XVII. НО ГДЕ ЖЕ СМЕРТЬ? - Сборник - Сатпрем

     В действительности,  Мать  чувствовала безотлагательность ситуации.

"Гонка между трансформацией и  Смертью"  становилась  очень  конкретной.

"Построение" третьей позиции должно происходить в теле, это не интеллек-

туальная позиция (и поистине,  все эти интеллектуальные сложности "крас-

ные против белых", все эти дуальности и "измы" стали такими ребяческими!

Можно удивляться,  как люди все еще могут жить в этом, тогда как Настоя-

щая Вещь,  судьба мира,  конец болезни,  крушение Смерти находятся прямо

здесь, в маленькой клетке).  В Разуме,  сердце и глубочайшем существе мы

обладаем бессмертной  жизнью,  и  коль  скоро сознание хотя бы чуть-чуть

развито, мы можем воспринимать непрерывность  жизней,  более  или  менее

точно вспомнить  прошлые  обстоятельства,  видеть  их продолжения в этой

жизни и развертывание вечной истории;  но тело просто  разлагается,  это

все. Ты понимаешь,  мы все время говорим ободряющие слова, мол, вся про-

деланная нами работа не теряется, и что эта вся работа над клетками, на-

целенная на то, чтобы они начали осознавать высшую жизнь, не теряется --

это не верно,  она совершенно утрачивается!  Допустим,  завтра я оставлю

свое тело;  это  тело обратится в прах (не сразу же,  а спустя некоторое

время), так что все, что я проделала для этих клеток, будет вовсе беспо-

лезно, за  исключением  того,  что  сознание  выйдет из клеток -- но оно

всегда выходит из клеток, как бы там ни было! "Поистине, это должно быть

проделано в течение жизни Работника", -- сказал я. Да, точно! Это должно

быть сделано прежде.  Нечто прежде должно укорениться.  И  я  настаивал:

"Да, именно в твоем теле,  через твое тело должна быть выработана другая

форма. Ведь после смерти все кончено." Следовательно,  это пустая трата.

С физической  точки зрения это крайняя трата.  Что касается разума и ви-

тального, это другой вопрос, это не интересно; издревле мы знаем, что их

жизни не зависят от тела. Но я говорю о теле, это то, что интересует ме-

ня, клетки тела;  да,  смерть есть ни что иное,  как пустая трата.  "Да,

трансформация должна  быть  проделана  в течение одной жизни.  Это не на

следующую жизнь,  это в одной-единственной жизни.  Прогресс, достигнутый

твоими клетками, не будет перенесен на другое тело -- если ты не разовь-

ешь другое тело." Что означает, -- сказала она, -- что прежде чем разло-

жится это тело, должно произойти новое творение... должно быть достигну-

то определенное клеточное качество,  чтобы привнести другую форму (форма

может меняться,  в действительности, она меняется все время, она никогда

не остается той же самой),  но таким путем, что сохраняется сознательная

взаимосвязь между клетками. "Но это невозможно!" Это более чем возможно,

-- сказала она, смеясь, -- только следует научиться делать это!

     Вот как  эта "проблема" представлялась в то время.  Но что касается

"Трансформации", то никто не знал о ней ничего,  Мать  вовсе  ничего  не

знала --  как  вы будете пытаться стать чем-то,  о чем ничего не знаете!

Что такое новое тело?  Трансформация старого или нечто иное,  другой вид

неизвестного? Единственный ясный факт -- перед распадом эти клетки долж-

ны создать нечто иное, если они не найдут способ не распадаться. В дейс-

твительности, в чем трудность по сути дела?...  Ведь Истина, та, которая

истинна, бессмертна;  умереть может лишь Ложь -- наше тело полно  Лжи  и

сущности гнили.  Но если эти клетки истинны,  совершенно истинны,  чисто

светлы, как свет, который сияет из их центра, то как они могут распасть-

ся? Они  не могут разложиться.  Ни чуть не больше,  чем может распасться

душа -- это то же самое!...  Есть темная периферия, которая обволакивает

центральный свет  клетки.  И внезапно мы удивляемся,  не является ли эта

проблема совершенно ложной, не является ли эта Материя, как мы видим ее,

ложной, ущербной, иллюзорной, темным покрытием "нечто" -- настоящего ми-

ра, настоящего тела.  И вся трагедия смерти является тогда настоящей ко-

медией: вы  просто  поднимаете вуаль,  и вы тут,  вы те же самые,  и мир

здесь же, он тот же самый, но теперь истинный. Нам нужно не "трансформи-

ровать" Ложь:  нам надо позволить Истине засветить через нее.  Нам нужно

поднять вуаль. Смерть должна исчезнуть -- то, что делает Смерть. И, воз-

можно, клеточная  работа  в  теле Матери была нацелена не столько на то,

чтобы трансформировать нечто, как на то, чтобы растворить вуаль, которая

препятствует тому,  чтобы вещи были истинными,  чистыми, бессмертными --

какими они и являются. Темная периферия вокруг клеток.

     Периферия Смерти.

     А на глобальном масштабе?...

     На самом деле мы не знаем, давайте просто следовать за явлением.

Два состояния

     В действительности,  Мать скорее просто следовала явлению, чем "де-

лала" что-либо  --  она  повторяла Мантру и шла через все боли,  одну за

другой. Она "изнашивала" Боль Мира.  Все зависит от способности идти че-

рез необходимые  переживания,  --  сказала она.  Это не нечто,  что вы в

действительности "делаете",  это нечто, через что вы проходите -- и бла-

годаря самому  факту прохождения через это,  благодаря самой способности

пройти через это без отступления, вещь проделывается, автоматически. Та-

ким было долгое путешествие Матери,  с нечто невозможным сформулировать,

происходящим на самом пути.

