Руа Даниэль. Введение в чтение семинара V Жака Лакана.

Законы означающего.

Именно означающие создают закон, о чем свидетельствует психоаналитический опыт. Слова, экспрессия, рисунки пациента принимаются не как образы, которые могли бы входить в резонанс с образами терапевта или с огромной мировой библиотекой образов (архетипами), но воспринимаются как чистые означающие, то есть распознаваемые единства, соединяющиеся от случая к случаю с другими означающими, чтобы стать носителями сконденсированного в них желания. Это отправная точка Лакана: «Важность означающего в экономии желания» (id., р. 143). Именно означающие и то место, которое они занимают в общей структуре, определяют даже сами условия желания. Означающие и их сочленение создают нечто новое, называемое желанием: означающее выступает здесь образующим элементом, а желание, соответственно, возникает в качестве значения. Вся сложность на самом деле заключается в том, чтобы распознать желание на своем месте, а не подменить его воображаемым.

(Здесь и далее ссылки на страницы даны в соответствии с французскими изданиями, на которые ссылается автор).

Подобная динамика является основой лечения. Лакан строит ее на фундаментальном положении, которое он перед этим продемонстрировал в феноменах остроумия: именно расположение означающих в речи вызывает удивление, создавая эффект остроумия. Примером может служить так называемое «спотыкание» (id., р. 145). Благодаря спотыканию вводится «нечто новое» (id., р. 150), говорит нам Лакан. Эта особенность возникает как находка. Налицо некий переход.

Здесь содержится основа для понимания того, как использовать означающие. Мы в своей практике изолируем их, извлекаем из оболочки, из капсулы понимания, чтобы сделать работающими, эффективными, т.е. вернуть им творческий потенциал. Сообщения предназначены не только для того, чтобы быть распознанными в Другом как гомогенные любому коду. Лакан подчеркивает творческую способность сообщения в следующем своем высказывании: сообщение отзывается в Другом и приводит нас в движение (id., р.151).

Вспомним Эдипа и Оракула: «Ты есть тот, кто убьет своего отца и возляжет на ложе своей матери». Эдип будет играть по этой партитуре в своей жизни. Его отец также встречал Оракула: «Ты получишь сына, который тебя убьет и займет твое место на супружеском ложе с твоей же женой».

Таким образом, Лакан соединяет здесь творческую способность означающего с тем означающим, которое он выделил, изучая психозы, -«Имя Отца». «Имя Отца» - это имя данного отцу означающего. Зачем означающее «отец» награждать еще каким-то специфическим именем? Потому что существует уже такое наименование - «отец», - данное в культуре тому, кто возник исключительно из речи, поскольку отцами становятся только благодаря власти речи: отец - тот, кто себя таковым признал. «Отец» - это чистое наименование. Вот почему Лакан говорит об Имени Отца, отце символическом, как о мертвом отце.

В то же время он пишет об означающем как о глашатае закона: оно осуществляет закон для других означающих и заставляет их идти прямо, чтобы те не заблудились (работа означающего - репрезентировать субъект перед лицом других означающих).

И он противопоставляет мощный призыв закона, раздающийся в Другом и под эгидой этого Другого, - маленькой провокации остроумия, использующей не важно сколь малое означающее для создания чего-то нового.