Глава 15. Консультирование по проблемам ценностей - Терапевтическая психология- Шостром Э

Психология как наука и профессия все чаще затраги­вает проблемы ценностей. Обнаруживается, что ценности пред­ставляют научный интерес в качестве факторов, влияющих на поведение человека. Термин «ценность» в этом контексте опре­деляется как устойчивое сознательное или бессознательное убеждение в важности идеи или чувства. В данной главе фило-софская проблема происхождения ценностей и вопрос абсо-лютности или относительности ценностей будет рассматривать­ся лишь частично.

Проблемы терапевтической психологии

Цель этой главы заключается в исследовании взаимоотноше­ний между терапевтической психологией и религиозным консуль­тированием. Мы будем использовать описание двух подходов по Вренну: «Религия и психология дополняют друг друга. Психоло­гия вносит вклад в понимание природы самости и взаимоотно­шений с другими, религия — в понимание значения и цели жизни и значимости этих взаимоотношений. Обе могут внести вклад в повышение эффективности жизни» (325, р. 331).

В психологической литературе отмечается пробуждение ин­тереса к философским проблемам, лежащим в основе психоло­гического изучения человека. Моурер, например, утверждает, что психология, вероятно, должна исследовать долго лелеемое пред­положение, согласно которому нефизические элементы личнос­ти (понимаемые как человеческий разум или дух) обслуживают тело [219]. Хотя личность вырастает из потребностей служить телу, Моурер интересуется, действительноли «разум» имеет осо­бые характеристики и потребность в выживании. Он предпола­гает, что этот вопрос возник тогда, когда тема перешла из обла­сти традиционно слабого натуралистического наблюдения в об­ласть «духа» — традиционно религиозного предмета. До сих пор психологи проявляют возрастающий интерес к предмету «пси­хологического выживания» и «человеческой ситуации». Чело­веческие проблемы, особенно из области психического здоровья, стали весьма актуальными, и практические психологи стре­мятся исследовать все возможные способы помочьклиентам вы­жить психологически. Очевидно, что они стремятся делать это даже тогда, когда эти способы выходят за рамки традиционной лаборатории и строго бихевиористских методов изучения и помо­щи человеку.

Является трюизмом, что психотерапевты и консультанты по­могают разрешить основные проблемы жизни, а именно труднос­ти в любви, конфликты периода взросления, проблемы регулиро­вания чувства вины и преодоления кризисных ситуаций, будь то развод, смерть близкого человека или увольнение с работы. Авто­ры знают о трудностях раскрытия темы ценностей в контексте терапевтической психологии. Эта глава предлагает начальные сведения студентам, которые не очень много читали или думали о многочисленных проблемах, возникающих при несовпадении ценностей клиента и терапевта.

Специалисты по психологическому консультированию без энтузиазма отнеслись к тому, что они могут нести ответствен­ность за то, что в широком смысле определяется как «религи­озное». Такое отношение возникало из-за основанных на опы­те традиций философских различий между социальной на­укой и теологией, эмоциональных крайностей и лицемерия большинства организованных религиозных способов поведе­ния, а также из-за неосведомленности или конфликтности самого консультанта в вопросах духовного. Однако большин­ство специалистов по психологическому консультированию признают, что религиозные представления и чувства стано­вятся мощными позитивными или негативными факторами в жизни их клиентов.

Психология традиционно биологически ориентирована. Ран­ние модели и научные методы конца девятнадцатого века были основаны на физиологии и физике. Философия Дарвина оказа­ла значительное влияние на представления психологов о челове­ке, который, как оказалось, подчиняется тем же законам приро­ды, что и представители животного мира. Ранняя американская психология прибавила функциональную ноту в биологические модели, импортированные из Германии. Была предпринята ак­тивная попытка развести психологию с ее ранними философски­ми корнями и сделать понимание поведения строго научным пред­приятием.

Мы не пропагандируем возвращение к рационалистичес­кому и другим философским методам как замещению тща­тельного наблюдения и строгого экспериментирования. Пси­хология как наука должна оставаться на прочной основе на­учных методов и критического мышления. Тяга к знаниям о человеке и попытки оказать помощь в решении человеческих проблем делают преждевременными и нереалистичными тре­бования к такому «молодому» направлению, как научная пси­хология. Тем не менее психолог-терапевт, встретившийся ере- . альной практикой, ищет для помощи клиенту, помимо науч­ных методов и психологических техник, ценности вне самого процесса помощи.

Предположение о необходимости выхода за пределы строго психологических техник для помощи клиенту с проблемами цен­ностей направляет терапевтического психолога прямо в область  :; традиционных религиозных интересов. Здесьснова история пси-   : хологии в некоторых пунктах противостоит официальной рели- j гии. Например, Фрейд хорошо известен своими обвинениями в   J адрес организованных форм религии в провокационной работе ''[ «Будущееоднойиллюзии»[110].Онутверждал,чтомногиерели-   *■■■ гиозные догмы и формы поведения являются проекцией бессоз­нательных желаний. Вдополнение кзлословию или равнодушию некоторых профессиональных психологов, которые имели проч-ныеличныерелигиозные убеждения, могли обвинять в необъек­тивности и религиозном влиянии на клиентов.

Отношение Юнга к религии выражалось в том, что систему убеждений клиента нужно использовать так, чтобы она макси­мально способствовала восстановлению его здоровых отноше­ний. Эта точка зрения радикально отличалась от позиции Фрей­да, который имел склонность рассматривать официальную религию как форму болезни. Юнг известен отстаиванием поло­жения о поиске Бога в жизненном опыте как части процесса индивидуализации [126]. «Бог внутри» - расовое бессо­знательное в системе Юнга, позднее уравнивалось многими с трансцендентальным «Бог вовне». Юнготмечал, что не дело психо­лога устанавливать или даже исследовать объективную правду от­носительно существования Бога. Кроме того, он утверждал, что пси-хологнедолжен создавать псевдорелигию из примитивныхжеланий или мифов. Юнг пытался оставаться в этой сфере ближе к практике и концентрироваться, скорее, надубе, чем нажелудях [317].

Уайт [317], священник и психолог, в духе примирения сблизил проблему Бога с психологией бессознательного. Он попытался свя­зать идею внешней реальности, называемую Богом, с внутренней природой и психологической реальностью человека. Кункель [179], психиатр, также приложил усилия к примирениюдвух сфер в «рели­гиозной психологии». Элементами этих объединенных отношений являются натуралистическое наблюдение и глубокая психология. Они используются для понимания поведения, с одной стороны, а с другой — религия используется для того, чтобы определить цель и направление поведения. Кункель полагает, что человеческие помо­гающие взаимоотношения, такие как психотерапия, и цели при до­стижении зрелости требуют, чтобы оба подхода работали вместе.

Еще раньше также прилагались усилия более тесно связать психотерапевтические методы с подобными попытками религии. Путнам, врач начала двадцатого века из Новой Англии, упорно стремился склонить коллег-психоаналитиков присоединиться к его усилиям по расширению основы психоанализа за счет вклю­чения проблем более крупных сообществ и космоса. В Европе и Америке было оказано сильное сопротивление и проявлено откры­тое отвержение его идей по объединению религиозно ориентиро­ванной метафизики и психоанализа. Это сопротивление сущест­вовало до времен таких писателей, как Фромм [117], Моурер [219], Уайт [317], которые вновь подняли этот вопрос, не предлагая ком­промисса для научной основы психологии.

Точка зрения

В этой книге мы обсуждаем ценности, потому что клиенты ча­сто обращают внимание консультанта на свои проблемы, касаю­щиеся конфликта ценностей, чувства вины по поводу безнравст­венного поведения, глубокой тревоги, чувства малоценности и связи с чем-то значительным. Консультант часто попадает в слож­ное положение, когда клиент ожидает от него больше, чем просто помощи вдостижении инсайта, касающегося самого себя. В дей­ствительности многие клиенты умоляют консультанта сказать им, как жить, каким типом личности следует быть, как следует встре­чать превратности и кажущуюся бессмысленность жизни. Часто клиент ожидает от консультанта освобождения от базисной трево­ги, такой как страх небытия или смерти.

Мы не предлагаем, чтобы консультант проявлял себя автори­тарно при таких вопросах, но и не считаем, что ему следует уступатьтребованиям клиента и при ответе на базисные вопросы вы­сказывать личную философию. Не исключено, что консультант лучше осведомлен об этих проблемах, но он должен помнить об искушении просвещения по философским и религиозным вопро­сам и не поддаваться ему. Терапевту следует заметить, чтоегороль состоит в позитивных предложениях клиенту относительно того, где он может найти «ответы» или «получить помощь в религиоз­ных или философских поисках».

Междисциплинарные взаимоотношения

Кажется, можно признать, что религиозные и психологичес­кие концепты не являются взаимно исключающими. Не следует предполагать, что только религиозные интересы или психологи­ческие интерпретации являются тотальным решением или объяс­нением человеческих проблем. Многиелюди помещают это пред­положение в неудобную форму дихотомии. Они чувствуют склон­ность отвергать психологические интерпретации и объяснения поведения или религиозную систему убеждений. Однако есть тре­тья позиция, которую мы хотим исследовать. Между психологи­ческими и теологическими представлениями человека существу­ют выраженные области повторения и соответствия, также как и конфликты. Следует признать точки соответствия и конфликтов, а затем тщательно поискать те области, где понятия соответству­ют и, возможно, вызывают более значительный комбинирован­ный инсайт о человеческом существовании и решении человече­ских проблем.

