Введение - ПСИХОТЕХНОЛОГИИ - Смирнов И., Е.Безносюк, А.Журавлёв

Изучение механизмов нарушений высшей нервной деятельности и поиск эффективных способов диагностики и коррекции этих нарушений являются одними из центральных проблем медицинской науки, что обусловлено как первоочередной важностью этих проблем для прикладной медицины, так и их фундаментальным значением для процессов познания основных закономерностей формирования психической деятельности.

Положение, сложившееся к настоящему времени в области экспериментальной психологии в значительной мере обусловлено неудовлетворенностью психиатрии тем набором концептуальных и практических средств из этой области, которыми она располагает. Это активно побуждает исследователей к поиску новых подходов и разработке таких концептуальных моделей психической деятельности и ее нарушений, которые позволили бы создать новые, более эффективные способы диагностики и лечения.

Фундаментальные исследования в области патологической физиологии высшей нервной деятельности  (Г.Н. Крыжановский, Э.А. Костандов, П.В. Симонов), также настоятельно требуют широкого практического приложения в клинической психиатрии.

Не менее значительным в настоящее время представляется комплекс вопросов, связанных с неуклонно расширяющимися представлениями о роли неосознаваемых процессов в психической деятельности человека. До последнего времени изучать эти процессы можно было лишь умозрительно из-за отсутствия удовлетворительных аппаратных средств их исследования. С появлением компьютерных технологий стала реальной возможность быстрого анализа больших информационных массивов, что позволило создать адаптивные алгоритмы управляемых экспериментов, на основе которых были разработаны принципиально новые средства исследований психических процессов и их нарушений (Н.Shevrin). С помощью этих средств в настоящее время экспериментально подтверждаются концепции о роли неосознаваемых психических процессов, ранее высказываемые многими авторами на основе теоретических построений, базирующихся в основном на психоаналитических наблюдениях. (В 1953 году вышла работа Жака Лакана о "Функции и поле слова и языка".)

Наконец, фундаментальной основой, определяющей актуальность данного исследования, являются современные представления о роли семантических факторов в процессах жизнедеятельности. Поскольку семантические стимулы опосредуются преимущественно психикой, ясно, что по мере эволюции психики роль семантически модулированных сигналов возрастает. Вторая сигнальная система является системой семантических символов преимущественно вербального типа. Понятие _семантический_ в общем виде распространяется на любой стимул, который может быть дифференцирован психикой и способен вызывать, кроме ориентировочной реакции, какую-либо иную реакцию. Последнее возможно в том случае, если в психических сферах имеется аппарат семантических элементов, среди которых присутствуют элементы, схожие по каким-либо признакам с анализируемым стимулом. Эти схожие элементы и определяют семантику, т.е. _смысл_ стимула. По мере взросления особи и накопления индивидуального опыта количество стимулов, которые можно рассматривать как _несемантические_ и которые способны вызывать только ориентировочную реакцию, резко уменьшается.

Указанные предпосылки побудили нас к написанию этой книги, в которой мы пытаемся познакомить читателя с некоторыми фактами, гипотезами и представлениями.

История некоторых психофизиологических и нейропсихологических исследований

На протяжении всей истории человек мог познать другого человека только путем наблюдения его поведения, в частности, речевого. В конце прошлого и начале нынешнего веков появились методы ассоциативного эксперимента, которые позволили использовать элементы субъективного анализа речевого ответа путем исследования его семантической сущности и времени, потребного на реализацию высказывания, следующего в ответ на семантическую посылку.

В середине двадцатого века появились методы, которые позволили связать когнитивные процессы с физиологическими. При этом использовали предъявление субъекту совокупности семантичесих стимулов и анализ совокупности возникающих при этом физиологических реакций.

П.Ж. Кабанис считал, что _головной мозг в некотором смысле переваривает впечатления, что он органически выделяет мысль. _Оставив в стороне сакраментальный спор о материальной или идеальной сущности мыслительных процессов, можно уверенно постулировать наличие вполне материальных коррелятов этих процессов. Так при любом семантическом воздействии можно наблюдать определенные изменения многих физиологических параметров: кожно-гальванической реакции, электроэнцефалограммы, миограммы и проч. Эти изменения неспецифичны и подвержены действию многих сочетающихся факторов: новизны семантического стимула, его эмоциональной значимости, значимости контекста. в частности, окружающей обстановки и др. Исходя из этого, можно найти определенный смысл в известном изречении Кабаниса: _Чтобы составить себе понятие об отправлениях, результатом которых является мысль, следует рассматривать головной мозг как отдельный орган, предназначенный исключительно для ее производства, подобно тому, как желудок и кишки совершают пищеварение, печень вырабатывает желчь_.

