Ялом Ирвин. Шопенгауэр как лекарство.

– Браво. Наконец-то я узнаю Тони, – сказал Гилл. – Добро пожаловать домой, старик.
– Теперь понятно, почему ты вел себя так странно, Тони, – сказала Ребекка. – Только-только у тебя начало наклевываться что-то с Пэм, и ты боялся все испортить. Вот почему ты прятался. Переживал, как бы твои темные пятна не всплыли наружу.
– Пятна пещерного человека, хочешь сказать? – спросил Тони. – Может, да, а может, и нет – не все так просто.
– То есть? – спросила Ребекка.
– То есть мои темные пятна, может быть, возбуждают Пэм. Но я не хочу об этом распространяться.
– Почему?
– Да хватит, Ребекка, неужели не ясно? Что ты пристала? Если я буду продолжать в таком духе, я могу спокойно распрощаться с Пэм.
– Уверен? – не унималась Ребекка.
– А ты как думала? Понятно, почему она все это затеяла. Потому что все кончено – она сама уже все решила. Да, что-то жарковато здесь. Пахнет паленым.
Джулиус повторил свой вопрос Пэм. В нехарактерном смущении она ответила:
– Сложно сказать. Нужно, чтобы прошло время. Знаю только, что мы оба не думали об этом – это произошло само собой, случайно. Мы пили кофе после занятий – вдвоем, потому что вы все разошлись. Тони предложил где-нибудь перекусить – мы часто ужинали вместе, но в этот раз я пригласила его к себе – у меня был суп. Он пришел, а дальше – пошло-поехало… Почему именно в этот день, а не раньше? Не знаю. Мы часто бывали – вместе: я говорила ему про литературу, давала книги, уговаривала продолжить учебу, а он меня учил столярному делу и даже однажды помог соорудить подставку под телевизор – маленький такой столик, да вы сами знаете. Почему дошло до постели именно в тот вечер? Не знаю.
– Что ты сейчас чувствуешь, Пэм? Я ведь знаю, нелегко говорить об интимных подробностях в присутствии любовника, – сказал Джулиус.
– Я настроилась.
– Хорошо, тогда такой вопрос: давай прокрутим назад – что именно больше всего волновало тебя в тот момент, когда все началось?
– С тех пор как я вернулась из Индии, меня волновали две вещи. Первое – твоя болезнь. Знаешь, я как-то натолкнулась на статью, в которой один псих доказывал, что люди спариваются из-за того, что подсознательно надеются зачать нового вождя, – полная чушь, конечно. Не знаю, Джулиус, как твоя болезнь могла повлиять на мою связь с Тони – может, я боялась, что группа распадется, и это подсознательно заставило меня искать каких-то более прочных отношений; может, я надеялась, что каким-то чудом это сохранит группу. Это просто догадки.
– Группы как люди, – заметил Джулиус, – они не хотят умирать. Возможно, твоя связь с Тони действительно была скрытой попыткой удержать ее от распада. Все группы хотят сохранить свои отношения, время от времени встречаться – правда, это редко удается в жизни. Я уже не раз говорил, что группа – это еще не жизнь: группа – это генеральная репетиция жизни,
и каждый из нас должен найти способ перенести то, чему он здесь научился, в свою реальную жизнь. Все, лекция окончена. Пэм, ты сказала, что тебя волновали две вещи: одна – это мое здоровье, а другая…
– Другая – Филип. Я постоянно о нем думаю. Меня тошнит от того, что он здесь. Ты сказал, что однажды он может стать для меня огромным плюсом, и я верю тебе, но пока что он был и остается огромным минусом – может быть, только с одним исключением: я так его ненавижу, что даже забыла про Эрла и Джона – по-моему, навсегда.
– Итак, – настаивал Джулиус, – Филип очень тебя волнует. Как ты думаешь, не мог ли он каким-то образом подтолкнуть тебя к Тони?
– Все возможно.
– Догадки?
Пэм покачала головой:
– Абсолютно никаких. Может быть, просто желание переспать: у меня уже несколько месяцев не было мужчин, а я к этому не привыкла. Наверное, дело в этом.
– Мнения? – Джулиус обвел глазами присутствующих.
