Друг детства… Имени твоего не помню…

Суетно проходили пионерские линейки, оформлялись отрядные стенгазеты и участки на плацу, где шишками, желудями и щебёнкой выкладывались название отряда и его девиз. Потом шла подготовка к главному смотру, во время которого маршировали, говорили речёвку, пели отрядную песню и занимали какое-нибудь место. Тогда это имело патриотический смысл.

Вечерами были танцы на центральной круглой танцплощадке. Настоящие, с «медляками» и быстрыми, всё как у взрослых. Иногда в гости приходили местные деревенские парни, «Полянские», т.к. жители Поляны Фрунзе, девочки трепетали. Это была уже взрослая, гламурная жизнь. Веки красились голубой пачкающей побелкой со стен корпуса, а ресницы – тушью «Ленинград», одной на весь отряд. И фирменную короткую юбку в складку нашей вожатой с чудесной фамилией Зима носили почти все девочки отряда по очереди, разыгрывая её каким-то образом днём на вечер.

А вот период между суматохой дня и романтизмом вечера наполнялся неопределённостью, затаённостью, каким-то внимательным вслушиванием во всё окружающее. Это были сумерки – и по времени суток, и по переходу из официальной общественной жизни в развлекательную, тусовочную.

Пережить эти сумерки не всегда было просто. Каждый оставался наедине с собой. И если не случалось выстроить с кем-то близких отношений, ощущалась никчёмность, ненужность, временность местопребывания, его ненастоящность. Годом раньше, в такую же смену, из этого же лагеря я настолько сильно загрустила, что собрала свои вещи и сбежала из лагеря, прихватив (уговорив) с собой подружку-попутчицу.

Но в тот год мне повезло – у меня образовался друг. Не самый приметный, не лидер на линейках, не завидный на танцах. Но такой… свой. В эти периоды безвременья, безделья, неприкаянности мы дышали в унисон, говорили на одном языке, перебирали в беседах всё, что кому нравится… Потихоньку убегали стрелять в ближайший тир, по две копейки за пульку. Ножом вырезали на лавочках заветное слово «К.Л.Е.Н.», которое расшифровывалось «Клянусь любить её навеки». Вроде как друг о друге. Но оба прекрасно понимали, что у нас – не любовь. Но что нам очень хорошо вместе. И это чувство как фундамент, как проба на будущее – когда будет рядом тот, кого захочется «любить навечно», чтоб было с ним так же тепло, интересно, надёжно. И хотя в лагере все привыкли, что мы всегда вместе, воспринимали нас парой, к концу смены таких пар образовывалось обычно несколько, мы никого не разубеждали, но единодушно и чётко знали: у нас дружба.

Закончилась смена, мы расстались легко, ни разу потом не встречались. Но сейчас я понимаю – в том периоде жизни, в отрочестве, в то лето, в те часы размышлений и мечтаний мне было созвучно с другой душой, мне не пришлось искать необходимого  тепла вдали от дома и убегать к маме с папой, потому что случилась первая дружба, как первое чувство.

Детская дружба. Короткая, случайная, местного значения, на одну смену… Но дала она мне в непростой подростковый период ощущение близкой души, состояние единения, не одиночества, разделённости всех своих мыслей.

В то лето, в ту смену ты, мой ровесник, и был моим другом единственным. А вот как звали тебя – не помню…