Акопян Рузанна. Ребенок, который захотел жить.

Введение
Речь пойдет о пациенте восьми лет, находящемся у меня в течение года на амбулаторном лечении в детско-юношеском отделении больницы. Пациент был направлен на лечение школьным кабинетом.
Мотивом для консультации явился «случай агрессивности», как его охарактеризовали школьные психологи: рассердившись на что-то или на кого-то, Н. Начинал биться головой об стенку.
При встрече с матерью мальчика выяснилось, что Н. в течение года консультировался у детского психолога, встречи с которым были прерваны в связи с его отъездом. Причина лечения со слов матери была та же: агрессивность, под которой она подразумевала ссоры со сверстниками.

Entre pez у pezcado

H. живет с матерью, братом десяти лет и сводным братом четырнадцати лет. В ходе консультации с матерью выяснилось, что Н. родился к концу пятого месяца беременности. В течение первых двух месяцев после рождения у него было затрудненное дыхание. Как выразилась мать: «Он не слышал и не говорил. Спасся совершенно случайно». Когда я поинтересовалась, что значит «не говорил», она ответила, что имеет в виду отсутствие каких-либо речевых звуков и даже самой попытки их воспроизведения. Ее рассказ о рождении Н. был одновременно и рассказом о себе. Она представлялась как постоянно подвергавшаяся избиению женщина - с детства своей матерью, а позднее мужем, отцом пациента, который после его рождения оставил их. По ее словам, преждевременное рождение Н. явилось результатом насильственных действий мужа.
До полутора лет мальчик жил с матерью и братьями на улице. Затем на некоторое время им предоставляет жилище бабушка с материнской стороны с условием, что мать будет зарабатывать проституцией с ее клиентами, то есть, уточняю, клиентами бабушки. Через некоторое время один из клиентов берет ее и детей на свое финансовое содержание.

«Школьный кабинет» в аргентинской системе образования - психологическое отделение, в задачи которого входит выявление психологами различных проблем, переживаемых детьми.