     Странное состояние,  тем  не  менее.  Если в действительности некая

третья позиция обретала форму, то делалось это очень негативно. Конечно,

птица очень "негативна" для рыбы,  поначалу.  Вы гораздо более связаны с

рыбой, которую вы оставляете позади,  чем с птицей,  которой вы станови-

тесь, и,  скорее всего,  лишь когда рыба совершенно оставлена позади, вы

внезапно осознаете:  ага, так что это птица? Полностью оставить тело, не

покидая его...  трудно. Эти одиннадцать лет составляют самый поразитель-

ный парадокс, когда-либо переживавшийся человеческим видом. Парадокс Ма-

тери является нашим секретом -- нашим следующим секретом. Изменились все

обычные ритмы материального мира.  Тело базировало свое ощущение доброго

здравия на определенном числе вибраций,  и когда эти вибрации были, тело

чувствовало себя здоровым;  когда в эти вибрации вмешивалось нечто  дру-

гое, то  тело чувствовало, что оно начинает заболевать или было больным,

в зависимости от интенсивности вторжения. Теперь все изменилось. Эта ба-

зисная вибрация была попросту устранена,  отогнана прочь.  Вибрации,  на

которых основывалось его ощущение здоровья или  болезни,  были  заменены

чем-то другим, нечто, чья природа такова, что эти старые представления о

"здоровье" и "болезни" стали бессмысленными! Но не только доброе здравие

или болезни были унесены в нечто иное (хотя для тела это важный базисный

элемент: это его дневное существование),  это именно сама жизнь странным

образом изменила свой курс и вошла в нечто иное, что больше не ощущалось

как "жизнь",  и все же,  очевидно,  не было смертью, как если бы жизнь и

смерть были другой парой сообщников с третьим...  неопределимым значени-

ем. Это "неопределимое" вполне хорошо для  интеллекта,  который,  помимо

прочего, очень даже может не суметь "определить", не умерев от этого, но

тело! Тело, которое больше не знает собственного определения... И с юмо-

ром, который никогда не оставлял ее,  однажды в июне 1961 года Мать вне-

запно воскликнула: Это дошло до такой степени, что если бы я не беспоко-

илась о спокойствии других людей,  то сказала бы:  я не знаю,  жива ли я

или мертва!  Мать делала это замечание множество раз в последующие годы,

все чаще и чаще и все сильнее,  как всегда.  И кажется,  что весь Секрет

здесь, в том нечто,  что больше не является ни "жизнью", ни "смертью" --

поистине третья  позиция.  Потому что есть жизнь,  определенная вибрация

жизни, которая полностью не зависит от...  Нет,  лучше сказать так:  тот

способ, которым  люди  ощущают обычную жизнь,  чувствуют,  что они живы,

сокровенно связан с определенным ощущением,  которое они имеют  о  себе,

ощущением себя и своих тел.  Теперь же ты полностью уничтожаешь это ощу-

щение, этот тип ощущения,  этот тип связи, который люди называют "я жив"

или "я не жив" -- это БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Да, вот что полностью устра-

няется. Той ночью ["великих пульсаций" в апреле 1962] это ощущение  было

устранено навсегда.  Оно никогда больше не возвращалось. Это кажется не-

вообразимой вещью...  И,  действительно, в течение одиннадцати лет жизни

Матери было нечто совершенно "невозможное".  Но это то, что они называют

"я жив". Я не могу сказать, как они "я жива" -- это совсем иное. В дейс-

твительности, просто еще один шаг, и я бы сказала, что умерла и... возв-

ратилась к жизни.  И, более того, "вернулась" не к прежней жизни: верну-

лась к нечто иному.  Это была некая смерть,  это наверняка -- наверняка,

наверняка,  наверняка -- но я не говорю это, потому что... да, ты должен

уважать здравый  смысл  людей!  И в течение одиннадцати лет Мать никогда

ничего не говорила (и теперь я могу понять,  почему Шри Ауробиндо не го-

ворил,  я понимаю, и понимал это все лучше и лучше, ведь вся история аб-

солютно "невозможна"):  Лучше ничего не говорить,  потому что в конечном

итоге они начнут думать,  не требуется ли полечить мой разум! И она зас-

меялась. Что касается меня, я немного чувствую себя так, будто бы вылуп-

ляюсь из яйца...  другими словами, требуется определенный период инкуба-

ции, нет? Инкубация длилась до 1973. Что произошло в 1973, когда она ос-

тавила  эту так называемую жизнь,  которая больше не была жизнью,  чтобы

вступить в ту мнимую смерть,  которая не была смертью?  Но, конечно, она

больше не была "живой" -- и не была длительное время! И, конечно же, она

не мертва! Вы умираете только из этой жизни.

     Так что где же она?

     И все это касается телесного сознания,  вы понимаете, это не ее ра-

зум грезил о бессмертии: это ее тело жило иначе, воспринимало иначе, гу-

ляло иначе, было... в нечто ином. Что это "нечто иное"? Та другая телес-

ная, материальная вещь. Другое состояние Материи в Материи?

     Как говорила Мать,  вопросов хватает!  И читатель не должен думать,

что я знаю Секрет,  но скрываю его -- я вовсе его не знаю!  Это как если

бы Мать, находясь по другую сторону вуали, хотела бы нас самих заставить

открыть его шаг за шагом;  и это открытие будет прелюдией или, возможно,

началом... я не отваживаюсь сказать. В самом деле, мы увидим.

     Возможно, это "Час Бога", о котором говорил Шри Ауробиндо.

     Мать с запинками поясняла третью позицию: Ты должен чувствовать та-

кую грандиозную мощь, такую СВОБОДНУЮ и независимую ото всех обстоятель-

ств, всех реакций, всех событий -- и это не зависит от того, как настро-

ено тело.  Нечто иное...  Нечто иное.  И она добавила:  Есть только одна

вещь, которая зависит от тела: речь, выражение. Кто знает?... И Мать си-

дела, вглядываясь вперед себя,  в будущее.  Я гадаю, не было ли это "кто

знает" наблюдением за этой ручкой, пытающейся изложить Секрет Матери? А,

на сегодня достаточно! И она прервала разговор, смеясь.

     Телесная жизнь, не зависящая от тела?

     Но тогда  что такое тело?...  Разновидность Материи,  которую мы не

знаем. Возможно, Материя, находящаяся в ходе развуалирования. Она мерца-

ет повсюду, вы понимаете.

     Все таки я хотел больше знать об этом.  Как если бы больше не  было

"доброго здравия" или "болезни" (и,  возможно, больше не было бы "жизни"

или "смерти"), тогда что же было, что она чувствовала?... Она шла ощупью

в это новое ощущение,  которое с годами становилось все более явным, но,

определенно, совсем микроскопическим поначалу, нет "чудесных" явлений --

наше представление о чудесах совершенно неправильно; чудо микроскопичес-

кое, он в клетках.  Но если маленькие клетки начинают вести себя по-дру-

гому, не  по  человеческой генетической программе,  то это гораздо более

грандиозное чудо,  чем полет в воздухе!  Это действительно начало нового

вида. Есть ощущение установленной Гармонии в клетках,  которая все более

и более укореняется и которая представляет правильное  функционирование,

что бы это ни было:  нет больше вопроса желудка,  сердца, этого, того...

