Беличева С.А. Основы превентивной психологии.

ского развития детей на разных возрастах этапах, включая кризисные периоды развития. Особую ценность эти работы представляли своей практической направленностью, отчетливо выраженной ориентацией на потребности и запросы школы, семьи, родителей, воспитателей, учителей.
Это же время отмечается становлении^ и развитием системы социально-правовой охраны материнства и детства, немалый вклад в создание которой внесли П.И. Люблинский, В.Ф. Куфаев и другие.
Следует отметить, что различные направления теории и практики социальной и превентивной работы, имевшие место в 20 — 30-е годы, опирались на традиции русской дореволюционной науки, которая в самых различных отраслях знания: медицине, юриспруденции, психологии, педагогике — носила глубоко гуманистический и социально-ориентированный характер. Стремление помочь человеку и обществу избавиться от своих пороков, найти путь к совершенствованию и самосовершенствованию отличает работы величайшего ученого и практикующего врача-психоневролога В.М. Бехтерева, психиатров П.Б. Га-нушкина и С.С. Корсакова, психолога А.Ф. Лазурского, педагогов П.Ф. Лесгафта и К.Д. Ушинского, энциклопедически изучившего нравы и традиции тюремной жизни криминолога М.И. Гернета и многих, многих других российских ученых, работавших в различных направлениях социального оздоровления общества.
С середины 30-х годов начинается «глухое тридцатилетие», которое, наряду с массовым террором, характеризуется разгромом ряда наук и научных школ, в том числе генетики и педологии, что не могло не затормозить развитие превентивной науки и практики. С начала 60-х годов и позднее, как результат политической оттепели, получают развитие достаточно многочисленные, интенсивные и вместе с тем разрозненные исследования по проблемам отклоняющегося поведения детей и подростков. Проблемы педагогической запущенности учащихся в Академии педагогических наук исследовались специальной лабораторией, возглавляемой М.А. Алемаскиным; несколько позднее начинает успешно действовать лаборатория коррекционной педагогики под руководством Г.Ф. Кумариной; над этой проблемой активно работают отдельные вузовские кафедры педагогики и психологии: в Свердловске под руководством А.С. Белкина, в Минске — А.И. Кочетова, в Коломне — И.П. Башкатова, в Перми — А.С. Новоселовой, в Воронеже — И.Ф. Мягкова. Работы психиатров и психотерапевтов А.Е. Личко, М.И. Буянова, А.И. Захарова посвящены обобщению большого эмпирического материала, связанного с исследованием и реабилитацией детей с нервно-психическими заболеваниями и пограничными состояниями.
Однако работы этого периода характеризуются серьезными ограничениями, накладываемыми общей методологической и социально-политической парадигмой того времени, называемого теперь застойным периодом. Эти ограничения выражались прежде всего в том, что было весьма затруднено и практически невозможно системное исследование природы социальных отклонений. С одной стороны, как отго-
16
доски скандально известной сессии ВАСХНИЛ 1949 года, когда была разгромлена отечественная генетика, надолго и прочно укоренился страх перед исследованием психобиологических предпосылок отклоняющегося поведения. Такие исследования однозначно трактовались как биологизаторство, что считалось несовместимым с марксистско-ленинской методологией. Достаточно вспомнить, какому жестокому и длительному остракизму подверглись работы В.П. Эфроимсона «Родословная альтруизма» (1971) и И.С. Ноя «Методологические проблемы советской криминологии» (1975), в которых была сделана попытка обратить внимание на некоторые биологические детерминанты отклоняющегося поведения.
С другой стороны, были невозможны, по сути дела, и исследования социальных причин преступности, вольно или невольно ставившие под сомнение непогрешимость существующего социального строя, приводящие к выводу о серьезных дефектах социального управления, находящейся вне критики коммунистической партии. Потому у нас, в частности, так и не зародилась такая наука, как криминальная социология, в то время как довольно интенсивно развивалась криминальная психология.