Мать отмечает, что двое старших ее сыновей также проходят психологическое лечение, объясняя это тем, что чувствует свою виновность перед сыновьями, в частности, из-за болезни бабушки (шизофрения).
Рассказывая о Н., мать утверждает, что он самый умный из трех сыновей. Отмечает: «Ему повезло, он спасся, т.к. не видел ни наших ссор с мужем, ни того, как он меня избивал». Таким образом, мать присваивает Н. позицию, отличную от позиции в семье двух старших сыновей.
Перейду к описанию работы с пациентом. На первой консультации Н. представляет себя следующими словами: «У меня два брата, три собаки и одна черепаха. Сейчас хочу рыбу. Если рыба мертва, то это -pezcado, если жива - pez. У меня была еще одна собака, но ее задавила машина».
Во всех историях Н. фигурирует вопрос: быть или не быть, буквально быть живым или быть мертвым! Цитирую: «...если тебе отрежут руки, ты умрешь, потому что останешься без крови. Каждый умирает, когда судьба приходит за ним».
У Н. есть особые рассказы - о «бессмертных», о тех, кто, по его словам, «почти умирают», но потом остаются живыми. Когда я его слушаю, у меня создается впечатление, что эти истории отражают его вопросы о собственном появлении на свет и желании быть живым. На одной из консультаций Н. рассказывает, что видел фильм, где люди либо умирали, либо превращались в зомби.
Теперь Н. переходит от дилеммы «быть живым / быть мертвым» - к «быть зомби».
От зомби - к имени собственному
С этой темы Н. начинает строить свою собственную историю, связывая свое имя с особенностями своего появления на свет.
- Я родился почти мертвым, больным, не мог дышать, но я спасся, потому что мне помог Бог. Мое имя означает: "Бог с нами".
- Только Бог тебе помог? - спрашиваю его я.
- Нет, я выжил, потому что не хотел умирать.
Во время одной из консультаций Н. рассказывает, что его мать предлагает ему поменять фамилию (отцовскую - на материнскую), что означало бы стереть символ, метку, унаследованную от отца. Сразу после этого заявления Н. рассказывает сон, связанный с отцом:
Я нахожусь в каком-то незнакомом месте. Приходит мой папа, и мы
идем домой. На этом я просыпаюсь.
Н. начинает рассказывать об отце, которого он ни разу не видел.
- Я никогда не видел своего папу. Я был очень маленьким, когда он ушел. Знаешь, у моей мамы было три друга. Али - это тот, с кем она сейчас, Габриэль - первый, он ушел, потому что был очень застенчивый, и Тито (отец Н.) - он ушел потому, что они поссорились. Я раньше не знал, что Али не мой настоящий отец. Мне об этом сказала мама, когда в три года я увидел его фотографию.
Н. начинает говорить о том, что отцы дают детям свой знак (подразумевая под этим знаки зодиака). Отмечает, что его отец дал свой знак его старшему брату, а ему ничего не дал. В ответ на это заявление я спрашиваю, как его фамилия.
- Такая же, как и у моего брата, - отвечает он.
- А кто еще имеет эту фамилию? - настаиваю я.
- Мой папа, — отвечает Н.
Обращаю его внимание на то, что его отец дал ему свою фамилию.
На одной из консультаций обнаруживаю из рассказа Н., что он подвергается насмешкам в школе со стороны сверстников, из-за того, что не знает своего родного отца. Предполагаю, что его агрессивность имеет отношение к этой ситуации.
Можно предположить, что Н. не в состоянии защищаться и отвечать своим сверстникам, так как его фамилия не является для него той отправной точкой, символической ценностью, которая позволила бы ему найти свое место в обществе.
Таким образом, хронология данного случая позволяет выдвинуть гипотезу, что в Н. не укреплена функция Имени Отца, отделяющая Материнское Желание от ребенка как объекта. Поэтому, начиная с этого момента, я принимаю его предложение играть в придуманные им игры, чтобы помочь ему укрепить эту функцию.
Суть игры Н. заключается в следующем:
Он говорит слово, и, если я забываю его, то могу вместо него придумать другое, новое. Он приводит пример:
- Я забыл слово, но вместо него придумал другое - «компьютер» (сотри-tadora - на испанском). Знаешь, это слово содержит в себе плохое слово, но я не могу его произнести.
- И каково объяснение этого плохого слова? - спрашиваю я.
- Это такое... ругательство. Его говорят человеку, у которого нет ни отца, ни матери.
Внесу пояснение. Слово computadora содержит слово puta, которое на испанском означает «проститутка». Н. дает собственное объяснение этому слову, где позиция его матери сопоставлена с его собственной позицией. Существует определенная унификация этих двух позиций.
С помощью игры, осуществленной в рамках аналитического лечения, ребенок начинает свой путь, направленный на укрепление функции Имени Отца, для того чтобы суметь использовать эту функцию.
В заключение мне бы хотелось сказать, как закончилось это лечение к моменту моего отъезда. Во время нашей последней встречи с Н., где уже присутствовала коллега, которая должна была продолжить работу с ним, Н. рассказывает, что не будет менять фамилию отца, а добавит к ней фамилию матери. По моему мнению, это очень важное решение. Н. меняет свою позицию. С одной стороны, он уходит от позиции сироты (учитывая его интерпретацию слова puta), с другой - мать с позиции проститутки перемещается в позицию означающего, которое подразумевает фамилию.
Это то, чему я смогла научиться в работе с Н., и мне хотелось поделиться этим опытом.

Обсуждение Случая
В рамках семинара, посвященного симптому, при обсуждении данного случая внимание комментирующих было обращено на двойную симптоматологию: побитый ребенок - спасшийся ребенок, учитывая субъективный ответ самого ребенка и проблему, которую он сам разрабатывает, опираясь на собственные ресурсы.
Ребенок приходит на первую консультацию с симптомом - «бьется головой о стенку». Мы можем задаться вопросом, какую ценность приобретает для него означающее «бить»?
Прежде всего, речь идет об отце, который бьет. Мы можем рассматривать это битье, во-первых, как акт зачатия, а во-вторых - как насилие, которое спровоцировало его рождение. Однако мы не должны забывать, что мать оказывается связанной с этим означающим, так как представляется как избиваемая женщина.
Фраза «быть спасенным» позволяет осветить кое-что еще, а именно - позицию, которую занимает ребенок с точки зрения матери: она отмечает эту позицию как «отличную» от всего другого. Этот ребенок для матери является спасенным. Означающее «спасенный» также несет в себе двойственный смысл. Это то, что, с одной стороны, позволяет ему жить, но, с другой, - не позволяет мальчику сделать шаг в сторону отца.
Таким образом, мы можем спросить, что лучше: быть побитым или спасенным; быть живым или мертвым"!
Мы смогли уловить промежуточную позицию, которую занял ребенок, благодаря аналитической работе, проведенной в условиях трансфера с этими означающими.