Про негативный перенос.

Зависть и фрустрация.

У Горацио Этчегоен очень проницательно написано о том, как важно различать в негативном переносе первичную зависть, либо фрустрацию. И что от этого должна зависеть тактика работы.

Я уже писала, что подобное разделение вижу условным, на практике одно переплетено с другим. Но суметь выделить, что преобладает в текущий момент - важно.

Как-то Этель Голланд писала о разнице между нарциссическим и объектным негативными переносами.

Попробую, оттолкнувшись от её и этчегоеновской идей, развить свою.

Ненависть, вызванная первичной завистью, связана с уровнем собственного я, которое переживается как ничтожное. И проекция в аналитика - ничтожного собственного я. Такая операция приносит субъективное освобождение. Плохим, некудышным становится не-я, плохость эвакуирована в другого, это позволяет ощущать себя лучше, хотя о хорошем самочувствии в полном смысле речи не идёт, конечно.

Когда преобладает фрустрация, она исходит из уровня отношений с объектом. Другой является желанным и ценным, но также и источником интенсивной боли. Субъективно это очень мучительно, перенос негатива не приносит облегчения, напротив, я испытывает большее страдание, чем в отсутствие такого переноса. Атака нацелена на исправление объекта, превращение его из плохого в хорошего. И "хороший аналитик" действительно нужен пациенту, его эмпатический отклик приносит облегчение.

Завидующему хороший аналитик неполезен, он только усиливает зависть и чувство своей ничтожности, препятствует эвакуации в себя плохого я. Нужен аналитик плохой. Дерьмовый. И, чем дерьмовое, тем свободнее в него помещается невыномое собственное "дерьмо".

И, если задача аналитика с фрустрированным - позволить себя "исправить", принимать в расчёт его пожелания, позволить влиять на себя, то задача аналитика с завидуюшим - оставаться плохим и никудышным и демонстрировать свою способность жить с этим.

На практике, конечно, присутствуют оба компонента, повторюсь, вопрос в доминанте.

Этчегоен говорит, что, если перепутать и говорить о фрустрации с завидующим пациентом, то это не ведёт к прогрессу, ровно как и попытки говорить о зависти с фрустрированным пациентом, только усиливают страдание и враждебность последнего.

Я думаю, что здесь важную роль играет личность самого аналитика и его опыт. Эмоциональный опыт, который может как помогать в работе, если у пациента опыт схожий, так и не позволить увидеть чего - то, заслоненного проекцией личного опыта.

Нарциссический терапевт скорее заметит зависть (при условии, что он знаком со своей в личном анализе) и будет более успешен в работе с завистью. А, скажем, депрессивный, скорее увидит и поймёт фрустрированность депривированого в отношениях пациента и даст нужный ему эмпатический отклик.

Тупик может возникнуть, когда правда остаётся невысвеченной.
Депрессивный легко берет вину и ответственность на себя, часто ту, которая ему не принадлежит, и рискует идентифицироваться с плохим объетом пациента и увязнуть в разговорах о боли и фрустрации, причиняемых им пациенту. Что только на руку защитам последнего, но не в пользу его развития.

Нарциссичному может быть трудно допускать собственные ошибки (а куда же без них) и собственную уязвимость в отношениях, под высоким напряжением он может утрачивать способность оставаться эмпатичным (что уже само по себе ранит пациента) и может считать проявлениями зависти яростные нападки пациента, фрустрированного плохим обращением. (Дай бог, не со стороны аналитика, а со стороны объекта переноса).

Это опять же, это примеры крайней поляризации позиций, которая встречается не часто, мы все имеем нарциссические, депрессивные и прочие компоненты в разных пропорциях.

Но, наверное нам было бы полезно учитывать свои особенности, которые могут как помогать, так и ограничивать в работе. И ограничивать тем меньше, чем больше мы их осознаем и осознанно заглядываем за них.