Яйца курицу … учат?

          Почему мой ребенок, став подростком, стал лезть в мою личную жизнь? Обычно этот вопрос задают матери, разведённые с отцами упомянутых подростков. Наверное, отцы, воспитывающие подростков в одиночку, находятся в сходной ситуации. Но в практике они мне не встречались, как вид вымирающий и редкий. Поэтому, буду говорить о том, что знаю.

          Итак, мама, которая после развода с мужем устраивала (или не устраивала) свою личную жизнь, привыкла к пониманию со стороны своего детеныша. Понимание это на самом деле было безропотностью и послушанием, страхом перед утратой единственного оставшегося родителя, верой, что мама всегда права, что так видимо устроен мир… и так далее. Но мама считала это пониманием. И радовалась своей дружбе с ребенком. Но малыш вошел в пубертат, набрал форму, научился бунтовать и приступил (приступила) к ремонту личной жизни своей мамы, к ремонту, который в скрытой или явной форме направлен на восстановление родительской пары. Причем скрыта эта цель может быть не только от матери, но и от самого подростка. То есть, он по сути не ведает, что творит, но бессознательное ведет его к цели – он хочет, чтобы мама и папа были вместе. И ему пофиг, что это невозможно. Что у всех уже другие семьи. Что конфликт между родителями давно на точке невозврата.  Что мама и слышать об этом не хочет. Что папе и в голову это не придет. Он борется со всей проснувшейся агрессией и максимализмом юности. И очень обижается, когда сталкивается с сопротивлением и негодованием матери. Которое разгорается особенно ярко на фоне того, что в свою собственную личную жизнь подросшее чадо ее и близко не пускает. И взбешенная мать приходит к психологу с вопросом «Что за дела?» А дело вот в чем.

 Ребенок воспринимает родителей, как единое целое, так называемую консолидированную родительскую пару. Конечно, у него есть идеи и представления и о маме, и о папе. Но родительская пара – это самостоятельное целое существо, этакая двуглавая конструкция. Которая, кстати, прочно связана с первыми фантазиями о его зачатии и сексуальности. В момент развода родителей это существо гибнет, умирает, навсегда оставляя ребенка одного. Именно поэтому распад семьи является для него такой страшной травмой, утратой, и разговоры о том, что мы все равно остаемся твоими мамой и папой… и что папа уходит от меня, а не от тебя… и так далее – на него не действуют, или действуют очень слабо. Родительская пара умерла и с этой утратой надо жить дальше. Он ничего не может поделать, он беспомощен в мире взрослых. И надо как-то приспосабливаться. Но, как и всякий человек, сталкивающийся со смертью, он теперь живет в мире, который небезопасен. Который отнимает любимых людей и может погубить и его самого. К тому же, как это свойственно детям, он принимает на себя вину за развод родителей. Он ведь плохо себя вел, и у него были эдипальные фантазии… Значит, мама с папой развелись из-за него. Значит, он убийца. Подростковая тревога, чувство вины, агрессивные вспышки — это симптомы беззащитности, отсутствия внутренней опоры. 

          Подросток входит во взрослый мир, начинает чувствовать себя во взрослом мире полноценным участником. И одна из первых задач, которую он хочет решить – это исправить то, что накосячил. Избавиться от чувства вины и тревоги. Восстановить то, что разрушил своими агрессивными фантазиями. Родительскую пару.

          Так что не надо смотреть на него, как на наглое яйцо, которое учит курицу. Он ведь пытается восстановить вашу разрушенную жизнь…