Джеймс А. Холл 'Юнгианское толкование сновидений'

В третьем случае одному мужчине приснилось, что его сторожевой пес, в действительности умерший, жив и разговаривает с ним, просясь взять его в дом, а не оставлять во дворе. Этот сон указывает на соответствующую агрессивную защитную функцию с желанием большей ее интеграции. Говорящее животное демонстрирует удовлетворение в стремлении быть ближе к точке эго-интеграции; собачьи черты, проявлявшиеся прежде только в регрессивной и деструктивной форме, прорвались в неожиданный момент.
Релятивизация эго

Выход из невроза включает также и релятивизацию сильного эго. От развитого эго требуется вновь встретиться лицом к лицу с бессознательной матрицей, из которой оно высвободилось на первых стадиях процесса индивидуации. В терминах цели и целесообразности это выглядит так, как если бы задачей всего процесса индивидуации было бы осознавание бессознательного и распознавание его в качестве источника. В конце концов, эго представляет специфический продукт (отросток) бессознательного; позиция эго в качестве центра сознательной сферы аналогична его архети-пической матрице, Самости, - центру психического как целого. Образные представления сна, указывающие на необходимость подобной реализации, далеко не всегда изображают героическую задачу конфронтации, достаточно часто они показывают природу реальности в аспекте удивления, включая и символы Самости, которые не выглядят компенсирующими слабую эго-структуру, а существуют как бы сами по себе, без сильной динамической взаимосвязи с текущими невротическими конфликтами. Амплификации на этой стадии скорее всего можно обнаружить в религиозных традициях, нежели в сказках, хотя все в этом отношении следует принимать весьма условно, так как не существует четкого разделения между стадиями индивидуации; кроме того, когда мы говорим о паттерне, мы делаем утверждение общего характера, в то время как процесс, происходящий у реального человека, всегда единичен, уникален и более проблематичен.

Один человек видел, например, во сне мандалаподобный город, в который по выбору эго можно было входить или не входить. Вариантом данной темы является здание огромных размеров, часто симметричное по форме. Могут случаться и глубокие проникновения в живую природу мира, как в одном из снов, где взору эго сновидения предстало огромное животное с многими головами, жившее в воздухе; размеры его выглядели просто устрашающими, хотя по природе оно представлялось нежным и безобидным.

Релятивизация эго может также включать впечатляющие сны, в которых эго-активность необязательна; это контрастирует с героической активностью, часто требующейся от эго сновидения на более ранних стадиях дифференциации. Могут появиться образы инициации, указывающие на то, что эго вступает на другую стадию активности. Мотивы сновидений (letting go) относятся к еще не разрешенным проблемам и имеют обыкновение появляться, когда время, отпущенное на индивидуацию, иссякает, как в случае смертельной болезни.
Индивидуирующее эго

Юнгианская психология весьма отчетливо воспринимает и оценивает значение относительной природы эго. В большинстве психотерапевтических систем главный упор делается на развитие сильного и независимого эго, разумеется, удачно сочетаемого с необходимостью достигать близких, любящих и преданных отношений. Юнгианская психология вполне учитывает эти целевые ценности, но представление об индивидуации, как основном жизненном процессе, не позволяет придавать им чрезмерное значение. Любое состояние эго-идентичности рассматривается как относительное в рамках процесса собственной индивидуации человека,- вне зависимости от того, насколько успешным он может быть в смысле приспособления к окружающей среде или к другим людям.

Естественное стремление эго рассматривать себя как центр психического, хотя оно является всего лишь центром виртуального сознательного мира, само по себе представляет отдельную от многих архетипических осуществлении конструкцию. Эго напоминает унаследованного монарха страны, единственного полномочного правителя, который, однако, не может уследить за всем, что происходит в его вотчине, а кроме того, не вполне осознает все в ней происходящее или могущее произойти.

Цель юнгианского анализа - не просто сконструировать психотерапевтическую структуру адекватно действующего эго, хотя многие анализанды предпочитают здесь остановиться, поскольку в этой точке человек получает главное облегчение от невротического несчастья (невротической обремененности), приводящего большинство людей в психотерапию или психоанализ. Но если работа с бессознательным выходит за пределы облегчения невротического страдания, то она незаметно ведет к рассмотрению философских, религиозных и этических вопросов на уровне, весьма отличном от общественного о них представления. Вопросы, которые для обычного сильного эго выглядят делом простого решения, могут стать для индивидуирующего эго жизненно важным интересом, этическим приматом, так как ничто не выпадает из поля зрения процесса индивидуации и не существует ясной, всегда готовой к употреблению, матрицы для решений. Производя выбор, человек всегда выбирает и самого себя из нескольких , способных актуализироваться.