Мы думаем, что важно призвать коллег задуматься над вопро­сом о взаимоотношениях между научной психологией, филосо­фией и религией. Если такая попытка будет успешной, возможен «прорыв», который принесет большую выгоду и консультанту, и клиенту всовладаниисэтими междисциплинарными проблема­ми, многие из которых в настоящее время находятся вне сферы научной и профессиональной психологии.

Существуют побуждающие социальные причины, объясняю­щие необходимость такого прорыва. В данной главе мы уже упо­минали, что проблема психического здоровья связана с вопроса­ми жизненной философии или Weltanschauung. Moypep [219] счи­тает, что мы нуждаемся в разновидности психической гигиены, предназначенной для человека двадцатого столетия, которая бу­дет обеспечивать психологическое выживание, более важное, чем усилия по управлению природной средой. Появление такого подхода необходимо для предотвращения массовых психозов и не­врозов. Методы, дополняющие официальную религию, должны быть найдены для того, чтобы помочь клиентам справиться с чув­ством разочарования, деперсонализацией, отсутствием любви и отвержением, попытками манипулировать человеком со стороны другихлюдей. Развитие такой философии может помочь клиенту в управлении терзающей, свободно плавающей тревогой, виной по поводу реальных или воображаемых ошибок, чувствами беспомощ­ности и обиды в периоды кризисов. Это вопросы, которые обыч­ный консультант-психолог не можетразрешить адекватно, исполь­зуя общие техники психологической поддержки и принятия.

Есть Несколько организаций, которые ищут взаимосвязи меж­ду психологией и религией. Академия религии и психического здоровья является примером такой организации. Общество науч­ных исследований религии —это другая организация, предназна­чение которой в облегчении общения студентов, изучающих ре­лигиозные и социальные науки.

Профессиональные встречи психологических и консульта­тивных групп включают все большее число секций, посвящен­ных вопросам ценностей. Существуют комитеты Американ­ской психологической ассоциации и Американской психиат­рической ассоциации, предназначенные для решения проблемы отношения к ценностям и официальной религии. Также отмеча­ется быстрый рост пасторско-консультирующего движения, ус­коряющийся за счет клинической подготовки студентов-священ­ников.

Пасторская психология

Консультирующие пасторы являются посвященными вдухов-ный сан священниками, подготовленными для психологическо­го консультирования, чтобы помогать людям с проблемами в об­ласти убеждений, морали, вины и в кризисных ситуациях. Такие консультанты помогают прихожанам по широкому спектру чело­веческих проблем: от супружеских конфликтов до воспитания детей. Семейный священник и семейный врач традиционно при­нимались в большинстве общин как единственные источники помощи.

Сегодняшний священник несет ответственность как за при­ход, так и за общину. Поэтому требованием времени является необходимость того, чтобы он ориентировался вдинамической психологии и мог давать мудрые профессиональные наставле­ния.

Обычный священник получает трехлетнее общее профессио­нальное образование, ведущее к получению степени бакалавра богословия. В процессе занятий для получения степени ему пре­подаются общие знания о личности и теории консультирования, а также он получает супервизию по клиническому опыту в усло­виях госпиталя в течение шести недель в год резидентуры.

Термин «пасторская психология» относится к более продол­жительной специализации. Такие руководители, как Хилтнер, Уайз, Джонсон и Эйтцен, разработали программу для получения докторской степени по этой специальности. Такие выпускники обычно служат как терапевтические консультанты при пастор­ских консультативных центрах, что является частью общих уси­лий различных церквей города, а также в качестве учителей кол­леджей или семинарий.

Для помощи в определении границ обращения за пасторским консультированием цитируются его различные уровни, описан­ные Оутсом [224]. Большинство пасторских функций, перечис­ленных ниже, имеют отношение к консультированию:

1. Уровень дружбы (взаимоотношений).

2. Уровень утешения (поддержки).

3. Уровень вероисповедания (катарсиса).

4. Уровень обучения (информации).

5. Уровень пасторского консультирования (психотерапии).

6. Уровень направления.

Акт принятия или любви в широком смысле, «братской люб­ви», также включен в пасторское консультирование. Консуль­танты-священники обычно ссылаются на положение, согласно которомулюбовь человека к человеку основывается налюбви Бога к человеку. Религиозный консультант связывает принятие кли­ентом себя и близкого человека с любовью Бога к человеку как основному источнику достижения инсайта, свободы, без­опасности, зрелости и других подобных терапевтических целей, Отношения при консультировании часто истолковываются как поиски «царства Божия» в человеке. Эти позиции не обязательно нарушают оптимальные взаимоотношения при консультирова­нии, если только они не сопровождаются осуждающими или ав­торитарными отношениями.

Религиозный консультант, в особенности придерживающий­ся христианской традиции, начинаете антропологических и пси­хологических предположений подобно профессиональному пси­хологу. Центральной ценностью в пасторском консультировании служитто, что называется божественный закон. Трудно обобщать или быть категоричным в отношении телеологических предполо­жений теологов, поскольку они представлены разными точками зрения в зависимости от уникально воспринятого смысла и обу­чения. Например, некоторые теологи не видят традиционной ди­хотомии между Богом и человеком, так как они видят Бога и чело­века в едином родстве. При любом событии взгляд на природу, цель или происхождение человека влияет на подход к проблемам консультирования.

Психолог, наоборот, обычно оперирует гуманистическим пред­положением, согласно которому конечные ценности рациональ­но детерминированы и находятся в самом человеке. Здесь, по на­шему мнению, находится главный вопрос о соотношении пас­торского консультирования с научно ориентированным консультированием, который трудно разрешить на уровне техник, поскольку оба касаются помощи страдающему человеку. Психо­логи могут оценивать техники, которые они используют, по кри­териям эффективности при достижении ограниченных целей, от­деленных от основных философских положений.

Для широкого и точного анализа сравнительных представле­ний, лежащих в основе психологической науки и христианства, читатель может обратиться к работе Миела «Что тогда есть чело­век» [203], который представляет доклады симпозиума по изуче­нию уникальных и взаимосвязанных свойств двух основных спо­собов толкования человека.

Существует много приемов, которые может реализовать свя­щенник для приближения к тем же самым целям психического здоровья, к которым стремится терапевтический психолог. Долж­но быть признано, что религиозный деятель затрагивает больше аспектов жизни его прихожан, чем только их психическое здоро­вье. Психическое здоровье имеет разные определения; но это одна из областей, по поводу которой люди ищут руководителя, хотя и под разными предлогами. Консультантам-священникам следует признать, что недавний подъем религиозного интереса и посеще­ния церквей, вероятно, означает нечто большее, чем простое же­лание возобновить связи детства с общественными учреждениями или избежать напряжения. Это также может быть рассмотрено как глубокое выражение человеческого поиска духовных основ жизни, с помощью которых можно построить богатую и напол­ненную жизнь для себя и своей семьи. Должно быть признано, что социальные кризисы обычно стимулировали значительный. подъем интереса к религии.

Религиозный лидер, пытаясь дать ответы на поиски его прихо­жан, принимает на себя огромную ответственность. Отношения си­туации консультирования являются только одним из промежуточ­ных средств для достижения его целей. Поэтому нам кажется, что для священника было бы ошибкой слишком вовлекаться втерапев-тическое консультирование, за исключением случаев, когда обсуж­даемые вопросы включают нахождение ответов на глубокие, но ясно очерченные моральные и духовные проблемы.

Часто глубокие психологические проблемы клиента скрыва­ются под маской моральных и духовных проблем. Священник должен иметь навыки распознавания патологий личности. Он также должен знать собственные ограничения в работе с пробле­мами, понимаемыми клиентом как «духовные», поскольку кли­ент может включать в их число почти все человеческие сложно­сти.

Роль пастора-консультанта в отношениях с другими специ­алистами. Принципиальная роль пастора-консультанта в пси­хологическом консультировании представляется как ис­следование первичной проблемы клиента для выявления области, связанной с духовными интересами и знаниями, а также эмоци­ональных состояний, оправдывающих помощь терапевтических психологов, психиатров или социальных работников. Основные техники должны быть поддерживающими и информационны­ми. Исследование бессознательных мотивов может приводить к развитию глубокого переноса и контрпереноса, ожиданию быс­трых достижений или усугублению развивающейся психичес­кой болезни.

Личностные проблемы могут рассматриваться с междисцип­линарной точки зрения, согласно которой консультант-пастор, психолог или психиатр работают вместе. Практически, однако, это трудно достижимо, поскольку пережитки взаимных подозре­ний среди практиков продолжают существовать, а клиентов час­то смущает усложняющая методы работа с двумя сходными ти­пами специалистов. Совмещение в одном лице пастора и психолога может привести к удовлетворительным результатам только при условии, когда первичная ответственность возлагается на одного из специалистов.

Вклад терапевтической психологии в пасторское консультиро­вание. Инструменты терапевтической психологии во многом по­лезны пастору-консультанту. Например, применениетехник, вли­яющих на взаимоотношения, таких как слушание, принятие, от­ражение, могут помочь в.преодолении традиционной авторитарной роли дачи советов, в которой часто обвиняют священников. По­нимание роли бессознательной мотивации в поведении и челове­ческой культуре может выгодно помочь в распознавании защиты и эмоциональных проблем как вида болезни или невежества, в отличие от объяснения поведения в традиционных моралистских терминах, столь разрушительных для хороших отношений при консультировании. Лучшиезнания человеческой мотивации долж­ны помочь священнику понять, как поступать с концептами сво­боды воли, моральной ответственности, вины и ответственных действий.