Есть Гармония, и есть старое смертное состояние, в котором ты чувствуешь

себя сердцем или желудком и т.п.,  которые очень даже могут "расстроить-

ся" или "правильно работать",  как они говорят.  Если вы прислушаетесь к

этим сердцебиениям,  то будьте уверены в миокардите. Мы должны перестать

прислушиваться к этому,  мы должны прислушиваться к другой вещи. Если мы

слушаем только другую вещь,  тогда все естественно хорошо, даже если ка-

жется, что сердце начинает фибрилировать.  Все же, есть привычка прислу-

шиваться к старому способу; эта привычка в каждом закоулке и каждом жес-

те является в точности всей трудностью перехода.  И малейшая вещь, кото-

рая приходит,  чтобы опрокинуть эту Гармонию,  ОЧЕНЬ болезненна...  Мать

обычно говорила,  что чувствуешь, что ты умираешь старым образом -- если

ты чувствуешь это чересчур, то ты действительно умираешь. И в то же вре-

мя есть знание того,  что должно быть сделано, чтобы мгновенно восстано-

вить ту Гармонию, и если Гармония восстановлена, то функционирование те-

ла не нарушается.  Говоря конкретно,  это означает, что Мать каждый день

имела множество сердечных атак или других заболеваний -- маленьких вспы-

шек смерти -- так что она могла выучить механизм "правильного функциони-

рования".  Она  учила урок Гармонии.  И если Гармония восстановлена,  то

функционирование тела не нарушается.  Но если, например, просто из любо-

пытства (это ментальная болезнь в людях),  ты начинаешь спрашивать:  что

это?  Какое воздействие это окажет, что произойдет? (что называется "хо-

чешь  изучить") -- если тебе не посчастливилось задать такой вопрос,  то

можешь быть уверен, что подхватишь что-то мерзкое, что согласно докторам

(в  соответствии  с их невежеством) становится заболеванием или функцио-

нальным расстройством. Тогда как если у тебя нет этого нездорового любо-

пытства и ты,  напротив, настаиваешь на том, чтобы не нарушать Гармонию,

тогда достаточно -- выражаясь поэтически -- [и  Мать  шаловливо  улыбну-

лась]  поместить одну каплю Господа на это место,  и все вернется в нор-

мальное состояние.  И Мать добавила:  Тело больше не знает тем способом,

каким знало раньше.

     Подытоживая, тело должно позабыть целый мир, чтобы научиться новому

миру.

     Так что есть период,  когда ты подвешен:  этого уже нет, а того еще

нет. [Больше не рыба,  но еще и не птица].  Ты как раз посередине. И это

трудный период,  когда ты должен быть очень спокойным  и  терпеливым,  и

прежде всего -- прежде всего -- никогда не пугаться и не быть нетерпели-

вым или беспокоиться,  поскольку все эти вещи катастрофичны. И трудность

состоит в том,  что постоянно, со всех сторон приходят все глупые внуше-

ния обычного мышления:  возраст, увядание, возможность смерти -- болезни

и старческое слабоумие,  одряхление.  Это приходит все время, все время.

Так что все время это бедное изношенное тело должно держаться спокойно и

не прислушиваться,  чтобы  концентрироваться  исключительно на поддержки

своих вибраций в гармоничном состоянии.  Это вечная проблема  Матери  --

возможно, единственная проблема: маленькие образцы человеческих существ,

окружавшие ее,  постоянно поливали ее своими внушениями или болезнями --

с хорошими намерениями, но, тем не менее, смертельными. Трудностью Мате-

ри была не смерть,  а мысли других о смерти.  Никто никогда  не  понимал

это. Но,  вероятно, это было частью общей работы, потому что, в конечном

итоге, вуаль должна быть поднята для каждого и в каждом,  а  иначе  что?

"Темная периферия" начинается как раз там.

Состояние без смерти

     Медленно, осторожно, Мать была вынуждена ступать размашистыми шага-

ми, и я понимаю, что все эти микроскопические переживания вели к опреде-

ленной точке,  почти неуловимому моменту, который связывает одно состоя-

ние, называемое нами "жизнью",  с другим, называемым нами "смертью". Она

познавала механизм смерти.  Смерть -- это не нечто сенсационно-чувствен-

ное, а очень маленькое, крохотное, что заставляет тебя опрокидываться --

именно в жизни мы должны ухватить "спусковой крючок смерти",  в те  нес-

колько секунд  перехода:  в пограничную секунду,  которая как бы на двух

сторонах сразу. Ощущаемый факт трупа -- это только увеличение или конеч-

ный результат неуловимого маленького смещения, которое может произойти в

любое время,  даже при наилучшем здоровье. Масса преходящих переживаний,

которые, как кажется,  дают ключ, затем уходят, возвращаются снова и ис-

чезают; каждый раз ты остаешься все более сбитым с толку,  каждое прояс-

нение вскрывает другую мистерию... Мать шла наощупь в Смерти. Она не бо-

ялась, она никогда не боялась. Мы знаем ряд бесстрашных человеческих су-

ществ, способных  на  героизм,  но эти крохотные расшатывающиеся ловушки

требуют некого бесстрашия,  не заметного на первый взгляд, в клетках те-

ла: ничто  не  должно  и  шелохнуться там.  "Невозмутимость" приобретает

здесь абсолютное значение.  И кажется, что все вращается вокруг того пе-

рехода от состояния Гармонии к другому состоянию, общему для всех, кото-

рое Мать иногда называла Беспорядком (но в действительности весь наш мир

находится в состоянии смерти;  только он умирает более или менее быстро.

Даже его "порядок" скорее смертелен,  как и остальное,  даже его "доброе

здоровье" столь же смертельно,  как и остальное;  так что в основном это

переход от состояния Гармонии к старому,  обычному эволюционному состоя-

нию). "Гармония",  которая, очевидно, имеет очень мало общего с тем, что

мы обычно понимаем под этим словом -- животные лучше бы поняли,  что это

значит,  но в ту минуту, когда они были бы способны это понять, это было

бы мгновенно испорчено!  Вот что происходит с нами. Это состояние гармо-

нии  в  действительности является супраментальным состоянием.  Мы должны

выбраться из состояния ментального "понимания", которое, по правде гово-

ря,  понимает  очень  мало  (оно больше индивидуализирует или загоняет в

клетку, чем понимает),  так что мы можем войти в тотальное сверх-понима-

ние, которое "понимает", потому что является объектом, который оно стре-

мится понять -- и ему даже не нужно хотеть понять:  оно попросту являет-

ся, поэтому автоматически знает. И поскольку оно знает, то действует ав-

томатически,  безошибочно.  Это Гармония.  О,  теперь я делаю постоянное

различие  между...  (что бы сказать?) жизнью по прямой линии и с прямыми

углами и "волнообразной" жизнью.  Есть порывистая жизнь,  в которой  все

имеет острые углы,  все тяжело,  угловато, и ты наталкиваешься на все; и

есть волнообразная жизнь,  очень сладкая,  очень очаровательная -- очень

очаровательная. Но не очень прочная! [В действительности Мать не слишком

прочно стояла на ногах в то время.] Странно, это совсем другая разновид-

ность жизни...  Искусство позволить себе быть унесенным Всевышним в Бес-

конечность.  Но это Бесконечность СТАНОВЛЕНИЯ.  И безо всякой тяжести  и

столкновений обычной жизни. Искусство позволить себе быть унесенным Все-

вышним в бесконечное Становление...  Все, что исходит отсюда [Мать каса-

ется  своего лба] тяжело,  сухо,  съежино -- насильственно и агрессивно.