Выбрать ту или иную работу, например, представляется делом сознательного выбора. Но индивидуирующее эго принимает более моментальное решение. И это могут продемонстрировать сновидения, как в случае сна мужчины, который рассматривал работу в качестве способа устраниться от взаимодействия с людьми, средства, позволяющего ему поддерживать свою невротическую изоляцию. После принятия решения в пользу такой работы ему приснилось, что его привлекла одна женщина, о которой сновидец знал как об умершей, и ему помешало последовать за ней на пароход (пароход смерти?) только действие другой, посторонней для эго сновидения, фигуры. Аналогичным образом периодически повторяющиеся сны о настойчивом стуке в дверь могут символизировать содержания, которые, по тем или иным причинам были оставлены или изгнаны из жизни сновидца, и настойчиво стремятся заявить о себе (стать услышанными), хотя человек в этот момент и не знает, что они, в действительности, есть.

Относительная природа эго лучше всего видна на большом временном отрезке, но она также может быть оценена достаточно точно в тонкой структуре взаимоотношения эго сновидения к бодрствующему эго. Архетипическая сердцевина эго - Самость - обладает центрирующим свойством, хотя она также разбивает неполные образования с тем, чтобы привести их в более содержательную (inclusive) структуру. Этот архетипический фон поддерживает ощущение , которым, как центром субъективности, обладает эго. Другие комплексы действуют как парциальные личности и даже имеют упрямое желание к обретению своего собственного независимого эго, что можно увидеть во многих ситуациях. Но до тех пор, пока какое-либо содержание не переживет связь с эго, оно не принимает участия в ощущении . Это наиболее очевидно в связях эго со структурами идентичности: персоной и тенью. До тех пор, пока она интегрирована в эго, персона переживается как роль, которую человек может играть, а может и не играть. Но новые эго-содержания могут поступать по линии той или иной роли персоны, впоследствии становясь частью самой эго-структуры. Сходным образом тень классически появляется в него проекциях на кого-либо во внешнем окружении; впоследствии на вынуждена с болью реабсорбироваться и переживаться как потенциальная часть .

Сновидения предлагают наиболее микроскопическое поле пля наблюдения тонкой структуры эго-комплекса. В каждодневных компенсациях снов можно увидеть то же самое взаимодействие эго и Самости (как генератора сна), которое можно рассматривать в макроскопическом масштабе на протяжении десятилетий через все стадии жизни. Кроме клинической пользы, подобные наблюдения за относительностью эго в сновидениях и бодрствующей жизни могут приводить к правильному пониманию той заботы и нравственной правоты, с которой сны компенсируют эго бодрствования. Во многом это то же самое, что иметь мудрого и неразлучного друга, который знает о человеке все то, что он сам может лишь подозревать, но в полной мере не осознает.
Эго сновидения и эго бодрствования

Структурное отношение между эго сновидения и бодрствующим эго можно изобразить как состояние, доминирующее в деятельности правительства. Эго - единственный возможный правитель, но способный оказываться под воздействием других сил, необходимых правительству, как целому. Бодрствующее эго - ответственный представитель всего, что сделано от имени индивидуальной психики, и оно же легально подотчетно обществу. Но в состоянии сна бодрствующее эго не представлено во всей своей сложности и многоуровневой реальности. Вместо этого, эго сновидения полагает себя наделенным той же ответственностью, что и эго бодрствования, но в мире сна, лишенном соответствующей возможности самого выбора. В мире сновидений (как и бодрствующем мире) люди и ситуации возникают не по воле эго, не в силу его симпатий;

задачи сна не выбираются, а даются, точно также, как повседневный мир представляет объективную реальность за пределами эго.

Положение эго сновидения можно рассматривать как аналог структуры комитета в правительстве бодрствующего эго. Эго бодрствования - это президент или царь, в то время как эго сновидения - председатель части той структуры,- комитета - которая действует в мире бодрствующего эго. Этот , однако, - никакая не выдумка, не . Это часть, хотя и всего лишь часть, целостной структуры эго бодрствования, соответственно действия (или их отсутствие) эго сновидения влияют на мир бодрствующего эго. Действия, результат которых проявляется в структурных изменениях в мире эго сновидения разными путями наследуются эго бодрствования в его мире. Наиболее привычный способ переживания подобных изменений - изменения в эмоциональных состояниях эго бодрствования: смягчение депрессии, уменьшение или увеличение тревоги, ощущение в проблемных ситуациях и т. д.