Однако, если существуют функциональные пробы печени, осуществляемые путем введения в организм незначительных количеств какого-либо вещества, например, тимола, с последующим исследованием того, насколько быстро и качественно это вещество в прямом или трансформированном виде выводится печенью из организма, то невольно напрашивается прямая аналогия - функциональная проба мозга. В этом случае специфическим для мозга субстратом может служить семантический стимул, например, слово, а наблюдаемой реакцией - изменение состояния или поведения. В обоих случаях орган изучается по принципу _черного ящика_, где на входе - тестирующий стимул, на выходе - доступный регистрации результат _переработки_ стимула.

Как для печени одной из основных функций является детоксическая, так для мозга одной из основных функций является психическая.

Психическая функция мозга включает анализ, переработку и хранение информации, моделирование картины мира и управление состоянием и поведением. Любой из этих чрезвычайно сложных процессов имеет конечную скорость, которая у многих живых существ, возможно, значительно выше, чем у человека. Однако у высокоразвитых существ потеря скорости компенсируется качеством - развитием значительно большего количества включаемых при каждом из перечисленных процессов элементов психики. Отсюда возникает более высокая форма адаптивного поведения - отказ от принципа _стимул - реакция_, доминирующего у низших организмов, и развитие адаптации по типу _стимул - множество возможных реакций_.

Стимулом для мозга является любое изменение информационной среды. Не только сенсорные сигналы, но и любое изменение импульсации от проприо-, баро-, хеморецепторов, а также прямое физическое или химическое воздействие на клетки мозга приводят к изменению состояния и в конечном счете - поведения. При целенаправленном поведении возможность разнообразно реагировать на один и тот же стимул подразумевает не случайный выбор любой из возможных реакций, а выбор лишь таких форы реагирования, которые, исходя из предшествующего опыта, способствуют достижению    полезного результата - в широком смысле сохранению гомеостаза.

При дезорганизации психической функции поведение хаотично и в ответ на стимул возникает либо непредсказуемая реакция, либо множество неадекватных стимулу реакций. Соответствие реакций воздействующему стимулу есть результат предшествующего  анализа того, какие изменения состояния, поведения и информационной среды, развивающиеся после прежнего воздействия стимула, содержат полезный результат: избегание боли, получение удовольствия, удовлетворение потребности. Если стимулы психической деятельности отсутствуют или количество их сильно ограничено, интенсивность деятельности снижается и в качестве стимулов продолжают выступать только неотъемлемые от деятельности мозга витальные потребности. Это хорошо изучено в случаях с сенсорной депривацией как в эксперименте на добровольцах, так и при наблюдении больных с полной сенсорной блокадой. У человека сенсорная депривация вызывает дезорганизацию психической деятельности, что проявляется в галлюцинациях, а при длительной депривации - в формировании устойчиво нарушенной картины мира и возникновении психических заболеваний.

Формы дезорганизации  психической деятельности при сенсорной депривации многообразны. Так, известны случаи, когда больные, способные ощущать только прикосновения к определенным участкам тела и лишенные всех других видов сенсорной чувствительности, все время наблюдения находились в состоянии сна. Длительная, хотя и относительная сенсорная депривация в условиях тюремного содержания приводит к развитию психических нарушений, действие которых распространяется и на все последующее поведение (Кузнецов О.К. Лебедев В.И.)  Большое количество исследований в этой области проведено и на животных.

Все это подтверждает достаточно тривиальное положение о том, что для психики питательным субстратом является информация.

Любая информационная посылка, т.е. любое изменение внутренней или внешней среды, влечет за собой изменение психической деятельности и необходимое для сохранения гомеостаза  изменение поведения.