Возможности и ограничения роли священника при консультиро­вании. Священник может получить преимущество в стратегичес­ких помогающих отношениях с клиентом, основанных натради-ционном «пасторском» восприятии духовенства. Он имеет пре­имущество над другими помогающими профессионалами в том, что он известен и воспринимается семьей как помощник. Он мо­жет иметь дело со всей семьей в случае конкретных рабочих про­блем, что часто также важно, как помощь отдельному человеку. Однако священник страдает от вышеупомянутого восприятия себя как авторитарной фигуры, учителя или символа моралист­ских суждений. Но в консультировании крайне необходимо, что­бы консультант воспринимался как разрешающий, не судящий, понимающий человек. Традиционная увещевающая или дающая советы роль неблагоприятна для общих целей долгосрочного кон­сультирования.

Пастор-консультант занимает уникальную позицию, оказы­вая помощь, например, в развитии философии жизни. Он также занимает стратегическую позицию в обсуждении моральных про­блем. Как раз здесь положения культурной антропологии помо­гают более точно определить границы правильного, неправиль­ного и нейтрального. Когда религиозная догма не ясно интерпре­тируется в конкретном случае, полезно знать нравы культуры и как они отличаются от ясно определенных религиозных кодексов или руководств. Например, поведение, которое клиент рассмат­ривает как «греховное» и которое вызывает страдания в виде вы­раженной тревоги и вины, может быть отклонением от культур­ных норм, а не нарушением морального кодекса его религии или секты.

ПРОБЛЕМЫ ЦЕННОСТЕЙ, С КОТОРЫМИ СТАЛКИВАЮТСЯ ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ПСИХОЛОГИ

Хотя пасторы-консультанты предупреждены об опасности превышения роли духовных консультантов, терапевтические психологи при консультировании и в психотерапевтических ро­лях должны быть осведомлены о той же самой опасности. Тера­певтический психолог обычно дает ответы клиенту о ценностях неосознанно. Его главная роль заключается в помощи клиенту прояснить характер мышления и раскрыть чувства и мысли в от­ношении вопросов ценностей. Когда этого недостаточно, пола­гая, что клиент ведет себя неадекватно и не способен к раскры­тию обычными терапевтическими техниками, психолог может представить различные культурные точки зрения и позиции по проблеме в виде вопросов или же направить клиента к религиоз­ным специалистам для получения более детальной информации. Там клиент может получить представления в соответствующей обстановке, характеризуемой обучением. Эти представления мо­гут быть обсуждены в ходе последующих психотерапевтических интервью, в которых можно внимательно рассмотреть систему убеждений и религиозный опыт клиента. В конечном счете, кли­ент посредством консультирования может спокойно интегриро­вать новые открытия в ядерную систему и систему самости своей личности.

Психолог-терапевт обычно не пытается осознанно влиять на базисные ценности клиента. Тем не менее, было бы чистой софи­стикой полагать, что в глубоких человеческих отношениях кон­сультирования консультант не влияет на ценности клиента. Часто вполне очевидно, что консультант чувствует в отношении брака и развода, внебрачных сексуапьныхотношений, существования Бога и подобных ценностей, при этом прямо не выражая свое мнение по этим вопросам. Эти проблемы уже затрагивались при рассмотре­нии явления контрпереноса в главе 8.

Вероятно, передача личных ценностей неизбежна при тесных человеческих отношениях психотерапевтического консультиро­вания. Салливан [295] даже пришел к утверждению, что личные ценности и отношение терапевта к жизни влияют на его профес­сиональную работу, также как его профессиональное мастерство и подготовка. Если данное утверждение валидно, как это кажется на первый взгляд, тогда существует множество способов его при­менения для отбора и подготовки терапевтических психологов и для направления к специалистам-психологам.

Тем не менее, существуют консультанты, чьи личные пробле­мы в сфере ценностей столь хорошо проработаны, что они зани­мают стратегические позиции для помощи клиентам в прораба-тывании проблем их ценностей. Некоторые терапевты и консуль­танты имеют особые интересы и навыки в работе с базисными ценностными проблемами, и они могли бы реализовать их при решении проблем брака или выбора профессии. Для консультан­тов с такими интересами включен следующий раздел, содержа­щий примеры некоторых проблем консультирования по вопро­сам ценностей.

Наша позиция по вопросу передачи ценностей консультантом следующая. Если собственные проблемы консультанта в области ценностей разрешены к его удовлетворению, если он не чувствует осознанной потребности «очистить» или «реформировать» мышле­ние клиента, если он осведомлен о своих бессознательных потреб­ностях сделать то же самое, тогда он может работать с клиентом, имеющим базисные ценностные проблемы. Однако если такая по­мощь включает информацию или интерпретацию догм, это долж­но быть сделано надежным священником с обращением кбиблио-терапевтическим источникам. Если эти условия все еще не позво­ляют создать удобных взаимоотношений или они приводят к насилию над собственной системой убеждений, консультант дол­жен откровенно обсудить вопрос с клиентом и направить его к другому консультанту.

Развитие философии жизни

В качестве предположения в этом разделе рассматривается, что каждый человек имеет жизненную философию, жизненный стиль, систему религиозных убеждений, даже если они только подразу­меваются и не осознаются человеком. Другим предположением является то, что поведение — это выражение основной философии человека. Когда поведение и основная философия жизни разли­чаются, это обычно вызывает личные проблемы. Личная филосо­фия жизни человека обычно включает убеждения об истоках и природе истины, о цели и значении его частной жизни, природе реальности, включая возможность существования персонально­го Бога. В число других элементов его философии могут вклю­чаться природа и иерархия ценностей, которыми он обладает, про­исхождение и судьба человека, относительные функции причи­ны и веры в процессах познания.

Процесс научения, проекции и инкорпорации ценностей взре-лую систему убеждений или философию жизни, как мы это ви­дим, схематично отражен на рис. 32. Бессознательные убеждения в системе ядра (рис. 32, а) усваиваются во время процесса воспи­тания из ценностей, которыми обладают родители и другие близ­кие люди. Эти интернализованные внешние ценности (рис. 32, Ь) перевоспринимаются позднее как внешние по отношению к че-

— __     Неосознаваемые 00    усвоенные

Рис. 32. Процесс развития философии жизни

ловеку, после того как они становятся проекцией ранее усвоен­ных ценностей.

Во время процесса проекции (рис. 32, с) ядерная и эго-систе-мы модифицируют спроецированные ценности таким образом, что между ядерными ценностями и спроецированными ценностя­ми не складывается идентичных отношений. Например, человек может проецировать систему ценностей своей безопасности на внешние объекты таким образом, что он строит свою безопасность в связи с банковским счетом, членом семьи или такой идеологи­ей, как коммунизм.

Нам кажется, что терапевтическая задача — помочь клиенту исследовать свои убеждения и понять, как он проецирует ядер­ные ценности и воспринимает внешние ценности. Эта фаза кон­сультирования ведет его, так сказать, к возвращению этих спро­ецированных восприятий внешних ценностей в его систему са­мости (на рис. 32, d). Он может видеть, как его бессознательная ядерная система ценностей подвергается также влиянию систе­мы самости. Вооруженный этими полученными знаниями и ин-сайтом, он может перейти к развитию надежной и цельной ценно­стной структуры системы самости, которая больше не сфокуси­рована на внешних ценностях. Как результат, клиент не будет больше слепым рабом своих ядерных потребностей и ценностей, не будетжертвой внешней системы ценностей. Он не будет зави­сеть, например, от идей, чувств, людей, неприязни к нему, так как он приобрел уникальную, взаимосвязанную, независимую цен­ностную структуру.

Наше мнениеороли консультанта в помощи клиенту вдостиже-нии зрелой философии жизни схематически отражено на рис. 33. В начале консультирования (рис. 32, а) основной задачей являет­ся достижение осведомленности и прояснение имеющейся в дан­ное время системы ценностей клиента для большего включения ее на уровни системы самости и эго-системы.

Второй задачей является завершение фаз, отраженных на рис. 32. Эти фазы прорабатываются втечение всего процесса кон­сультирования. В этот период клиент оценивает эффективность своих убеждений и исследует способы их применения. Из этих усилий часто проистекает более зрелый, широкий, единый и эф­фективный взгляд на мир и жизнь.

Если предыдущие шаги не оказались эффективными, это мо­жет быть связано с тем, что клиент нуждается вболееспециализи-

Рис. 33. Роль терапевтического консультирования по проблемам цен­ностей

рованной информации или помощи, которые консультант или не способен обеспечить, или отказывается давать. Данные условия вынуждают обратиться за информацией и интерпретацией к та­ким источникам, как библиотерапия или пасторское консульти­рование.

В конечном счете, если весь процесс идет успешно, клиент достигает пункта (рис. 32, d), в котором он вырабатывает про­веренную личную философию, адекватную его времени и об­стоятельствам.

Хотя целью данного раздела не является представление фи­лософии жизни, мы считаем важным указать на некоторые про­блемы, с которыми сталкивается клиент при развитии или изме­нении философии жизни. Для каждого человека кажется оче­видной необходимость выработки философии, соответствующей его времени и обстоятельствам. Если он не обладает такой фило­софией, он обычно страдает от чувства пассивности, пессимиз­ма, одиночества, разочарования и, вероятно, даже дезинтеграции. О том, как при наличии адекватной философии построить силь­ную систему самости и сделать возможным достижение зрелости, написано в главе 4.