Даже добрая воля агрессивна,  даже привязанность,  нежность, преданность

-- все это ужасно агрессивно. Это как удар палкой. По существу, вся мен-

тальная жизнь тяжела... Мы должны, должны захватить ТО: некая модуляция,

волнообразное движение, столь охватывающее и мощное! -- оно поистине ко-

лоссально,  ты знаешь.  И оно не возмущает ничего,  и ничего не смещает.

Оно ни с чем не сталкивается. И оно несет вселенную в этом волнообразном

движении -- столь гибком!... Такое впечатление, что ты не существуешь, а

единственная вещь,  которая существует,  та, которую ты обычно называешь

собой,  есть нечто,  что скрипит и сопротивляется.  То, что Мать назвала

"покров колючек". Старый обветшалый вид.

     И она закрывала свои глаза,  и маленькие капельки слов доходили как

жемчужины издалека, далекого далека, как если бы через необъятное прост-

ранство: В любое время,  вообще в любое время,  если я перестаю говорить

или писать или работать,  в любое время появляются... те великие приливы

блаженства, обширные как мир, медленно взмахивающие... Впечатление гран-

диозных  крыльев  -- не двух,  они все кругом и распростерты повсюду.  И

постоянны.  Но я участвую в этом, лишь когда я спокойна... Но они не ос-

тавляют меня... Крылья Господа.

     И давайте не сделаем здесь ошибки:  это не  "поэтическое"  описание

состояния, это  самое  практическое  (скажем по меньшей мере),  телесное

состояние, то же состояние,  которое мягко опустило маленькую  Мирру  на

камни в  Фонтенбло.  Йоги  очень хорошо знают эту силу,  они называют ее

лагхимой: сила легкости. Только здесь это была не "сила", а естественное

состояние тела.  Но  Мать  вовсе  не хотела "творить чудеса" и летать по

воздуху. Она искала нечто гораздо более серьезное, что является ключом к

настоящей жизни -- нечто, в чем больше нет Смерти. И, естественно, в том

"волнообразном" состоянии Смерть больше не  существовала,  вы  не  могли

умереть там, это было некое состояние "без жизненных передряг", говорила

Мать. Нет трения,  все течет через тело.  И затем покой,  но не тяжелый,

прикованный и заторможенный вид покоя:  вы покоитесь в волнистости... вы

позволяете себе плавать в ней.  И внезапно я припомнил слова Матери, ко-

торые она произнесла в 1959 году, которые в то время показались довольно

загадочными; мы должны достичь состояния без смерти.  Не бессмертия, ко-

торое действительно кажется мне достаточно незрелым -- ведь зачем же ко-

му-то хотеть оставаться тысячу лет в одном и том же старом каркасе --  а

состояния, наделенного такой пластичностью,  что оно может менять форму,

заключенную в ее жесткой клетке -- поистине говоря,  смерть  есть  жест-

кость. Состояние без смерти,  -- говорила она, -- есть то, что можно во-

образить для физического тела в  будущем:  это  постоянное  возрождение.

Вместо того,  чтобы отступать и дезинтегрировать по причине утраты плас-

тичности и неспособности адаптироваться ко  вселенскому  движению,  тело

ЗАРАНЕЕ ОТМЕНЯЕТ СЕБЯ,  я могла бы сказать. Ослепительно! Внезапно я по-

нял настоящий смысл волнообразного движения...  тело отменяет себя напе-

ред. Да,  но вы все еще должны продолжать стоять на своих ногах!  Труден

именно переход к новому виду. Как можно "отменить" себя, не отменив все?

Мать изучала тогда переход от истинного Движения к движению ложному (то-

му, в котором мы обычно живем и которое в конечном итоге является движе-

нием смерти), и наоборот, из смертного состояния к состоянию без смерти:

Это подобно переходу от чего-то сухого,  точного и определенного  к  че-

му-то мягкому и вкрадчивому... мягкому, ясному, ясному, и покой... о!...

как если бы ничто в мире не могло  бы  сопротивляться  этому  покою.  Мы

действительно откроем,  что  этот "покой",  как и "волнистость" обладают

поразительными и "чудесными" свойствами,  но это некое  микроскопическое

чудо, которое  и  составляет само чудо мира,  по сравнению с которым все

чудеса летания по воздуху представляются безделушками маленьких смертных

-- ничто не может противостоять этому,  даже смерть. Смерти не может там

быть. И я напоминаю о циклоне,  который не мог ворваться в  комнату  Шри

Ауробиндо. Только мы должны найти то истинное Движение в маленьких дета-

лях повседневной жизни;  мы должны создать птицу внутри рыбы, установить

ее там постепенно,  очень медленно,  как и всегда,  так чтобы эта старая

Материя могла приучиться к Движению и переносить  его  без  того,  чтобы

раствориться в  тонком  воздухе  или  "отменить" себя слишком рано.  Для

обычного взгляда,  во внешнем и поверхностном смысле, ты мог бы сказать,

что произошел большой износ [в теле Матери];  хорошо,  но тело так вовсе

не чувствует!  То,  что оно чувствует,  это то,  что данное движение или

усилие  или  жест  или действие принадлежит миру -- этому миру Неведения

[то есть, миру смерти] -- и не делается верным способом: это не истинное

Движение, это не делается должным образом, это не правильный путь. И те-

ло чувствует или воспринимает,  что это состояние... мягкое, вкрадчивое,

без углов,  должно развиваться определенным образом и производить телес-

ные результаты,  которые дозволят настоящее действие, выражение истинной

воли. Возможно, внешне это та же самая вещь (я еще не знаю), но делаемая

другим путем.  И я говорю о повседневной деятельности,  ты понимаешь,  о

каждой минуте: подъем, прогулка, умывание -- я не говорю о "больших" ве-

щах...  Существует путь,  который должен быть найден.  И "найден" не чь-

ей-то головой: это тот путь, который находится где-то в стадии делания.