Можно полагать, что, если стимул совершенно нов для воспринимающего его объекта, то есть встречается впервые и ни с чем из предшествующего опыта не ассоциируется, то реакция на него будет ориентировочной: повышение уровня бодрствования, готовность к действию и активный анализ последействия стимула. Если этот стимул сопровождается значимыми для жизнедеятельности изменениями состояния, ему присваивается смысл. Смысл стимула - это его связь, ассоциация  с конкретным изменением состояния. Если первое предъявление стимула не сопровождается никакими изменениями состояния, он ассоциируется с контекстом стимула т.е. стимул означает что ему соответствуют другие, незначимые в данном сочетании для жизнедеятельности стимулы. Так или иначе, можно утверждать, что любые впервые воспринятые стимулы, немедленно приобретают тот или иной смысл. Это означает, что в памяти биобъекта они хранятся не в форме самого по себе семантического элемента, а лишь в совокупности этого элемента и его связей с другими, совпавшими по времени предъявления элементами.

Известно, что повторные предъявления индифферентного для жизнедеятельности стимула приводят к угасанию ориентировочной реакции на него: стимул становится контекстовым и при его повторных воздействиях не происходит изменения состояния и поведения. Наоборот, сочетание впервые предъявляемого или уже известного стимула с ноцицептивным воздействием приводит к приданию _ноцицептивного_ смысла этому стимулу и теперь уже сам стимул становится сигналом для соответствующего поведения.

Невозможно определить, когда самый первый стимул закладывается в память и появляется связь с любым последующим во времени восприятия стимулом. Известно лишь, что после появления на свет птиц и высших млекопитающих у них можно выделить сенситивный период, когда любая впервые предъявленная информация сразу запечатлевается в памяти - импримитируется. Можно полагать, что импринтированная  в сенситивном периоде информация  является базой для построения внутренней картины мира. Иными словами, семантизация т.е. придание смысла всем последующим информационным стимулам, первоначально происходит как результат случайного сочетания любого последующего стимула с первичным импринтированным. И немедленно с увеличением числа появляющихся в памяти семантических элементов лавинообразно увеличивается число возможных связей между ними, как результат импринтинга развивается ориентировочная реакция, позволяющая либо отнести стимул в разряд контекстовых, либо придать ему тот или иной ноцицептивный смысл.

О возможном исключительно важном значении впервые импринтированной информации для всего последующего формирования психики свидетельствуют не только классические эксперименты на животных, но и известные сведения о детях, воспитанных дикими животными и утратившими возможность включения в человеческое общество. Из этого следует, что _духовное_ персистентно, т.е. высшие психические функции формируются как результат ранней социализации (или зоосоциализации)  путем наблюдения поведения других особей, не обязательно своего вида.  Утенок, вылупившийся из яйца, мгновенно развивает устойчивую реакцию следования за искусственным движущимся объектом и впоследствии уже не приобретает естественного для этого вида поведения - следования за уткой. Фотографии, на которых маленькая обезьянка прижимается к теплому искусственому каркасу, пренебрегая своей _естественной_ матерью, о6ошли весь мир.

Таким образом, семантические элементы уже в своей взаимосвязи как-бы _персистируют_ при ранней детской социализации от других (взрослых) особей к новорожденным и закладываются в память вместе с наблюдаемыми при обучении связями с другими семантическими элементами. При нарушении естественных условий такой передачи (замена или отсутствие естественного для данного вида объекта импринтинга) формируется неадекватная для данного вида матрица психики со всеми вытекающими последствиями. Далее мы коснемся вопроса о возможном участии дефектов ранней детской социализации в генезе психосемантических растройств у человека.

Импринтинг как форма научения отличается от других видов научения только тем, что отсутствует достаточный для формирования ассоциативных связей предшествующий опыт, - семантическая память чиста (_tabula rasa_). Любая воспринятая после  иимпринтинга информация уже так или иначе может быть соотнесена с имеющимися в памяти семантическими элементами  и при первом же предъявлении  приобретает смысл, т. е. ассоциируется с другими семантическими элементами.

Из этого следует, что любая воспринятая информация является семантической, поскольку у взрослой особи  предшествующий опыт неизбежно приводит к установлению связей между психосемантическим эквивалентом этой информации и какими-либо элементами опыта. Следовательно, можно рассматривать память биообъекта как совокупность семантических элементов и связей между ними.