Стюарт живо вскинул голову, и его острые, проницательные глазки блеснули:
– Между Филипом и Пэм не просто конфликт – они соперничают. Может быть, я преувеличиваю, но моя версия такова: Пэм всегда была лидером группы, всегда в центре внимания – еще бы. Преподавательница. Эрудитка. Шеф Тони. Что происходит потом? Что мы видим? Она уезжает на несколько недель, а когда возвращается, находит Филипа, который преспокойненько занимает ее место. Вот тут-то она и вышла из себя. – Стюарт повернулся к Пэм. – И к твоим давним обидам прибавились новые.
– И какое отношение это имеет к Тони? – спросил Джулиус.
– Может быть, таким образом она хотела показать себя. Если мне не изменяет память, Джулиус, они оба – и Пэм, и Филип – пытались тебе помочь, так? Филип принес историю про корабль, и, помнится, Тони ее горячо обсуждал. – Он повернулся к Пэм. – Вот тогда-то ты и почувствовала опасность. Тебе показалось, что ты теряешь свою власть над Тони.
– Спасибо, Стюарт, очень ценное замечание, – ответила Пэм. – По-твоему, чтобы конкурировать с этим зомби, я должна перетрахаться со всей группой. Так ты представляешь себе женскую логику?
– А вот это запрещенный прием, – откликнулся Гилл. – «Зомби» – это удар ниже пояса. Филип хотя бы держит язык за зубами и не срывается на людей. А ты, Пэм, – ты ядовитая штучка. Может, хватит метать икру?
– Это серьезный выпад, Гилл. Что происходит? – спросил Джулиус.
– Когда Пэм в таком состоянии, она напоминает мне мою жену, а я не собираюсь больше терпеть злобные выходки – от них обеих.
Немного погодя Гилл добавил:
– И еще меня бесит, что для Пэм я ноль, пустое место. – Он повернулся к ней. – Я скажу тебе наконец всю правду: я уже высказывал тебе все, что думаю – что ты генеральный прокурор и все такое, – так нет же. Как об стенку горох. Гилла нет. Гилл пустое место. Ты замечаешь только Филипа… и Тони. А ведь я говорю дельные вещи. Кстати, еще одно: я, кажется, догадываюсь, почему соскочил твой Джон: не из-за своей трусости, а из-за твоей злости.
Пэм, глубоко задумавшись, молчала.
– Так, было высказано много важных мыслей. Давайте разберемся и постараемся понять. Предложения? – спросил Джулиус.
– Пэм ведет себя очень смело, – сказала Бонни. – Могу представить, каково ей сейчас. И Гилл тоже молодец – не дает ей спуску. Ты очень изменился, Гилл, – к лучшему. Но иногда мне хочется, чтобы Филип сам себя защищал. Не понимаю, почему он этого не делает? – Она повернулась к Филипу: – Почему ты молчишь?
Филип покачал головой и не произнес ни слова.
– Если он не хочет говорить, я могу ответить за него, – сказала Пэм. – Видите ли, сейчас он следует инструкциям Артура Шопенгауэра. – Она вынула какую-то бумажку из сумочки, бегло проглядела и прочитала вслух:
• Говори хладнокровно.
• Обдумывай каждый постпок.
• Будь независим.
• Представляй себе, что ты живешь в городе, где только у тебя одного есть часы, которые отсчитывают время: это сослужит тебе добрую службу.
• Не уважать – верный путь заслужить уважение.
Филип кивнул:
– Я одобряю твой выбор. По-моему, прекрасные советы.
– Что здесь происходит? – спросил Стюарт.
– Мы немного Пробежались по Шопенгауэру, – ответила Пэм, показывая свои записи.
Наступило молчание, после чего Ребекка попыталась вывести разговор из тупика:
– Ау. Тони, где ты? Что с тобой сегодня?
– Мне трудно говорить, – качая головой, ответил Тони. – Я сам не свой.
К всеобщему удивлению, Филип внезапно отреагировал на это:
– Я знаю, что тебе мешает, Тони. Джулиус уже сказал – ты мечешься между двумя огнями: с одной стороны, ты хотел бы работать в группе и свободно общаться, а с другой – ты пытаешься сохранить верность Пэм.