     Это наша третья позиция.  Состояние, которое не является ни Матери-

ей, как мы ее знаем, ни Духом, как мы его постигаем, ни добрым здравием,

ни болезнью, ни "жизнью", ни "смертью". Следующее состояние тела.

     И мы  хорошо  понимаем,  почему  Мать сказала "Не знаю,  жива я или

мертва!"

     Затем она добавила, смеясь: Это дошло до той точки, что всякий раз,

когда я меняю состояние, у меня внезапно возникает ощущение, что мое те-

ло покрыто изрядным количеством дерева!... тогда как оно очень комфортно

расположилось на пуховых подушках! И ощущение времени полностью исчезает

в... во внутренней недвижимости. Но недвижимости в действии!... Если так

будет продолжаться,  они поместят меня в палату,  обитую войлоком! Я все

еще слышу ее смех,  подобный смеху маленькой девочки, такой ясный, такой

восхитительный: как забавно!

     Странно, - заключила она.

Неправильная позиция

     Множились маленькие головокружительные переживания -- и я  думаю  о

Шри  Ауробиндо,  сидевшем  здесь  в своем большом зеленом кресле,  и обо

всем, что он должен был произвести и вынести, окруженный таким тотальным

непониманием.  Я не знаю, видела ли когда-либо земля пример такого абсо-

лютного само-забвения! Он не говорил ничего, ни слова; он отвечал на ты-

сячи  их  глупых  или  претенциозных  вопросов,  и  он жил той маленькой

смертью;  он даже позволил себе умереть, ни проронив ни слова о том, что

он  делал для земли -- он хотел делать,  это все.  Никто не знал ничего.

Если это не любовь,  тогда что же это?...  Но во все времена и  на  всех

континентах существует великая Вибрация, которая зовется Шри Ауробиндо и

которая открывает бесконечные сокровища тем, кто любит Истину, вплоть до

их тела и в малейших жестах.  Есть секрет Материи,  секрет жизни в теле,

очень маленький и грандиозный секрет.  Мать стучалась в маленькие двери,

во  все двери,  каждое дыхание ее жизни с 1950 г.  не имело другой цели,

кроме как найти,  сделать -- вырвать Шри Ауробиндо у Смерти или, скорее,

вырвать нечто,  что скрывает его, выкорчевать Смерть из мира, и он будет

здесь,  и мир будет истинным. Что такое Смерть? Что это?... Мы полностью

введены  в заблуждение трупом -- смерть наступает раньше.  Когда?  Когда

она наступает?  Где она?  Где корень Смерти?...  Мать была в том великом

ритмическом  Сознании,  сознание ее тела текло в нем,  необъяснимо,  как

будто единое с движением тела мира -- как само мировое тело.  Там смерть

была невозможна,  это было состояние без смерти,  но как мы можем заста-

вить то состояние,  которое  сформировало  тело,  оболочку,  скрепляющую

вместе  все эти клетки,  это нечто столь ложное и смертное,  но которое,

тем не менее, содержит не-смерть, содержит ту грандиозность -- иначе все

просто  бы  исчезло в великом Неразличении -- как можем мы его заставить

принять участие в другом состоянии, состоянии без оболочки? Что препятс-

твует этому? Та самая вещь, которая вызывает смерть, именно она препятс-

твует этому,  но что вызывает смерть?  Где смерть?... Мать переходила от

маленького тела к великому Телу, от смерти к состоянию без смерти -- это

некий парадокс,  кажется,  что мы должны умереть,  чтобы больше не  уми-

рать... И что такое умереть?

     Еще раз Мать только что прошла через маленькую насильственную  опе-

рацию: Как нечто, что хочет вырвать жизнь из физического тела. В течение

последних трех дней битва, битва, битва... У меня вовсе нет ощущения бо-

лезни или чего-то подобного,  но...  Это странное ощущение,  причудливое

восприятие одновременно двух функционирований -- которые даже не наложе-

ны, нельзя  сказать даже это -- истинное функционирование и функциониро-

вание, искажаемое индивидуальным  ощущением  индивидуального  тела.  Они

почти одновременны,  что  очень  трудно объяснить.  Как если бы сознание

наталкивалось или тянулось или ставилось в определенную позицию, и тогда

неправильное  функционирование мгновенно появляется -- не как следствие:

а,  скорее, сознание ЗАМЕЧАЕТ их существование... Есть мимолетный секрет

в этом "замечает".  Но затем, если сознание остается в этой позиции дос-

таточно долго,  происходит то, что обычно называется последствиями (неп-

равильное функционирование имеет последствия:  очень маленькие вещи, не-

кие физические неудобства).  И если при помощи --  будь  это  йогическая

дисциплина, или вмешательство Господа?  Можешь называть это,  как угодно

-- если сознание снова возвращается к своей истинной позиции,  это МГНО-

ВЕННО прекращается...  И  мало-помалу это переживание станет столь ради-

кальным, что Мать откроет, что неизлечимые или хронические или фатальные

заболевания могут быть вылечены или убраны за секунду (например, филари-

азис): Это как поворот призмы,  - сказала она,  как бы внезапно,  "чудо-

действенно" внезапно,  самим лишь фактом, что обретена верная позиция --

действительно, как если бы болезнь не существовала в определенном состо-

янии и существовала бы в другом.  Но затем, иногда, оба функционирования

переплетаются, так сказать [и Мать быстро  переплела  и  развела  пальцы

своих рук],  иными словами, это ТО, а затем это, ТО и это... эта позиция

и затем та позиция,  эта позиция и та позиция -- туда-сюда за  считанные

секунды [как перейти от жизни к смерти или, скорее, от смерти к жизни --

мы всегда путаем направления -- в головокружительном  движении  туда-на-

зад]. Так  что у тебя есть почти одновременное восприятие обоих функцио-

нирований. Вот как я узнала об этом явлении;  иначе я бы не поняла, я бы

подумала, что это было лишь какое-то особенное состояние,  а ЗАТЕМ я по-

пала в иное состояние.  О!...  но тогда это не "лечение" следует за "бо-

лезнью", это  нечто иное;  здесь видится грандиозный секрет.  Это не то,

это просто...  Все, вся субстанция, все вибрации, должны следовать своим

нормальным ходом,  ты понимаешь;  меняется лишь восприятие сознания. Что

означает, что если ты доведешь это знание до его крайности, иными слова-

ми, обобщишь его,  то жизнь (то,  что мы обычно называем "жизнью", физи-

ческой жизнью, жизнью тела) и смерть - это ОДНА И ТА ЖЕ ВЕЩЬ, ОНИ ОДНОВ-

РЕМЕННЫ: только лишь сознание делает это или то, движется здесь или там.

