7 ОДИССЕЯ ИНДИВИДУАЦИИ ПО ЮНГУ

Оно лишено гибкости, механистично, и в нем отсутствует малейшая искра воображения; по сравнению с тем фатализмом, который проповедует Юнг, психологический детерминизм Фрейда кажется живительным оптимизмом. Если верить Юнгу, все наше развитие от колыбели до гроба определяют врожденные склонности. За улыбающейся маской «компенсации» спрятана ухмыляющаяся физиономия автоматического возвращения на круги своя, которое контролирует наши эмоции, наш разум и характерные особенности нашего поведения. Даже с наших конфликтов срывается последний лоскуток человеческого достоинства: причиной их оказываются либо выплески бессознательного конституционного фактора, либо инфантильные нарушения сознательного «долга», возникновение которого покрыто мраком. Этапы нашей жизни размечаются с фельдфебельским безразличием к индивидуальным особенностям развития личности и характера, причиной которого при ближайшем рассмотрении оказывается нелепая озабоченность алхимическими величинами и числами. Жизненная сила гоняется за собственным хвостом в жестко замкнутой «психологической системе». Эта система неспособна к какому-либо радикальному или долговременному изменению в течение всей жизни индивидуума; в лучшем случае она может произвести незначительное изменение в унаследованной конституции. Мы даже не можем начать «индивидуализироваться» до тех пор, пока не проживем, по самым консервативным подсчетам, половину своего жизненного срока. А последние годы нашей жизни мы должны растранжирить, готовясь или, во всяком случае, притворяясь, что готовимся к смерти, с которой можно примириться, лишь выработав в себе целительную веру в ценность идеи бессмертия. Где во всех этих построениях можно найти хотя бы проблеск надежды на духовный прогресс человечества? О той поре жизни, когда мы наиболее восприимчивы, нам почти ничего не сообщают. По правде говоря, невозможно избавиться от впечатления, что Юнгу почти ничего неизвестно о психическом развитии детей. Минутного размышления было бы достаточно, чтобы осознать: если можно внести какие-то изменения в психическую организацию человека, необходимые меры для этого нужно принимать в раннем возрасте, когда психика лабильна, а энергия влечения в какой-то степени поддается модификации. Того, чего нельзя достичь в младенчестве и раннем детстве, безусловно нельзя достичь путем жеманной индивидуации взрослых, приближающихся к климактерическому возрасту. Помимо того, что Юнг презирает невротиков, он снисходительно игнорирует достижения психологического развития в детстве, и наивность этой фигуры умолчания просто поражает. К концу первых пяти лет жизни в ребенке отбушевали настоящие бури любви и ненависти; он перенес серьезные удары и глубокие разочарования; сумел приспособиться к внешнему миру, который не только мучительно не отвечает его надеждам и страхам, но и вел себя по отношению к нему глупо и даже жестоко. Несмотря на эти трудности, он в значительной степени сумел преодолеть свои безбрежные страхи, подавил мощные импульсы примитивных и неуправляемых влечений и направил немалую их часть на достижение новых целей. Более того — и это пожалуй наиболее удивительное из человеческих достижений — он сумел преобразовать некоторые наиболее примитивные разновидности своей психической энергии в более или менее нейтральную форму, в которой при благоприятном стечении обстоятельств они могут быть направлены на достижение более подходящих целей. Таковы достижения, которые среднему взрослому абсолютно не по силам. Эти достижения Юнг, уйдя в академически-алхимическое созерцание взрослого, умудрился абсолютно не заметить. Нет смысла говорить, что миф о творческом духе юнговской психологии целиком и полностью зиждется на усердной пропаганде еще одного мифа, на распространение которого Юнг и его последователи не жалеют сил — мифа о том, будто "фрейдовская психология является близоруким, бесплодным и тенденциозным учением, основанным на неверной оценке фактов развития в детском возрасте. Между тем если и есть в психологической науке какая-то аксиома, не нуждающаяся в доказательствах, то она заключается в следующем: лишь точно зафиксировав все нарушения развития в детском возрасте, мы можем надеяться найти тот пункт, воздействуя на который можно осуществить серьезные изменения в психике. Фрейд, во всяком случае, дает человеку какой-то проблеск надежды на то, что его атавистические безумства можно будет когда-нибудь преодолеть или более эффективно обуздать. Юнг не оставляет нам ни малейшей надежды. Его «смысл жизни» — это отрицание. Его ответ на «вечные вопросы» — молчание. «6 СНОВИДЕНИЯ И НЕВРОЗЫ Вверх 8 СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТИКА И АЛХИМИЯ»