Проблемы смысла. Конфликты убеждений являются также ис­точником многих тревог клиента. Например, большинство кон­сультантов знакомо с типичной проблемой позднего подростко­вого возраста, связанной с обнаружением того, что семейные убеж­дения, которые подросток вынес из детского периода, внезапно разрушаются и уводят в трясину смятения и разочарования. Дру­гим примером служит студент, приехавший в колледж после уе­диненной жизни в маленькой общине стеистическими, ведущи­ми к сплочению взглядами на жизнь. Он оказывается внезапно включенным в атмосферу натурализма, рационализма, сайентиз-ма, гуманизма и многих других «измов», которые представляют собой угрозу его ясной, детской структуре убеждений. Этот кон­фликт и разочарование могут привести к еще более жесткой при­верженности кдетским убеждениям или к разновидности агнос­тицизма, когда он отказывается занимать ту или иную позицию по важным вопросам. Третьей возможностью может быть отвер­жение прежних убеждений в результате сильного эмоционально­го и связанного с обучением потрясения. Часто вне таких потря­сений находится преданность различным системам, предлагаю­щим похожее удовлетворение, таким как политическое движение, наука или философия.

Если клиент выбирает одну из теистических позиций, он ос­новывает свои поиски смысла на вере в Бога и выстраивает свое видение мира на центральной идее существования Бога. Одним из способов рассмотрения так называемого «затруднительного положения человека» является человеческое отчуждение, а затем попытка приближения, возвращения к Богу. Человек может за­нимать позицию, согласно которой он имеет трансценденталь­ную сущность для объединения, в конечном счете, с Богом. Он может чувствовать, что человек не одинок во вселенной, которой не безразлична его судьба. Он верит, что является созданием Бога, ответствен перед Богом и надеется на возвращение и единение с Богом. Для него становится важной проблемой, как быть его ис­тинной сущности в трагической структуре и беспорядках обще­ства.

Христианская идея подчеркивает человеческую отчужден­ность от Бога, поэтому реализация человеком этого отчуждения ведет к выраженной базисной тревоге. Кланн выразил эту точку зрения на симпозиуме по психологии и христианству следую­щим образом:

«Тревога человека является продуктом его греховности, состояния отчуждения или несовместимости, которое существует между ними Богом, между человеческой волей (как выражением его сущности) и волей Бога. Поскольку сущность человека производна от Бога, как было сказано ранее, человек в своей несовместимости с Богом имеет важные причины, чтобы чувствовать угрозу своему существованию. Последствием его непослушания является угроза: "Ты истинно умрешь" (книга Бытия, 2: 17)» [203, р. 55].

Спасительные и основанные на переходе в другое состояние доктрины христианства обеспечивают смысл посредством воз­вращения человека к Богу.

В теистическом взгляде на жизнь основным является сущест­вование личного Бога. Некоторые клиницисты, такие как вен­ский невролог Виктор Франкл, постулируютсильную потребность в Боге, подобно биологически основанной потребности голодай жажды [108]. Он постулирует эту потребность в силу человечес­кого стремления придавать смысл жизни. Франкл утверждает, что человеческая личность подчиняется законам, которые превыше психологических законов и имеют отношение к человеческим идеалам и ответственному поведению. Он называет методы помо­щи человеку стать более осведомленным о своих идеалах и сосре­доточиться на понимании своей ответственности «логотерапией». Это форма психотерапии, посвященная раскрытию главной цели и значения жизни. Основанные на экзистенциальном анализе ме­тоды логотерапии не определяют, какие ценности выберет кли­ент; но при этом подчеркивается факт, что он должен сделать вы­бор. Методы логотерапии претендуют на особое соответствие со­стояниям, которые человек должен принять, таким как инвалидность и страдание.

Моурер ' разделяет мнение постепенно увеличивающейся группы психологов, что неврозы и психозы по существу явля­ются болезнями. Концепт болезни, примененный к эмоциональ­ным расстройствам, а также неприятностям у нормальных лю­дей, означает, что, например, состояния безответственности, нар­циссизм, зависимость и чрезмерная агрессивность не являются собственной ошибкой. Положение больного предполагает, что человек едва ли будет осужден за свое состояние. Он может с выгодой переместить осуждение на поведение родителей, депри-вацию средой и другие факторы вне своего контроля или личной ответственности. Моурер показывает, что нам следует тщатель­но изучить этот концепт болезни в отношении эмоциональных проблем, вплотьдо исследования теологической доктрины гре­ха как концепта, объясняющего личностные расстройства. Эмоциональные расстройства являются, согласно последней пози­ции, разновидностью моральных проблем с подчеркиванием личной ответственности за поведение.

Моурер предположил, что, вероятно, священники при лично­стных расстройствах также становятся слишком увлеченными концептом болезни и психоаналитическими объяснениями чело­веческих проблем. В данном произведении мы не готовы коммен­тировать это направление, за исключением того, что эта мораль­ная конструкция человеческих затруднений потребует серьезно­го изучения и тщательного рассмотрения в течение ближайших лет.

Другой позицией для обоснования убеждений служит пози­ция, широко описанная как гуманизм. Его основной ценностью является собственное существование человека. Имеется два глав­ных постулата: человек в морально нейтральной вселенной оди­нок; человек сам себе моральный судья. Существует убеждение, что он сам создает себе сложности. Он ограничен в своих дости­жениях только из-за своей природы. Человеческие затруднения решаются самостоятельно в процессе рассуждений и методами самораскрытия, включенными в психотерапевтические методы, такие как психоанализ. Существует сильное убеждение в челове­ческой способности к росту и позитивной мотивации к разреше­нию собственных и социальных проблем.

Эрих Фромм выбрал в качестве примера «экзистенциального гуманиста» того, кто пытается соединить мостом пропасть между приведенными позициями. Гуманистическая позиция уходит кор­нями в философские потрясения, происходившие в эпоху Про­свещения семнадцатого столетия. Мнение Фромма о человечес­ких проблемах, которое, как мы надеемся, привлекательно и ти­пично для его идей, резюмировано в следующей цитате:

«Гуманистическая религия... сосредоточена вокруг человека и его до­стоинств. Человек должен развить свою способность рассуждать, для того чтобы понять себя, свои взаимоотношения с друзьями и свое положение в мироздании. Он должен различать правду, относящуюся как к его ограни­чениям, так и возможностям. Он должен развить способность любить дру­гих, а также себя, и переживать общность со всеми живыми существами. Он должен иметь принципы и нормы, руководящие им в его действиях. Религиозный опыт в этом смысле есть переживание единства со всем, основанное на связи человека с миром, как оно постигается в размышле­ниях и любви. Согласно гуманистической религии, целью человека является достижение величайшей силы, а не величайшего бессилия; достоин­ством является самореализация, а не смирение. Вера — это, несомненно, убеждение, основанное на собственном опыте размышлений и пережива­ний, а не разрешение на суждение за счет создателя теории. Преобладаю­щее настроение — радость, тогда как преобладающее настроение в автори­тарных религиях — скорбь и вина.

Ввиду того, что гуманистическая религия теистична, Бог — это символ собственного могущества человека, которое он стремится реализовать в жиз­ни, а не символ силы и господства, имеющего власть над человеком (курсив наш. - Л. Б. и Э. Ш.)» [117, р. 37].

Фромм указывает в другом источнике:

«Есть только одно решение его проблем: посмотреть в лицо правде, понять его базисное одиночество и изоляцию в мироздании, равнодушном к его судьбе, признать, что нет силы, превосходящей его, которая может решить проблемы за него.... Если он смотрит в лицо правде без паники, он сможет понять, что нет другого смысла в жизни, кроме значимости челове­ка, дарующего жизнь посредством раскрытия способностей, посредством плодотворного образа жизни» [115, р. 44—45].

Важным положением гуманистической позиции является то, что человек живет в неупорядоченной социальной ситуации. Он должен примириться с несовместимостью в социальной обста­новке, прилагая собственные усилия. Он должен раскрыть внут­ри себя собственные ценности и найти прочную опору в согласии и культурных нормах. Его возможности и сложности, в основном, вызваны им самим.

Есть много людей, пытающихся построить «мост» между двумя основными позициями человеческой ситуации в мироздании. Кл­иенты часто выражают тревогу по поводу таких проблем, и те­рапевтическому психологу надлежитзнать основные философские предположения, лежащие в основе различных систем убеждений. Консультант может помочь клиенту увидеть несоответствия и п-ротиворечия в его системе, помочь в более ясном определении жи­зненных ценностей. Лифтон, например, использует три критерия оценки эффективности работы консультанта в помощи клиенту прояснить взгляды в области религиозных убеждений:

«1) чувства клиента по отношению к достижению удовлетворяющего решения своих проблем; 2) чувства консультанта по отношению к тому, что действия клиента в наибольшей степени согласованы с представлениями консультанта; 3) степень соответствия решений клиента одобряемому поведению сточки зрения общественных норм» [185, р. 367].

Мы в большей степени согласны с первым критерием. Су­ществует большая потенциальная опасность, что консультант может проецировать в обсуждение многое из собственных цен­ностей, когда речь идет о втором критерии. Третий критерий из перечня Лифтон в основном касается самого клиента и предус­матривает, что применение им религиозных убеждений не угро­жает благополучию других. Вероятно, религиозный консультант из-за своих сектантских взглядов был бы благодарен за принятие позиции, отличающейся отданных критериев.