Не знаю, осмысленно ли это звучит, но это фантастично.

     Это совершенно  фантастично.  Жизнь  и смерть одновременны.  Это не

жизнь,  затем смерть. Это не болезнь, затем выздоровление. Это одна и та

же  некая  среда,  и в одной и той же среде сознание сдвигается из одной

позиции в другую,  с истинной позиции в ложную позицию.  Но где же тогда

смерть?  Смерти нет нигде!  Или же она существует одновременно с жизнью,

повсюду,  и мы идем из ложной позиции сознания к истинной.  Смерть - это

затвердевшее и заскорузлое явление сознания, можно было бы сказать, хро-

ническое состояние ложного сознания.  Но в субстанции жизни нет  ничего,

что является смертью.  Нет "у меня рак, у меня туберкулез"; есть "у меня

ложная позиция сознания, которая вызывает рак, которая вызывает туберку-

лез, которая вызывает смерть." Мы можем вычеркнуть из книг любое заболе-

вание,  поскольку ни одно из них не истинно; есть лишь истинное сознание

и ложное сознание.  Есть лишь болезнь сознания,  смерть сознания.  И все

не-чудесные чудеса здесь с той самой минуты,  когда вы  восстанавливаете

естественное, то есть, истинное положение. В одну секунду исчезает фила-

риазис -- он не существует.  В одну секунду вы избавляетесь  от  болезни

Паркинсона, ее не существует. Смерть не существует. Нет физического мик-

роба, который вызывал бы смерть -- вообще нет микробов. Если вы в непра-

вильной позиции,  то можете умереть от чего угодно, от царапины или уши-

ба,  потому что неверная позиция вызывает смерть.  Это единственный мик-

роб.

     Мать сказала, что "замечаешь" неправильное функционирование -- "за-

мечаешь" смерть  --  подразумевая,  что  она  наступает внезапно посреди

"нормального" хода жизни.  Это не так, что она сначала приходит, а затем

вы замечаете ее:  заметить ее означает, что вы сдвинулись в ложную пози-

цию, так что автоматически, мгновенно появляется болезнь или смерть. Это

не "другое" физическое условие:  это то же самое физическое условие,  но

чистое, с другим состоянием сознания.  Мы не заболеваем:  мы попадаем  в

ложную позицию, и смерть тут как тут. Мы замечаем ее.

     Две позиции, которые четко отмечают переход через сеть: либо ты вне

сети, либо снова попадаешь в сеть;  либо ты в новом виде, либо возвраща-

ешься к старому виду. Все переживание движения туда-назад составляет пе-

реход через сеть.

     Но сеть эта находится на клеточном уровне.

     Это темная периферия.

     И я имела эта переживание в самых конкретных и банальных ситуациях.

Например (это  только  ОДИН  пример),  внезапно происходит некий сдвиг в

сознании -- это неуловимо,  и ты не замечаешь его,  потому что, полагаю,

если бы у тебя было время заметить его,  то этого бы и не произошло -- и

у тебя такое ощущение,  что ты вот-вот упадешь в обморок,  то есть,  вся

кровь отливает от головы к сердцу!... Но если сознание вовремя схвачено,

то этого не происходит;  если не схвачено,  то происходит. Что означает,

по-видимому (Не знаю,  можно ли это обобщить на все случаи, или это спе-

цифических случай в стадии выработки нечто иного),  у меня очень  четкое

впечатление, что то, что транслируется как смерть в обычном сознании лю-

дей, в видимости вещей, могло бы быть просто тем фактом, что сознание не

было достаточно  быстро схвачено и удержано в его истинной позиции...  Я

полностью допускаю,  что это может  показаться  полной  бессмыслицей.  Я

чувствую, что не хватает нужных слов или выражений,  чтобы объяснить это

переживание. Но,  возможно,  это шаг к познанию этого явления -- ко зна-

нию, то есть, к силе изменять, ты понимаешь. Иметь силу над явлением оз-

начает знать его. То, что мы называем знанием, это быть способным созда-

вать вещь, менять ее, продлевать ее существование или останавливать его.

Вот что такое знание.  Все остальное -- это только  объяснения,  которые

Разум дает самому себе.  И я ясно вижу,  что нечто ведет меня к открытию

той Силы -- того Знания -- естественным образом через  единственно  воз-

можное средство:  переживание. И очень осторожно, потому что я чувствую,

что...

     Так что  остается лишь единственный вопрос:  что же вызывает непра-

вильную позицию?

     Но эта  позиция  довольно  поверхностная...  если  мы по-настоящему

взглянем на нее.

     А что если мы не будем замечать Смерть?

     Если бы мы по-настоящему и физически осознали,  что ее не существу-

ет...  то ее бы больше и не существовало.  Есть нечто искривленное, лож-

ное,  искаженное, что вызывает восприятие смерти, и через это восприятие

порождает  и  вызывает смерть и всю ту благословленно-проклятую цепочку.

Но Смерти нет нигде,  ее нет ни в какой точке физического пространства и

ни в одной точке физического тела.

     Смертельно именно наше восприятие.

     Где же корни этого восприятия?

     Но проблема больше не в том,  чтобы изменить нечто в Материи, чтобы

она перестала быть смертной:  нечто нужно изменить в сознании. Это чисто

явление сознания.  Ничто не препятствует тому, чтобы это тело было бесс-

мертным, ничто  не  препятствует этому миру быть истинным -- они уже ис-

тинны, уже бессмертны, за исключением определенного восприятия, покрыва-

ющего их, которое делает трагическую пародию из великолепной реальности.

     Есть, очевидно, тюрьма, которая вызывает эту деформацию.

     Есть смертельная тюрьма.

     Сеть.

     Но Смерть мертва.

     Остается "выработать"... осторожно.

                                   *

                                  * *

     И теперь  я припоминаю,  с неким головокружением,  эти слова Матери

как раз за два года перед Мистерией 1973: Я на пути открытия того, какой

иллюзией является то, что должно быть уничтожено, чтобы физическая жизнь

могла бы быть непрерывающейся.