Не имея возможности объективно и системно изучать природу отклоняющегося поведения и, исходя из этого, разрабатывать меры превентивной политики, психолого-педагогическая, да и криминологическая науки сосредоточились на личности делинквента, преступника, на его самосознании, мотивах, направленности, как основном корне зла и первопричине всех социальных бед. Отсюда и меры профилактики преступности, в том числе и правонарушений несовершеннолетних, рекомендуемые криминологами, сводились прежде всего к социальному контролю и дифференциации общественных и административно-уголовных наказаний. Педагогические исследования тоже в значительной степени посвящались проблемам поощрения и наказания, формирования сознания и самосознания. Прагматизм и дегуманизация весьма широко распространились и в психологии. Достаточно проанализировать проблематику защищаемых в этот период диссертаций и проводимых исследований по психологии, и станет очевидно, что подавляющая их часть была сугубо прагматически ориентирована на процесс обучения и посвящена прежде всего вербальному интеллекту и психическим познавательным процессам. В то же время проблемы социального развития, эмоционально-волевой сферы, бессознательного и неосознаваемого в личности оказались на периферии психологической науки, что, безусловно, далеко от потребностей превентивной и кор-рекционно-реабилитационной практики.
Кардинальные перемены, происходящие в нашем обществе в связи с переходом от тоталитарного государства к демократическому, требуют также и переосмысления содержания социальной политики и, прежде всего, такого ее важного аспекта, как превенция социальных отклонений. Если в экономике эти перемены связаны с переходом к рынку, в политике — к многопартийности и плюрализму, то в социальной политике предстоит отказаться от показного, декларированного, непер-
17 2-6886

сонализированного гуманизма и перейти к гуманизму истинному, ориентированному на каждого конкретного человека с его проблемами и слабостями.
Принцип гуманизации социальной сферы требует понимания и принятия человека и его природы, понимания проблем и затруднений, испытываемых каждым отдельным индивидом, особенно — формирующимся, незрелым в социальном и физическом отношениях ребенком, подростком, юношей, задает, по сути дела, новую парадигму современной социальной науки и практики. Одним из важнейших признаков этой парадигмы является то, что основной целью и, вместе с тем, индикатором эффективности социальной политики выступает социальное здоровье общества, которое определяется устойчивыми тенденциями снижения таких проявлений социального неблагополучия, как преступность, наркомания, самоубийства, агрессивность, социальное сиротство, проституция, сексуальные нарушения и психические заболевания. При этом предполагается, что социальное оздоровление осуществляется не за счет усиления карательных мер, а путем профессиональной социальной помощи, оказываемой всем нуждающимся членам общества и ориентированной на актуализацию и самореализацию внутренних возможностей и личностного потенциала каждого отдельного индивида.
Гуманизированная социальная политика должна иметь комплексный долговременный характер и системное междисциплинарное научное обеспечение. Превенция социального неблагополучия как квинтэссенция социальной политики включает решение проблем социального управления, основанного на социально-экономическом, социально-демографическом и социологическом прогнозировании; решение проблем правового регулирования, в основе которого — законодательные и нормативные акты, направленные на охрану прав различных слоев населения и прежде всего материнства и детства, и, наконец, создание системы социальных служб, способных оказать человеку социально-психологическую, медико-психологическую помощь в решении его личностных, семейно-бытовых и других затруднений.
Для решения этого комплекса проблем социального управления, правового регулирования и социального-психологической помощи необходима интеграция многих смежных отраслей знания, каждое из которых имеет свой предмет, объект, область практического применения, и системная интеграция которых способна составить целостное научное обеспечение современной социальной политики и превентивной практики. Важная роль при этом, особенно когда речь идет о предупреждении отклонений и аномалий в социальном развитии детей и подростков, отводится психологии. Интегрировать отрасли психологического знания, способного объяснить природу и генезис отклоняющегося поведения в период взросления, а также дать научное обоснование комплексным профилактическим мерам призвана превентивная психология, рассмотрению предмета которой и посвящена настоящая книга.
18
1.2. Превентивная психология:
предмет, специфика, область применения
Современная охранно-защитная концепция профилактики предполагает переход от административно-карательных мер к всесторонней медико-психологической, психолого-педагогической и социально-правовой помощи и поддержке семьям и детям группы социального риска, к программам социальной реабилитации и коррекции детей и подростков с отклонениями в психическом и социальном развитии. Международный опыт показывает, что реализация превентивных мер и программ имеет определенные общие тенденции и принципы:
— профессионализация воспитательно-профилактической и ох-ранно-защитной деятельности, введение и подготовка специальных кадров социальных работников, социальных педагогов, социальных реабилитаторов, практических психологов, специализирующихся на практической работе по коррекции отклоняющегося поведения детей и подростков и оздоровлению условий их семейного и общественного воспитания;
— создание сети специальных превентивных служб и структур, призванных осуществлять социальную и социально-психологическую помощь семье, детям, юношеству (психологические службы и консультации, центры доверия, досуговые и реабилитационные центры, социальные приюты для детей и подростков, попавших в критическую ситуацию);