Экзистенциальные идеи оказывают нарастающее влияние на американское консультирование и психотерапию. Эти идеи, им­портированные из Европы, прорастают, скорее, спонтанно и од­новременно в нескольких центрах. Они не ведут к основанию но­вой школы или новой серии теорий, а скорее прокладывают но­вый путь во взглядах на человеческое бытие. Двумя основными проблемами понимания экзистенциального движения являются: разнообразие идей, иногда противоречивых, скрывающихся под семантическим покровом, и сложности английского языка в оп­ределении переживаний и концептов, разработанных в экзистен­циальной системе.

Существенно, что экзистенциальный подход стремится избе­жать обычных субъект-объектных подходов к исследованию по­ведения человека, в которых человек разделяется на сегментар­ные «сущности» для поиска характеризующих их основ [198]. Это является попыткой понять сущность природы конкретного чело­века в дополнение к обычным объективным научным подходам. Например, в психотерапии предпринимались попытки помочь клиенту пережить свое сущностное бытие или человечность. Опыт консультирования и психотерапии особенно соответствует дан­ной задаче, так как в этом опыте в периоды кризисов и душевных страданий обнаруживается сущностное бытие, которое характе­ризует клиента в ходе психотерапевтических отношений. Факти­чески, экзистенциализм является представлением о человеке как персоне в непрестанном процессе становления, постоянно прохо­дящем через кризисы.

Поскольку экзистенциализм является не философией или спо­собом жизни с осязаемыми целями и опознаваемыми аксиомами, а попыткой овладеть реальностью, читатель может получить удов­летворение в исследовании некоторых оригинальных источников, написанных, например, Кьеркегором, Ясперсом, Хайдеггером,

Тиллихом, Бинсвангером и Бубером. Мэй [198] написал несколь­ко работ по экзистенциализму и терапии, которые будут служить читателю введением в эту теорию.

Роль консультанта и психотерапевта и вопросы убеждений. Что может консультант, как консультант, сделать при вопросе клиента о религиозных убеждениях? Во-первых, он может оп­ределить значимость религиозных чувств и убеждений для лич­ностного развития конкретного клиента. Во-вторых, консуль­танту следует знать, как справляться с собственными религи­озными проблемами, которые могут быть выявлены при решении проблем клиента. Ему следует проработать их до со­стояния, когда они не будут проецироваться и отражаться на отношениях с клиентом. Ему также следует достаточно хорошо осознавать собственное вероисповедание, чтобы он восприни­мал чужие убеждения без риска для своей веры, следуя по пути эмпатии. В-третьих, он может рассматривать проблемы религи­озных убеждений таким образом, каким он обращается с любой другой связанной с аффектом проблемой, например касающейся брака, работы, детей или секса.

Консультанту следует поинтересоваться источником религи­озных убеждений клиента. Произошли они в связи с воскресной школой, кино или семейными наставлениями? Было бы хорошо отметить социальные предпосылки клиента, такие как убежде­ния родителей и влияние церкви, атакже их влияние нарелигиоз-ные убеждения и практику клиента. Наконец, если консультант находит, что его техники и взаимоотношения не соответствуют потребностям клиента, тогда может потребоваться что-то допол­нительное, в форме религиозного консультирования специалис­том, но только после исчерпывающей дискуссии по важным фи­лософским взглядам.

Проблемы привязанности

Чувствовать себя как дома в мироздании, быть ценимым как личность и чувствовать чью-то близость — все это глубокие лич­ностные потребности. Консультанты поражаются этой непреодо­лимой потребности в привязанности или, рассматривая шире, любви. Проблема предложения и получения любви уже была об­суждена на страницах этой книги. Целью включения темы вдан-ный раздел книги служит рассмотрение гироскопического эф­фекта привязанности и любви на человеческую жизнь.

Одной из притягательных сторон членства и идентификации с широкими социальными, политическими и религиозными дви­жениями является чувство близкой принадлежности и состоя­ние важности для значимых дел. В таких случаях присоедине­ние человека к группе играет существенную роль в развитии чувства привязанности. Следует подчеркнуть, что привязан­ность должна включать высокую степень интимности — близ­кую дружбу, товарищество, рабочую организацию или брак. Из этого перечня лишь брак обеспечивает величайшее удовле­творение потребности в привязанности, так как в браке есть, по крайней мере, еще один человек, который заботится о само­сти другого.

Работа обеспечивает еще одну возможность для таких чувств, но она в некоторых отношениях является парадоксом. Несмотря нато, что работа дает удовлетворение в привязанности, оначасто вызывает у человека чувство, что им манипулируют и относятся к нему как к «товарному продукту». Например, признак «человека компании» пугает многих чувствительных людей.

Второй проблемой, связанной с рабочей привязанностью, яв­ляется обычная картина бизнесмена или профессионала, полу­чающего большое удовлетворение от чувства привязанности к работе. Часто такой человек получает мало удовлетворения от семьи или посвящает ей мало времени. Консультанты и тера­певты часто наблюдают феномен «порочного круга» у человека, получающего все меньшее удовлетворение от семейной жизни и наращивающего поиски удовлетворения от работы. Такой цикл может приводить к другим признакам личностного спада, таким как алкоголизм или измена. Шобен [276] тщательно про­анализировал проблему при менее тяжелых случаях, когда кли­енты искали чувство самоценности в профессиональных заня­тиях или отклоняющейся социальной или сексуальной актив­ности.

Многие мужчины и женщины чувствуют, что они должны сде­лать выбор между семьей и работой. Баланс этих двух составляю­щих личной жизни является личным делом клиента, которое долж­но исключать диктат консультанта. Однако нужно, как кажется, подчеркнуть необходимость оптимальной пропорциональности между работой и домом, ведущей к максимальному удовлетворе­нию и продуктивности всех участвующих. Считается, что Фрейд имел ответ на вопрос, что человек должен делать, чтобы стать зрелым человеком, вреплике: «Любить и работать». Зрелый, хорошо функционирующий человек нашего общества должен быть спо­собен как любить, так и работать.

Главное применение терапии связано с нахождением оптималь­ного баланса между работой, семьей, развлечениями и граждан­ским участием. В дальнейшем такие клиенты не склонны искать необходимое удовлетворение в привязанности и самоценности за счет деятельности, которую выполняют. Клиент может просить консультанта помочь найти человека или группу, с которыми он может установить связь. Такая претензия нуждается в оценке и интерпретации в свете возможного усиления зависимости, а так­же степени, в которой, как чувствует консультант, он может поз­волить быть ведомым в роли «агента» клиента. Терапевт может помочь клиенту очень точно понять его глубокие потребности в безопасности и самоценности, которые достижимы в процессе более удовлетворяющих человеческих взаимоотношений.

Существуют условия, при которых терапевт испытывает по­требность помочь клиенту принять ограничения его настоящей ситуации, применяя методы достижения инсайта и оказывая под­держку. Примерами таких ситуаций может быть низкая вероят­ность брака у хронических инвалидов или одиночество, испыты­ваемое недавно потерявшими супруга или разведенными. Такие люди нуждаются вразвитии внутренних ресурсов, для того чтобы совладать с недостатком близких отношений. Иногда такие кли­енты могут найти компенсацию за счет отношений в малых груп­пах в церкви, школе или общине.

Тесно связанной с проблемами привязанности и одиночества оказывается проблема деперсонализации. Мы можем лишь на­помнить о механизмах отделения или расщепления аффекта и когнициях, имеющихся у психотиков, а также о чувствах нор­мальных людей, оказывающихся «объектами» манипулирования, купли и продажи, торговли, соблазнения или использования. Фромм [116] предупреждает об опасности, грозящей человеку, когда его принуждают чувствовать себя «вещью», биржевым то­варом, а не личностью.

Консультант может помочь таким клиентам путем формиро­вания состояния привязанности к людям. Основным способом являются терапевтические взаимоотношения, в которых клиент может более ясно видеть свои психологические защиты, особен­но те, которые отчуждают его от других людей. Он также будет менее склонен рассматривать других людей в качестве «вещей» для манипулирования, использования или эксплуатации, когда раскроет защитные искажения в своей личности.

Столкновение с жизненными кризисами

Медицинские и пасторские консультанты встречаются с кли­ентами впериоды ихтяжелыхжизненныхкризисовобычночаще, чем психологические консультанты. Однако есть случаи, при ко­торых рассмотрение проблем, связанных с потерей работы, смер­тью, разводом, нетрудоспособностью или финансовой катастро­фой, приводит к психологу для прорабатывайия чувств, связан­ных с кризисом. Кункель [178] предложил свою точку зрения на совладание с реальными или проецируемыми кризисами, кото­рая кажется полезной для терапевтического психолога.

Кризисы часто Происходят из-за неправильного восприятия ситуации, при этом переживание тревоги и ужаса в результате про­ецирования проблемы бывает очень выраженным. Примером мо­жет служить следующий случай. Один из кандидатов прошел эк­замены для поступления на желаемую работу. Чиновник сделал замечание кандидату, которое было воспринято последним как неудача в поступлении. Он долго и тягостно размышлял и, в кон­це концов, стал испытывать легкую депрессию и головные боли, длившиеся втечениетрехдней до получения ответа о результатах экзаменов. Он даже винил Бога за неоказание помощи. Затем он узнал, что успешно выдержал экзамены и может быть утвержден в должности в ближайшее время. После этого замечание чинов­ника было им пересмотрено, как предупреждение, что прохожде­ние экзамена еще не означает прием на работу в желаемой долж­ности. Однако эмоциональный эффект сохранялся еще несколь­ко дней.