                                   *

                                  * *

Умереть для Смерти

     Вы могли бы сказать, что птицы живут в совершенно естественном сос-

тоянии, но  они  все  же  умирают  - существует ли действительно для них

смерть? Чтобы заметить смерть,  требуется "я",  по отношению к  которому

смерть существует, должно быть "я умираю" или "я собираюсь умереть". Это

наш несчастливый жребий.  Но есть и факт смерти,  окоченевшее  маленькое

тело на пшеничном поле,  и вы могли бы сказать,  что если сознание птицы

всегда бы оставалось в истинной позиции,  то смерти не должно  было  су-

ществовать, то есть, трупа. Следовательно, где-то смерть существует, да-

же если она ощущается совсем по-другому,  не как мы ее  ощущаем.  Думаю,

что в терминах эволюционного процесса смерть на самом деле не более фун-

даментальна,  чем жабры лягушки:  смерть развивается,  как и жизнь,  это

эволюционное приспособление,  как тысячи и миллионы других; приходит мо-

мент,  когда лягушке больше не нужно жабер,  а гусенице -- ее кокона. До

определенной степени смерть нужна жизни,  чтобы разрушать старые застой-

ные формы -- в действительности,  разрушать неспособность к вечному  са-

мо-развитию:   неспособность   прогрессировать   автоматически  вызывает

смерть. Жизнь прогрессировала с миллионами жизней, она никогда не умира-

ла -- она начинала умирать со смертью "я".  С человеком в его тюрьме. То

есть,  кусочек, маленький кусочек жизни начинал осознавать "я умираю", в

то  же время хорошо зная,  что жизнь продолжается совершенно непрерывно.

Это особенное "я" составляет всю мистерию эволюционного перехода от  ка-

жущегося  смертным  индивида  к тому индивиду,  который обрел достаточно

"я",  чтобы включить в него других и остальной мир,  и поэтому не  имеет

больше никакой необходимости смерти -- этой эволюционной уловки -- чтобы

следовать вселенскому ритму.  Целью эволюции является  полное  сознание,

точно  также  как целью семени является полное дерево.  И,  естественно,

форма,  все лучше и лучше приспособленная к гибкости и красоте того пол-

ного  Становления.  У смерти больше нет причин существовать,  раз уж она

замещена другими средствами прогресса:  она атрофируется, она должна ат-

рофироваться, как бесполезная конечность. На самом деле это и происходит

на всех уровнях индивидуального человеческого существа с  того  момента,

как он прорывается через собственные границы: ментально сознательный ин-

дивид (не марионетка, которая извечно повторяет то, что она раньше виде-

ла  и читала и слышала в соответствии со старой хромосомной и культурной

привычкой,  а существо,  сознающее вселенский Разум, имеющее независящую

ментальную  жизнь) не дезинтегрируется ментально после своей смерти,  он

сохраняет приобретенный динамизм,  специальную  форму  своей  ментальной

жизни,  отпечатки и памяти этой жизни,  которые он переносит в следующую

жизнь,  такие как определенные предрасположенности или спонтанные откры-

тия,  определенные особенные таланты или трудности. Это совершенно ясный

факт для всех тех,  кто хоть немного сознателен, а миллионы несознатель-

ных людей могут отрицать это,  не изменив сам факт ни на йоту!  Гусеница

может извечно отрицать бабочку -- но рано или поздно гусеница становится

бабочкой. То же самое верно и для эмоциональной жизни, той, которая дос-

таточно универсализирована,  той, которая разорвала маленький круг своих

чувств, чтобы включить в себя вещи, лежащие за пределами простой генети-

ческой необходимости:  дезинтеграции не происходит -- снова находишь су-

щества, которые по-настоящему любил. Но вот остается маленький труп, ко-

торый еще никогда не становился частью вселенского сознания  --  а  пока

остается где-то хотя бы кусочек смерти, дерево не будет полным. Тело яв-

ляет полное доказательство.

     Мы находимся на той стадии эволюции, когда, благодаря "я", мы смог-

ли внести в тело осознание его собственной смерти -- осознавать препятс-

твие уже является средством преодоления препятствия (в действительности,

единственное препятствие -- это не знать,  где находится препятствие); и

когда, из-за этого же "я",  мы не можем оторвать себя от смерти. Это пе-

реход, в котором  прежняя  инструментальность  становится  препятствием,

точно так  же,  как  сами  качества рептилии были тем,  что не давало ей

взлететь. Качества старого вида являются препятствием для нового вида. В

этом вся  история эволюционных переходов.  Но если есть надлежащие усло-

вия, то и смерть должна эволюционировать, как и все остальное: либо вый-

ти из эволюции, либо превратиться в нечто, что пока за ней скрыто.

     Вот суть проводимого сейчас исследования.

     В "истинной  позиции" смерти больше не существует.  Только все тело

должно знать это:  когда тело станет полностью  истинным,  оно  окажется

полностью вне смерти.  В действительности,  умирает только Ложь,  будучи

самой сущностью Смерти. То, что истинно, не умирает, на каком бы ни было

уровне, даже на телесном уровне. А что является ложью в теле? Тюрьма яв-

ляется Ложью.   Это    "я-один-одинешенек-в-этом-маленьком-теле-отделен-

ном-от-мира-и-других-тел". Именно тюрьма вызывает смерть. Мы должны "ан-

нулировать наперед",  - сказала Мать.  И именно непрогрессирующая тюрьма

птицы  или любого застойного вида,  неспособного выбраться из своих двух

крыльев или четырех лап или плавников,  вызывает смерть.  Это другой тип

тюрьмы,  чем  наш.  Это  не  та  же  самая смерть.  Нет такой вещи,  как

"смерть":  есть лишь определенное явление жизни, которое вынуждено "сде-

лать крюк", чтобы всегда жить и развиваться, потому что мы склонны замы-

кать ее.  По сути это не клеточное явление:  это явление жизни,  текущей

неправильно.  Смерть  --  это не противоположность жизни!  - воскликнула

Мать после одного из своих переживаний. В тот момент я поняла это, и ни-

когда больше не забывала.  Смерть -- это НЕ противоположность жизни, это

не противоположность жизни!

     Но мистерия гораздо обширнее,  чем мы думаем,  и, возможно, гораздо

проще также.  Странное переживание произошло с Матерью по случаю  смерти

одного ученика,  который упал,  гуляя в медитации:  Вероятно, он потерял

сознание, упал и проломил себе череп, что вызвало кровоизлияние в мозг и

сделало  его  "несознательным" ("несознательным",  выражаясь современным

научным языком!).  Во время этого происшествия он пришел ко мне,  не как

точная форма,  а,  скорее, как некое состояние сознания, которое я сразу

же распознала. И он оставался здесь [рядом с Матерью] в полном доверии и

блаженном покое,  недвижимым...  Они пытались "привести его в сознание",

боролись,  делали операции -- он не подавал признаков жизни. Тогда нако-

нец  они  заявили,  что он "мертв".  В течение всего того времени он был

здесь,  неизменно [возле Матери];  затем внезапно я почувствовала  некое

дрожание и взглянула -- его больше не было здесь. Я была занята и не за-

метила время, когда это произошло, но случилось это после полудня. Затем

мне  сказали,  что они решили кремировать его -- и они кремировали его в

то время...  Ты понимаешь,  тот человек был насильственно  "выброшен  во

вне",  повредив свою голову; в это время он, должно быть, думал обо мне,

находясь в том состоянии доверия. Он пришел, он не двигался -- он совер-

шенно не знал,  что произошло с его телом!  Он не знал,  что умер, и ес-

ли... Внезапно я сказала себе: привычка сжигать людей -- ужасающе грубая

вещь.  Он не знал,  что умер,  и вот КАК он об этом узнал! Путем реакции

жизни формы в теле...  [давайте здесь отметим, что то, что Мать называет

"жизнью формы", является в действительности клеточным сознанием, которое

остается, например, в мумии, если она достаточно хорошо сохранилась, так

что с ней возможен сознательный контакт, какой Мать имела в Музее Гвинэ.