Ясно, что, располагая соответствующими средствами исследования, можно установить наличие в памяти определенных семантических элементов и изучить характер связей этих элементов с другими. Наиболее универсальным средством психосемантического исследования является наблюдение поведения биообъекта в его естественной или искусственно созданной среде. Применительно к человеку это означает общение с ним на том или ином уровне, одним из которых является вербальный.

Традиционные для исследования психики методы наблюдения, в том числе активные методы, связанные с предъявлением различных тестовых задач, анализом динамики научения, расспросом, являются недостаточно эффективными прежде всего потому, что на пути между исследователем и памятью субъекта стоит сознание, которое опосредует всю поступающую и исходящую информацию и при этом вносит в нее свои коррективы. Высшие животные, если и обладают элементами сознания, то явно недостаточными человеку для экспериментального изучения их семантической памяти посредством общения. Поэтому при  исследовании  психической деятельности приходится использовать методы,  которые либо изменяют состояние или  поведение, либо предполагают искусственное изменение среды деятельности или обитания. В случаях экспериментирования на животных это предполагает опять-таки дальнейшее наблюдение поведения, а в исследованиях психики человека - наблюдение результатов воздействия, опосредованного сознанием.

Для целей психиатрии, психологии, психобиологии, зоопсихологии, социологии и для решения множества прикладных задач необходимы методы, которые позволили бы, не влияя на поведение субъекта или объекта исследования, изучать его психические функции без участия сознания человека, а на животных - не ограничиваясь наблюдением за их вынужденным поведением.

К числу таких методов относятся все методы, основанные на принципе функциональной пробы. В этом случае всегда предъявляют эталонный тестирующий стимул и оценивают результат его действия по изменению специфической функции. Применительно к психической деятельности человека в полном смысле функциональными пробами являются метод ассоциативного эксперимента,  сопряженная моторная методика А.Р. Лурия, метод О.С. Виноградовой и другие, ставшие классическими.

Эти методы позволяют достаточно хорошо изучать семантическую память, но сознание субъекта все же может оказывать влияние на результат и искажать его.

Наибольшие перспективы как направление исследований психического имеет направление, использующее методы неосознаваемого предъявления тестирующей информации. Широко известны в этой области работы Э.А. Костандова, N.Dixon, H. Shevrin и других. На основе этих работ строятся концепуальные модели, конкурирующие с традиционными психоаналитическими постулатами по  эффективности своих практических применений.

Перспективным является также направление, использующее измененные состояния сознания для исследования семантической памяти (S.Grof, Д.Л. Спивак и др.).

К настоящему времени в науках о психическом созрели все условия для появления таких методов исследования, которые позволили бы исследователю получать истинную, объективно характеризуемую информацию, не искаженную сознанием субъекта и не ограниченную искусственными условиями эксперимента. Такие методы дадут возможность исследования неосознаваемых психических процессов инструментальными средствами. Следовательно, возникнет новый взгляд на природу и механизмы психических процессов, в том числе патологических. Это даст возможность создания новых средств модификации памяти и поведения, столь необходимых как фундаментальной науке, так и ее практическим приложениям.

Одним из наиболее перспективных построений  на этом пути является теория конструктов Келли, на основе которой возник метод психосемантического исследования - репертуарные решетки. К числу других употребляемых в настоящее время психосемантических методов относятся методы основанные на принципе семантического дифференциала Осгуда, метод незавершенных действий и др. Психосемантический подход, заключающийся в анализе психической деятельности с точки зрения конструкции смыслов в ней, предоставляет исследователю  возможность рассматривать расстройства связей и, следовательно, значений отдельных семантических элементов психики и как следствие,  и как возможную причину психических нарушений.

В 1988 году вышла фундаментальная работа Петренко В.Ф. "Психосемантика сознания" в которой, все же мы не нашли ответа на наши вопросы:

1. Можно ли создать такие инструментальные психосемантические методы, которые могли бы полностью удовлетворять принципу функциональной пробы, и что они могут дать для исследования механизмов психической деятельности и их нарушений?

2. Если принять за основу исследований психосемантический подход, то можно ли рассматривать психосемантические расстройства как типовой психологический процесс?

3. Если психосемантические расстройства являются для психических нарушений типовым патологичеким процессом, то можно ли, воздействуя семантическими факторами на психосемантические расстройства, получить терапевтический (корректирующий) эффект?

*                       *                        *