Тезис Кункеля заключается втом, что люди обучаются прини­мать сильные жизненные кризисы в процессе преодоления не­больших жизненных кризисов в своем предшествующем разви­тии, начинающемся сдетства. Он видит человеческую жизнь как одну «непрекращающуюся цепь кризисов» [178, р. 150]. Старые способы поведения оказываются несоответствующими и негод­ными для новых способов, необходимых для данного кризиса. Переживания творчества и уверенности, которые возникают по­сле разрешения кризиса, согласно Кункелю, являются важной частью личностного роста. Он полагает, что переживание клиентом отчаяния и беспомощности служит прелюдией к критичес­кому исследованию и трансформации психологических защит.

Страдание рассматривается как стимулирующая процесс роста сила.

Кризисы требуют критической оценки. В процессе критичес­кой оценки, которая способствует движению человека по пути приобретения опыта, используются многие элементы личности и требуется высокий уровень функционирования. Согласно Кун-келю, каждый жизненный кризис имеет богатый потенциал для создания духовной силы у зрелой личности. Поэтому мы полага­ем, что консультирование по вопросам жизненных кризисов яв­ляется сферой деятельности терапевтического психолога и требу­ет его профессиональных навыков.

Что может быть сказано о человеке, который испытывает свое несоответствие требованиям, несостоятельность и неспособность противостоять кризису? Если эта проблема истолковывается как сфера терапевтической психологии, тогда, несомненно, следует рассматривать больше, чем только вышеупомянутые чувства. Должна быть рассмотрена целостная проблема образа жизни кли­ента, творческий потенциал, жизненная философия, религиозные взгляды. Кроме того, терапевтический психолог должен позво­лить клиенту вскрыть глубокие чувства и отношение к родителям в период ранних жизненных переживаний. Это делается для того, чтобы пролить свет на причину, почему ему не хватило личност­ных ресурсов для противостояния жизненному кризису. В про­цессе консультирования клиент может достичь инсайта о своих защитных механизмах и проблемах развития духовных сил для противостояния жизненным кризисам. Примером служит случай, в котором клиент проецировал определенные ожидания помощи, которую его мать ждала от Бога. Когда наступил кризис, а матери для поддержки в несчастье не оказалось рядом, он винил Бога, который психологически отождествлялся с матерью. Он начал понимать, что неадекватность в принятии жизненных требова­ний и кризисов не была неудачей Бога, а была связана с его незре­лостью и страхом психологического и духовного творчества. Ко­роче говоря, терапевтический психолог использует проблему жиз­ненного кризиса для помощи клиенту в достижении инсайта и зрелости.

Важным фактором достижения этих целей, как указывалось в данной книге уже много раз, являются терапевтические отношения. Возможность столкнуться с чувствами сомнения, несоответ­ствия, небезопасности и поражения в присутствии надежного и принимающего консультанта кажется нам основным фактором, выявляющим новые возможности клиента для противодействия жизненным вызовам. Этот феномен открытия внутри или вне сво­ей личности, это чувство уверенности и творческой энергии есть то, что Кункель назвал «чудодейственным центром каждого твор­ческого кризиса» [178,р. 163]. Альтернативой этому творческому опыту являются сохраняющиеся чувства разочарования, пора­жения и пустоты, часто ведущие к личностному регрессу.

Моральные проблемы

Моральные проблемы связаны с религиозными интересами в том, что официальные религии содержат этические и моральные кодексы и используют вес религиозных авторитетов для укрепле­ния кодексов. Моральные проблемы, в широком смысле опреде­ляемые как виды поведения, противоречащие установленным тра­дициям общественного строя, могут существовать отдельно от проблем религиозных убеждений. Основные интересы терапев­тического психолога в области морали касаются преодоления чув­ства вины, связанного с аморальным поведением и защитной функцией, которая формируется у человека в связи с амораль­ным поведением. Психологзанимается также обогащающим или вредящим влиянием морального или аморального поведения на клиентов и другими вредными влияниями их поведения.

В качестве основы для обсуждения терапевтического консуль­тирования по моральным проблемам коротко описываются неко­торые концепции морали. Одна точка зрения подчеркивает двой­ственность и одновременность существования «хорошего» и «пло­хого» вчеловеке. Например, человек говоритотом, что он грешен и деструктивен, а еще добродетелен и способен к любви. Про­блема состоит втом, как помочь человеку одержать победу «хо­рошего» над «злым». Эта позиция предполагает или врожденное существование знания хорошего и злого, или заученную после­довательность отношений и способов поведения. Противопо­ложный взгляд основывается натом, что «хорошее» и «плохое», используемые как существительные, являются социальными продуктами, и что человек ни тот ни другой по природе. Когда они используются как прилагательные, то подразумевается про­извольность стандартов без достаточной значимости.

Мнение, что человек по природе есть грешное существо (поэто­му, по определению, плохой и достойный осуждения), обычно при­надлежит иудейско-христианскому миру. Эта концепция природ­ной грешности морального состояния человека сочетается с убеж­дением, что есть в человеке и потенциально хорошее, выраженноев таких понятиях, как человеческая способность быть добрым, лю­бящим, честным, способность придерживаться подобных добро­детелей. Концепты «грешная природа» и «полная порочность» от­носятся ксостояниючеловекасточки зрения Бога. С человеческой позиции как классический иудаизм, так и христианство придер­живаются мнения, что человек имеет большой потенциал или для хорошего, или для порочного.

Конечно, не вселюди, имеющие иудейско-христианские мо­ральные устои, строго придерживаются этой позиции; однако это характерно для большинства. Это мнение о внутренне присущей порочности в некоторой степени также характерно для последо­вателей Фрейда. Основной смысл здесь заключается в том, что концепция внутренне присущей порочности морального поведе­ния ведет к такому отношению, согласно которому нельзя дове­рять человеческой природе, ее надо ограничивать внешними си­лами или трансформировать мистическими процессами.

Третье мнение о моральной природе человека заключается в том, что человек наследует, в основном, социально конструк­тивные силы. Это является верой в «добродетель» человека. Главный смысл заключается втом, что основной моральной про­блемой человека является создание условий, при которых «хо­рошее» может быть извлечено, а усвоенное «плохое» нейтрализо­вано.

Хорни придерживается мнения оросте и личной ответственно­сти в области морали, что коротко описывается следующим обра­зом:

«Проблема морали изменяется вновь, когда мы верим, что эволюци-онно конструктивные силы присущи человеку, и они побуждают к реали­зации потенциальных возможностей. Это убеждение не означает, что че­ловек по своей сути добродетелен, что предполагало бы данность знания о том, что хорошо и что плохо. Это означает, что человек по своей природе и в согласии с самим собой стремится к самореализации, и что набор его ценностей развивается из таких стремлений. Очевидно, он не может, на­пример, развить весь человеческий потенциал, если он не доверяет себе, если он не активен и продуктивен, если он не связывает себя с другими в духе взаимности. Очевидно, он не может расти, если он ... последователь­но относит все свои недостатки к недостаткам других. В истинном смыс­ле он может расти только в том случае, когда принимает ответственность за себя» [147, р. 14-15].

Киркендал представляет гипотезу о том, что безнравственное поведение разрушает самоуважение и усложняет межличностные отношения:

«Очевидный интерес студентов к ценностям и принципам морали в браке и семейной жизни привел меня к созданию концепции о хорошем или плохом. Концепция заключается втом, что моральным решением или поведением является то, которое приводит к улучшению способности лю­дей работать вместе, испытывая при этом доверие и понимание. Помощь людей и групп другим должна постоянно нарастать, а личное самоуваже­ние должно повышаться при соблюдении морали. Аморальным или непра­вильным поведение считается тогда, когда оно создает недоверие и подо­зрительность, ведет к отдалению и уменьшению самоуважения» [169, р. 5]. Мы признательны Хью Белл за многочисленные иллюстрации по вопросу обсуждения морали поведения и консультирования [25]. Белл иллюстрирует многообразие форм, в которых моральные про­блемы представляются психологу-консультанту. Наиболее часты проблемы сексуального плана, которые принимают форму тревоги по поводу неразборчивости, гомосексуальности, измены, мастур­бации и эксгибиционизма. Второй тип относится к правдивости сообщения в степени от редкой нечестности и постоянного обмана до выраженной, привычной лжи и мошенничества.

Следующей областью морали является нарушение собствен­ности и личных прав других лиц, что относится к редким кли­ентам. Нарушение прав других часто ведет к вине и тревоге, если действия совершены импульсивно или под влиянием нар­котиков.

Есть еще одна категория моральности поведения всвязисклас-сификацией психопатических или неадекватных личностей. Эта группа включает правонарушителей, алкоголиков, бродяг, лентя­ев и наркоманов. Хотя их враждебные действия направлены про­тив самих себя, однако иногда они направляются на других лю­дей. Их чувства скорее, чем их действия, представляют главный интерес для терапевтических психологов.