Таким образом,  тот человек узнал о том, что "умер" через насильственную

реакцию  сжигаемых клеток].  Тогда как для того состояния,  в котором он

был, -- продолжала Мать, -- быть мертвым или живым не составляло для не-

го НИКАКОЙ разницы...  Вот что интересно. Он был все в том же блаженном,

доверительном и умиротворенном состоянии -- он совершенно не  знал,  что

умер!

     Это было как откровение для Матери...  откровение в ее теле,  не  в

голове! Внезапно  я  сказала себе:  но он продолжал существовать,  жить,

иметь переживание; он совершенно НЕ ЗАВИСЕЛ от своего тела, ему не нужно

было тело, чтобы иметь переживание! Так что же тогда было "телом", кото-

рое кремировали?  И что это за другое "тело",  которое продолжало  иметь

переживание не зависимо от того тела,  которое сожгли...? Есть ли, таким

образом, тело клеточного сознания,  не зависящее от жизни и "смерти" ма-

териального тела,  которое мы видим -- тела ложной материи,  возможно? И

является ли оно клеточным сознанием настоящего тела,  в котором мы  про-

должаем жить?  Это вопрос еще следует прояснить,  но суть в том, что как

внезапное откровение Мать вспомнила собственный переход в обратном  нап-

равлении -- не из жизни в "смерть",  как тот ученик, а из так называемой

смерти к жизни -- в ходе переживания в апреле 1962,  когда она,  как  бы

находясь на  пороге  смерти,  была  унесена теми великими Пульсациями на

другую сторону сети,  а затем "возвращена к жизни"... И в момент перехо-

да, как  раз  когда она была близка к тому,  чтобы вернуться в свое тело

(которое еще не успели сжечь), она видела или восприняла нечто неопреде-

лимое и светлое,  которое было подобно полному Секрету:  Как!  нам нужно

лишь умереть для смерти,  и это все!...  Умереть для  смерти,  то  есть,

СТАТЬ НЕСПОСОБНЫМИ УМЕРЕТЬ,  ПОСКОЛЬКУ СМЕРТЬ БОЛЬШЕ НЕ ИМЕЕТ КАКОЙ-ЛИБО

РЕАЛЬНОСТИ!... Это было ясно, это было... Это переполняло мощью. И также

впечатление: легко,  это легко!  Нет вопроса,  трудно это или легко: это

спонтанно, ЕСТЕСТВЕННО,  и так мило! Это "умереть для смерти" было столь

радостным, столь радостным!...  Ты понимаешь, я могла сказать: да это же

ясно, как божий день!  разве ты не видишь,  как все просто!  Именно так,

нам нужно умереть лишь для смерти, и все сделано!

     Это было как быть на пороге молниеносного открытия: вот оно! Сейчас

я ухвачу  это,  вот оно!...  Несколько секунд переживания,  которые дали

впечатление, что главная часть проблемы решена. Но затем...

     Но затем все исчезло -- снова попадаешь в смерть.

     Это касается клеток и сознания в клетках, -- заключила Мать.

     Сознания в  клетках,  для которого смерть не реальна,  не существу-

ет... Начать осознавать смерть означает смерть.  Нечто осознает смерть и

умирает -- оно умирает из-за того,  что осознает ее. Потому что оно ска-

тывается в ложную позицию. Но тогда мы должны научиться забывать смерть,

живя (а  не  после,  как  тот  ученик!).  Тело должно научиться забывать

смерть -- в ту минуту, когда оно забывает о смерти, ее больше не сущест-

вует. В теле,  как всегда, есть два уровня: клеточный уровень, для кото-

рого смерти не существует,  и другой...  корка.  Темная периферия. Есть,

как обычно,  Стена в теле между двумя типами жизни.  Есть иллюзия смерти

на поверхности -- мы должны расстаться с этой иллюзией,  и это  все!  Мы

должны умереть для смерти.  Нет такой вещи,  как смерть, есть лишь некая

вуаль, которая вызывает смерть. Истинная позиция, ложная позиция. И лег-

ко, это легко!...  естественно. Изменение позиции, которое надо провести

в теле.

     Но именно тело должно понять это.

     То, что я называю пониманием, это иметь силу делать и перечеркивать

сделанное. Вот что я называю пониманием. Но тогда это будет означать си-

лу равным образом как вызывать, так и предотвращать смерть или совершать

нужную манипуляцию силами: воздействовать на клетки почти напрямую, ока-

зывать на них почти механическое воздействие.  С этой мощью  ты  мог  бы

"переключать" смерть  или предотвращать ее -- ты мог бы легко предотвра-

тить то,  чтобы она наступила тем или иным образом [Мать  сделала  жест,

означающий перетягивание сознания на ту или иную сторону].

     Вуаль, которую  следует  поднять  в  материальном  сознании  земли.

Склонность к истинной позиции. Мир тот же самый, и все истинно. Жизнь та

же самая,  а смерти больше нет.  Смерть -- это Ложь мира...  необходимая

иллюзия, чтобы  сражаться с иллюзией ментальной индивидуализации,  чтобы

придать ей силу и необходимость вырваться из собственного заточения.

     Очевидно, это будет означать новую фазу жизни на земле.

     И я ясно вижу линию,  -- сказала она, -- линию переживания, ведущую

к этому -- к той точке, где смерть больше ничего не значит. Когда мы до-

беремся туда,  то сможем сказать: что же, теперь смерть больше ничего не

значит. Только тогда можешь ты быть уверен...  Ты можешь покорить смерть

лишь тогда, когда она больше не имеет смысла.

     Такова истинная позиция.  Позиция, в которой смерть больше не имеет

смысла.

     Не интеллектуальная позиция: клеточная позиция.

     Темная клеточная периферия, которую следует вылечить или очистить.