и с восприятием щелчка. В этой паре предложений щелчок давался либо на слове company, либо на слове was. Однако щелчок в этих предложениях воспринимался по-разному. В предложении (1) испытуемые слышали щелчок между словами influence и the, а в предложении (2)—между company и was. Но не забывайте: ведь предложения были акустически идентичны! Поэтому можно думать, что слушающий воспринимает предложение, основываясь на анализе структуры НС этого предложения, а не потому, что какие-то акустические признаки сигнализируют деление на сегменты.
Это открытие весьма вяжно, и оно оказало значительное влияние на многие работы по исследованию восприятия речи (см. Liberman et al., 1967). По-видимому, слушающий воспринимает звуки речи в соответствии с некоторой перцептивной структурой, на основе своего знания о правилах языка. Воспринимающий является поэтому активным интерпретатором акустических речевых сигналов, которые он получает.
ЗАПОМИНАНИЕ ПРЕДЛОЖЕНИЙ
Многочисленные психолингвистические работы связаны с вопросом о том, каким образом предложения представлены в памяти и существуют ли какие-то ограничения в человеческой памяти на обработку предложений. Почти не вызывает сомнения, что предложения имеют особый статус в памяти. Человек запоминает предложение не просто как цепочку слов, потому что легче запомнить конкретное предложение, чем случайную последовательность тех же самых слов. Кроме того, предложения с отклонениями от нормы гораздо труднее запомнить и воспроизвести, чем правильные осмысленные предложения. Отсюда ясно, что синтаксическая структура и значение играют большую роль в запоминании предложений. Кроме того, через короткое время после прослушивания предложения человек в состоянии повторить его общее содержание, хотя может и забыть некоторые детали его структуры; иными словами, человек может перефразировать или суммировать то, что он незадолго до этого слышал, часто не сознавая, что он не воспроизводит при этом предложение дословно. Вполне возможно поэтому, что значение и форма хранятся в памяти независимо друг от друга и что глубинное значение предложения более устойчиво в памяти, чем поверхностная структура, в которой это предложение выражается. Все эти выводы удалось сделать благодаря упорному, непрерывному труду исследователей-психолингвистов. Ниже рассмотрены некоторые эксперименты, которые дают представление о характере этих исследований.
Объем памяти
Ряд исследований убедительно показал, что объем памяти на предложения зависит не столько от числа слов в этом предложении, сколько от его грамматической структуры. Миллер и Айзард (Miller, Isard, 1964), например, провели эксперимент, в котором от испытуемых требовалось запомнить предложения, каждое длиной в 22 слова, но с разной сложностью «самогнездования» (self-embedding). Вот пример использовавшихся в этом эксперименте предложений, расположенных в порядке возрастания числа самогнездующихся конструкций.
(0) She liked the man that visited the jeweler that made the ring that won the prize that was given at the fair.
(Ей понравился человек, который пришел к ювелиру, который сделал кольцо, которое получило приз, который разыгрывался на ярмарке).
(1) The man that she liked visited the jeweler that made the ring that won the prize that was given at the fair.
(Человек, который ей понравился, пришел к ювелиру, который сделал кольцо, которое получило приз, который разыгрывался на ярмарке.)
(2) The jeweler that the man that she liked visited made the ring that won the prize that was given at the fair.
(Ювелир, к которому человек, который ей понравился, пришел, сделал кольцо, которое получило приз, который разыгрывался на ярмарке.)
(3) The ring that the jeweler that the man that she liked visited made won the prize that was given at the fair.
(Кольцо, которое ювелир, к которому человек, который ей понравился, пришел, сделал, получило приз, который разыгрывался на ярмарке.)
(4) The prize that the ring that the jeweler that the man that she liked visited made won was given at the fair.
(Приз, который кольцо, которое ювелир, к которому человек, который ей понравился, пришел, сделал, получило, разыгрывался на ярмарке.)
Очевидно, что последние два предложения трудно прочесть и понять, не говоря уже о том, чтобы запомнить. Миллер и Айзард обнаружили, что испытуемые легко запоминают предложения с одним или двумя придаточными, но запомнить предложение с тремя или четырьмя самогнездующимися придаточными было трудно всем испытуемым. Все пять предложений грамматически правильны, все одинаковой длины, но они создают различные нагрузки на непосредственную память. Это происходит из-за разрыва составляющих: существительные, стоящие в начале предложения, связаны с глаголами, которые находятся в конце. Таким образом, объем кратковременной памяти является чрезвычайно важной переменной, влияющей на речевую активность. Как пишут Миллер и Айзард, «вполне вероятно, что наша способность оперировать разрывными единицами сильно ограничена» (р. 292).
Хранение в памяти синтаксической информации
Сэвин и Перчонок (Savin, Perchonock, 1965) в своем эксперименте попытались показать, как связаны определенные аспекты синтаксиса с запоминанием предложении. Мы уже отмечали, что единицы, в которых человек кодирует и воспроизводит предложение, больше, чем отдельные слова. Сэвнн и Перчонок продемонстрировали роль синтаксиса в разложении предложений на единицы более крупные, чем слова.
Гипотеза, основанная на трансформационной грамматике, состояла в том, что предложение можно разделить на лежащее в его основе суждение и некоторую добавочную информацию о синтаксической структуре. Например, рассмотрим следующие предложения:
активное: The boy has hit the ball.
пассивное: The ball has been hit by the boy.
отрицательноe: The boy has not hit the ball.

пассивное отрицательнoe: The ball has not been hit by the boy.

Все эти четыре предложения содержат глубинное суждение о мальчике, который ударил по мячику. Кроме того, каждое предложение имеет особую синтаксическую структуру, о чем говорят названия перед каждым предложением. Последнее предложение, например, одновременно и пассивное, и отрицательное. Сэвин и Перчонок предполагали, что такие «грамматические ярлыки», как «пассивное», «отрицательное», «вопрос», занимают определенное место в непосредственной памяти.
Для проверки этого предположения они предлагали испытуемым запомнить предложения разных грамматических типов, а после предложения следовал список слов, которые тоже надо было запомнить. Лучше всего рассказать о процедуре исследования слешами самих исследователей:
«В стандартной экспериментальной серии испытуемый слышал предложение, за которым следовала цепочка из восьми слов. Он должен был запомнить предложение дословно и затем запомнить как можно больше отдельных слов. Ему давалось сколько угодно времени, чтобы запомнить это предложение следующая серия не начиналась, пока испытуемый сам не говорил, что он к ней готов. Предложения читались с нормальной интонацвей, между кондом предложения и началом списка слов была пауза в 5 сек. Слова этого списка читались со скоростью 3/4 сек на слово. Весь материал был записан на магнитофонную пленку» (Savin, Perchonock, 1965, p. 350).