Большинство проблем психопата включают некоторые ле­гальные действия против него самого. В данном обсуждении мы не будем рассматривать правовые, моралистские или дисциплинарные последствия такого поведения, но попытаемся представить терапевтические роли и техники для работы с чув­ствами, связанными с проблемами, которые согласно сужде­ниям клиента или общества являются моральными проблема­ми. Терапевтический психолог не обращается к дихотомии «хо­рошее» — «плохое», которые, как правило, оказывают давление на поведение человека. Прежде всего, он заинтересован в реаби­литационном подходе, хотя его интересы распространяются так­же на диагностические проблемы влияния аморального поведе­ния на клиента и выявление причины такого поведения. Терапев- ; тический психолог интересуется также этической проблемой защиты клиента и других, кто мог оказаться под воздействием ; его поведения.                                                                              ;

Проблема вины. Поразительной характеристикой клиента, об- : ращающегося за помощью по моральным проблемам, является I чувство, описываемое как вина. Термин вина в настоящем об- -суждении имеетдвазначения. Первым является распространен­ное всепроникающее чувство «плохого». Клиент часто испыты­вает смутное ощущение «чего-то плохого, происходящего со мной; на самом деле я не делаю то, что должен; мне следует де­лать что-то лучшее». Это чувство тесно связано с чувствами не­адекватности и страха неудачи. Даже успешная по обычным социальным стандартам личность часто имеет такие чувства, которые, видимо, происходят из раннего опыта и способа науче­ния в преодолении враждебности и чувства зависимости, осо­бенно по отношению кродителям. Ребенокоченьрано начинает переживать сильную любовь и враждебные чувства по отноше­нию к родителям. Такие амбивалентные чувства позднее могут искажаться и переживаться как вина. Кажется, что этот тип нормальной вины является внутренне присущим состоянием человеческой жизни и даже может выполнять защитную функ­цию для индивида и общества. Поэтому он не обязательно ука­зывает наличную ответственность.

Второй тип чувства вины тот, который переживается как ост­рая эмоциональная реакция на специфическое поведение. На­пример, нарушение прав путем обмана, соучастие в мошенниче­стве или кража собственности вызывают сильные субъективные чувства, что было сделано нечто осуждаемое, которые могут быть описаны как вина. Человек ясно понимает, что нарушил соци­альные нормы,религиозные предписания или моральный «закон».

Эти чувства являются характеристикой большинства кУль>тур в виде осведомленности, что человек контролируем и будет нести ответственность за свои действия. Фромм подытоживает проис­хождение и последствия предыдущего чувства вины следующим

образом:

«Проблема вины играет в процедуре психоанализа не мены^У10 роль, чем в религии. Иногда это представляется пациентом как один из основ­ных симптомов. Он чувствует вину за нелюбовь к родителям, за неудачу на работе, за причинение страданий другим людям. Чувство вины подав­ляет разум пациента, и он реагирует чувством неполноценности, без­нравственности и, часто, осознанным или неосознанным желанием на­казания. Обычно нетрудно обнаружить, что всепроникающее действие вины происходит из авторитарной ориентации. Клиенты моглИ бы более точно выразить свои чувства, если бы вместо того, чтобы сказать, что они чувствуют вину, они бы говорили, что они боятся, боятся наказания, или чаще не быть больше любимыми авторитетными для них людьми, кото­рым они не подчиняются. Такие пациенты в аналитической процессе будут медленно узнавать, что за их авторитарным чувством рины нахо­дится другое чувство вины, которое вытекает из их собственно1"0 мнения, из совести в гуманистическом смысле. Предположим, что паииент ЧУВ~ ствует вину за неразборчивость связей. Первым шагом в анал^зиРованиИ этого чувства вины будет обнаружение того, что он реально чувствует угрозу критики и лишения поддержки со стороны родителей, жены, об­щественного мнения, церкви, короче говоря, всех, кто представляет Для него авторитет. Только тогда он будет способен понять, что за ег0 автори­тарным чувством вины есть другое чувство. Он узнает, что его «любов­ные» действия в реальности являются выражением страха любви, неспо­собности любить кого-либо, связать себя близкими или ответственными отношениями. Он узнает, что его грех направлен против себя самого, что это грех — позволять своей способности любить растрачиват!>ся впустую» [117, р. 90-91].

Нам кажется, что Фромм в своей цитате указывает на разли­чия между нормальной и невротической виной, которая рассмат­ривается далее в этом разделе.

Миел и его коллеги по симпозиуму представили различия между действительной и вытесненной виной. Действительной вина счи­тается в случае, когда человек осознает, что его отношения с Бо­гом не истинны. Его чувство проявляется осведомленностью о наличии тревоги или даже ужаса. На симпозиуме действительная вина описывалась следующим образом:

 «...мы предположили, что реальная грешность человека и отчужденное отношение к Богу с его сопутствующим влиянием на отношения с близкими, вызывает психологическое состояние действительной вины» [203, р. 221].

Вытесненная вина — это чувство вины, которое отделено от первичной идеи (феномен отчуждения, описанный выше) и про­является в представлении человека как другая идея, например, такая как раскаяние по поводу незначительных поступков или навязчивый страх, что он совершил что-то предосудительное, по­добное повреждению автомобилем кого-либо.

Совесть. Существует большое различие мнений, касающееся обоснованности и происхождения концепта «совесть». В обще­употребительном смысле термин «совесть» ассоциируется с тре­мя весьма различающимися представлениями: 1) ненамеренное подчинение внешней власти, сопровождаемое страхом обнаруже­ния и наказания; 2) осуждающие самоупреки; 3) недовольство собой в конструктивном смысле [148].

Классическая религиозная концепция сознания, основанная наточкезрения западного христианства, заключается втом, что человек рождается с рудиментарными и незрелыми знаниями о правильном и неправильном. Это рудиментарное сознание раз­вивается в процессе религиозного обучения посредством следу­ющих объяснений: Бог создает человека определенной приро­ды; человек обязан жить согласно этой природе; Бог показыва­ет, как человек должен себя вести согласно его желанию; если человек не повинуется, он оскорбляет Бога и потому отстраняет­ся от Бога. Результатом является чувство вины; это чувство вины создает потребность в прощении Богом и в конечном счете воз­вращает человека к Богу. Это в упрощенном, конечно, виде по­казывает основные объяснения развития совести и чувства вины с религиозной точки зрения. В противовес этому фрейдистское понимание развития Суперэго является типичной психологиче­ской точкой зрения насовесть. Оно рассматривает научный кон­цепт, возникший, главным образом, из интернализации или, как называл Фрейд, «интроекции» родительских запретов, угроз и ценностей. Данные интернализованные ценности развиваются в процессе ситуативного обучения на протяжении раннего дет­ства. При этом наказание скорее, чем вознаграждение, является решающим фактором. Ребенок учится «слышать» родительский авторитарный голос, когда бы он не выступил против подобных обстоятельств, и испытывает болезненные чувства в случае на­рушений.

По представлениям фрейдистов, личностные проблемы вызы­ваются, в значительной степени, сильным Суперэго, подавляю­щим Эго и принуждающим его подавлять биологические прими­тивные импульсы Ид. Моурер [216] полагает, что более правиль­ным взглядом на фрейдистскую модель было бы представление, что личностные расстройства вызваны Ид и Эго, объединивших усилия против Суперэго. Последнее, это тип теории вины, соглас­но которому функции Эго являются незрелыми, и поэтому под влиянием Ид совершаются действия, которые не одобряются Су­перэго. В этом смысле личность с незначительным Суперэго и незрелым Эго будет стремиться к антисоциальным, криминаль­ным действиям, тогда как личность со сверхразвитым Суперэго будет вести себя сверхсоциализировано и ригидно, что будет со­здавать выраженные требования к Эго и ограничения для Ид. Согласно Моуреру [216], двойная задача консультанта заключа­ется в помощи клиенту развить сильное Эго, что позволит избе­жать контроля Ид и развить рабочие отношения с Суперэго.

Предыдущее уточнение по поводу Суперэго по Фрейду и тео­рии совести, атакже их применения для консультирования и пси­хотерапии, является упрощением очень сложной метафорической систе мы. Мы обрисовали ее здесь потому, что это часто исполь­зуемая в терапевтической психологии точка зрения. Мы предпо­читаем думать о совести и вине в терминах собственной теории системы самости, о которой речь пойдет далее.

Если ребенок растет и понимает, что совесть является абсолю­том и синонимом божественного или космического закона, он может продолжать жить, пытаясь вести себя в соответствии с этими представлениями. Психологическая (в основном, по про­исхождению психоаналитическая) точка зрения состоит в том, что клиенту нужно помогать понять относительность систем цен­ностей, помочь развить собственную систему ценностей, соот­ветствующую его времени, уникальным обстоятельствам и по­требностям. Это является основой вышеупомянутой гуманисти- . ческой позиции, которая представляет человека в качестве собственного морального судьи.

Олпорт [3] утверждает, что предыдущее объяснение помогает понять совесть ребенка, но оно не дает адекватных объяснений совести взрослого. Он постулирует изменение от специальных

способов послушания, созданных путем обусловливания и нака­зания, кболее широкому  включению личности (в нашей модели — системы самости). Изменение происходит от страха наказания до чувствадолга. Другими словами, личность инкорпорирует пре­дыдущие познания в структуру ценностей системы самости. Она изменяет представления с «должен» на «следует» и с «принужде­ния» на «обязанность». После этого человек ведет себя в соответ­ствии с образом системы самости.

Нормальная или здоровая вина у зрелого взрослого становит­ся чувством нарушения единства системы самости, чувством враждебности к себе за недостижение идеального собственного образа. Таким образом, более произвольный и, по-видимому, це­ленаправленный этический акт замещает условно-рефлекторную привычку и страх наказания. Согласно Олпорту, привычка под­чинения у взрослого открывает путь для самоуправления, осно­ванного на «широкой схеме ценностей, которая дает направление поведению» [3, р. 73]. В процессе развития этой зрелой схемы цен­ностей ребенок видит, что сдержанность и идеалы имеют другие цели, чем простое удовлетворениеродителей. Хорни своим терми­ном «конструктивное недовольство собой» также выделяет этот подход к нормальной вине или зрелой совести [147].

Мы верим, что предыдущая теория совести имеет следствием стабильность и гибкость, в отличие от представлений, подчерки­вающих интернализацию родительского авторитета, или теорий генетического происхождения. Нам также кажется, что совесть может быть позитивной творческой силой в межличностных от­ношениях, так же как и угнетающей, вызывающей вину силой. Согласно взглядам Мэя [200] на совесть, познания, основанные на прошлом опыте, смешиваются с настоящим опытом таким образом, что этическая восприимчивость человека обостряется, и уровень его инсайта углубляется. После этого нравственная со­весть становится механизмом сохранения обогащенного опыта, развития зрелого «Я» и систем самости.

На рис. 34 авторы представляют свои взгляды на развитие зре­лой совести, берущей начало в рудиментарной осведомленности о социальных ценностях, проистекающих из требований и наказа­ний родителей. По мере роста ребенка родительские требования интернализуются в представление о «правильном» и «неправиль­ном». При этом значительную роль играет механизм

обусловли­вания в силу важности влияния вознаграждения и наказания. При

Ребенок старшего возраста

Требования Маленький ребенок   учителей

Интернализованные санкции

Требования сверстников

Требования родителей

Избирательные

ответы

на различные

внешние

требования

Ответы в виде нормальной вины, основанные на ценностях системы самости

Рис. 34. Развитие зрелой совести

превращении ребенка в подростка у него формируется представ­ление о себе, как о личности, обладающей моралью, а также нра­вами, включенными в систему базисных ценностей. Эта система ценностей основывается на ранее усвоенных ценностях, возрас­тающей осведомленности о себе и рационально определенных представлениях о нравах. В качестве зрелого взрослого, в соот­ветствии сростом отношений самоуважения, человекдает более избирательные и рациональные ответы натребования окружения. Он все еще чувствует вину, но это нормальная вина, которая по­могает ему уменьшить разрыв между собственными нравствен­ными ценностями и несвойственным ему поведением.

Невзирая на позицию в отношении природы и происхождения совести, психологи тяготеют к соглашению, что феномен совести является сильным фактором контроля над импульсивным пове­дением и приспособлением. Они верят, что он оказывает также сильное долгосрочное влияние на цели и ценности. Здесь ключе­вым терапевтическим применением служитто, что одной из ролей консультирования является облегчение и трансформация слепой, импульсивной, инфантильной совести в зрелую структуру цен­ностей в составе системы самости. Второе использование заклю­чается в возможности помощи клиенту, чья детская совесть чрез­мерно требовательна или фиксирована на детском уровне. Кон­сультант может помочь изменить компульсивные требования такой совести и последующее чувство невротической вины в про­цессе развития зрелой системы ценностей.

Терапевтическое регулирование чувства вины и проблем совести

Регулирование чувства вины является наиболее критической проблемой терапии. Для решения этих проблем мы приводим идеи, которые являются компиляцией идей, многие из которых при­надлежат доктору Ролло Мэю, и были представлены на семинаре общества клинических психологов частной практики Лос-Анд­желеса.

Первым шагом консультанта является уменьшение напряже­ния клиента в процессе взаимоотношений, характеризуемых при­нятием со стороны консультанта. Несудящее отношение консуль­танта особенно важно для свободного выражения чувства вины. Когда в процессе работы достигается фаза прорабатывайия, кли­енту можно помочь увидеть и понять происхождение вины и про­блемы совести.

Вину легче понять, если проводить дифференциацию между нормальной и невротической виной. Нормальная вина универ­сальна и представляет собой три основных типа: вина за себя, связанная с невыполнением своих потенциальных возможнос­тей; вина, связанная с близким человеком, за непринятие его по­требностей; вина, связанная с природой или Богом, с последую­щим чувством раздельности или отчуждения. Невротическая вина определяется как непринятая и подавленная нормальная вина. Поэтому терапия заключается в помощи клиенту принять невро­тическую вину, раскрыть ее содержание и превратить в нормаль­ную вину. Такая позиция сильно контрастирует с мнением, со­гласно которому терапия должна уменьшать, нейтрализовать или полностью разрушать чувство вины. Для превращения невроти­ческой вины в нормальную вину предлагаются следующие шаги. Консультанту следует:

1. Помочь клиенту осознать, что он сделал, чтобы почувство­вать вину.

2. Помочь ему понять мотивы, лежащие в основе чувства вины, особенно такие, как разрушение и ненависть.

3. Помочь преодолеть рационализацию. Это предполагает при­нятие ответственности клиентом зато, что он делает.

4.  Превратить невротическую (не принятую, подавленную) вину в нормальную вину, помогая клиенту увидеть, что это может быть допустимым и конструктивным. Когда клиент становится способным переносить нормальную вину, он может ликвидиро­вать разрыв между образом себя и тем, кем он действительно яв­ляется, что необходимо для дальнейшего развития.

Травматичность событий может быть уменьшена в такой степе­ни, что интенсивное страдание, ассоциирующееся с невротической виной, становится незначительным и понятным. Например, невро­тическое страдание может представляться как вид расплаты, кото­рую отягощенная совесть взыскивает за реальные или вымышлен­ные злодеяния. Страдание при нормальной вине может использо­ваться в качестве плацдарма для достижения большего инсайта, как указывалось при рассмотрении проблемы кризисов.

Можно помочь клиенту понять психологические защиты, ко­торые он использует для преодоления чувства вины. Иногда это принимает вид физических симптомов и требует сотрудничества с врачом. Защита часто принимает вид проекции, при которой другие люди обвиняются за такое же поведение, которое вызыва­ет у клиента чувство вины. Развитие происходит позже, во время процесса прорабатывания, однако этому должно предшествовать значительное усиление «Я» (Эго), для того чтобы вынести утрату психологической защиты. Другим иллюстративным защитным механизмом является гипертрофированная совесть, что выража­ется в параноидном бреде. Этот тип клиентов проецирует свои чувства вины на других людей, которых они обвиняют в критике или осуждении себя. Такая проекция может включать убеждение, что Бог также постоянно осуждает и наказывает их.

В случаях переживания вины близким видом защиты пред­ставляется поведение лицемерного самоуверенного клиента, ко­торый решительно защищается от своего чувства вины посредст­вом превосходного поведения и осуждения других.

При наличии у клиента вины консультант или терапевт может подумать о направлении его к другим специалистам. Если тради­ционные ритуалы и методы официальной религии имеют для кли­ента значение и принимаются им, возможно, что направление в церковь или к пастору-консультанту поможет и как неотложная помощь, и как способ долговременного разрешения чувства вины. Это особенно подходит для клиентов, которые озабочены религи­озно ориентированным восприятием собственной феховности в случаях, например, сексуально не одобряемого поведения или переживания унижения других.

Когда в процессе терапии наступает фаза действий, консуль­тант часто стоит перед дилеммой. Если клиент достиг инсайта, но его система Я все еще слаба, он не может иметь ответственное поведение. Следует ли терапевту принять авторитарную роль и использовать шоковыетехники для достижения клиентом чувст-валичной ответственности за свое поведение? Примером являет­ся случай женатого человека, встречающегося с девушкой. Сле-дует л и терапевту зависеть от взаимоотношений с клиентом и по­тенциала его зрелости и выработать основанное на договоре решение проблемы? Ответ, в основном, будет зависеть от выбран­ного консультантом основного направления терапии, а также сте­пени уверенности в понимании своей системы ценностей. Мы думаем, что у некоторых типов клиентов прямые методы часто приводят к радикальным изменениям поведения. Однако офа-ничения связаны с тем, что без глубокого инсайта изменения, в лучшем случае, будут временными. Но в любом случае консуль­танту очень важно помочь клиенту ощутить чувство принятия ре­шения и ответственности за свое поведение. Терапия заключает­ся в помощи клиенту принять решение, даже если оно окажется неверным.

Сверхзадачей консультирования по моральным проблемам является помощь клиенту в развитии большего чувства ответст­венности в его самости, особенно, если его проблемазаключается в малой тревожности по поводу своего поведения. Консультант также может предложить клиенту, имеющему выраженную невро­тическую тревогу по поводу моральности своего поведения, раз­вить более стабильную и зрелую структуру ценностей, которая в дальнейшем может привести к большей внутренней направлен­ности его поведения. Позитивное чувство собственного достоин­ства является для нас наиболее надежным путем к моральности поведения.

Когда клиент обучается доверять своим сокровенным чувст­вам по отношению к себе, он понимает, что такое доверие помо­жет ему принимать более разумные решения. Когда он обучается принимать все эти чувства, как позитивные, так и негатив­ные, его внутренний «компьютер» будет достаточно надежным для принятия решений, выгодных не только обществу, но также и ему.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В психологии, как науке и профессии, проявляется острый интерес к проблемам ценностей. Данная глава включала некото­рые результаты рассмотрения проблем ценностей, такие как раз­витие эффективной философии жизни и дифференциация чувств, связанных с моральными проблемами. Терапевтический психо­лог принимает участие в каждой из этих областей, в чем-то пере­секаясь в своей деятельности с консультантом-пастором. Кон­сультант-пастор ифает уникальную роль, но во многом подоб­ную роли терапевтического психолога. Основная задача терапевтического психолога заключается в помощи клиенту трансформировать невротическую вину в нормальную вину.