Бейтсон Грегори. Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии.

О: Но собака может знать, что у нее есть "Я", но не знать, что это "Я" нужно сохранять. Тогда рациональным будет не дергаться. Если собака по-прежнему дергается, то это инстинктивно. Но если она обучилась дергаться, то это не будут инстинктивно.

Д: Ага!





* * *

Д: Что же не будет инстинктивным, папа? Обучение или

дергание?

О: Нет, только дергание. Д: А обучение будет инстинктивным? О: Хм... да. Если только собака не обучалась обучаться.

Д: Ага!

* * *

Д: Но, папа, что должен объяснять инстинкт?

О: Я всё пытаюсь избежать этого вопроса. Видишь ли, инстинкты были изобретены тогда, когда никто ничего не знал о генетике, а большая часть современной генетики открыта тогда, когда никто ничего не знал о теории коммуникации. Поэтому вдвойне трудно перевести "инстинкт" в современные термины и идеи.

Д: Да, продолжай.

О: Ну, ты знаешь, что в хромосомах есть гены, а гены - это некоторый вид сообщений, которые касаются того, как организм развивается и как он себя ведет.

Д: Папа, а развитие отличается от поведения? В чем отличие? И какое из них - обучение? Это "развитие" или "поведение"?

О: Нет, нет, не так быстро! Давай избежим этих вопросов, положив развитие-обучение-поведение вместе в одну коробку. Единый спектр феноменов. Теперь попробуем сказать, какой вклад инстинкт вносит в объяснение этого спектра.

Д: А это спектр?

О: Нет, это просто расплывчатый способ выражаться.

Д: Ага!

* * *

Д: Но разве инстинкт не весь находится на поведенческом краю этого "спектра"? И разве не все обучение определяется окружающей средой и хромосомами?

О: Давай внесем ясность: в самих хромосомах нет ни поведения, ни анатомии, ни обучения.

Д: А разве у них нет своей собственной анатомии?

О: Разумеется, есть. И их собственная физиология. Но анатомия и физиология генов и хромосом не есть анатомия и физиология целого животного.

Д: Конечно, нет.

О: Но она про анатомию и физиологию целого животного.

Д: Анатомия про анатомию?

О: Да, так же, как буквы и слова имеют свои собственные очертания и формы и эти формы являются частями слов или предложений и так далее - которые могут быть про что-то.

Д: Ага!

Д: Папа, а анатомия генов и хромосом - это про анатомию целого животного? А физиология генов и хромосом - про физиологию целого животного?

О: Нет, нет. Нет причин ожидать такого. Все это не так. Анатомия и физиология не разделяются подобным образом.

Д: Папа, ты собираешься положить анатомию и физиологию вместе в одну коробку, как ты сделал с развитием-обучением-поведением?

О: Да. Несомненно.

Д: Ага!

* * *

Д: В ту же коробку?

О: Почему нет? Я полагаю, развитие находится ровно в середине этой коробки. Точно в самой середине.

Д: Ага!

* * *

Д: Если у хромосом и генов есть анатомия и физиология, они должны развиваться.

О: Да. Как следствие.

Д: Ты думаешь, что их развитие может быть про развитие всего организма?

О: Я даже не знаю, что мог бы значить этот вопрос.

Д: А я знаю. Он значит, что хромосомы и гены как-то изменялись бы или как-то развивались в процессе развития ребенка, и изменения хромосом были бы про изменения ребенка. Контролируя их или частично контролируя их.

О: Нет. Я так не думаю.

Д: Ага!

Д: Хромосомы обучаются?

О: Я не знаю.

Д: Они вроде черных ящиков.

О: Да, но если хромосомы или гены могут обучаться, они становятся гораздо более сложными черными ящиками, чем кто-либо в настоящее время их считает. Ученые всегда предполагают или надеются, что вещи просты, а затем открывают, что это не так.

Д: Да, папа.

* * *

Д: Папа, а это - инстинкт?

О: Что - инстинкт?

Д: Предполагать, что вещи просты?

О: Нет. Конечно, нет. Ученых нужно обучить так делать.

Д: Но я думала, что никакой организм нельзя обучить быть всегда неправым.

О: Юная леди, вы проявляете неуважение и ошибаетесь. Во-первых, ученые не ошибаются каждый раз, когда предполагают, что вещи просты. Весьма часто они правы или частично правы, и еще чаще они думают, что правы, и говорят это друг другу. И это является достаточным подкреплением. И в любом случае вы неправы, когда говорите, что никакой организм нельзя обучить быть всегда неправым.

Д: Когда люди говорят, что что-то является "инстинктивным", они стараются упростить вещи?

О: Да, конечно.

Д: И они неправы?

О: Я не знаю. Это зависит от того, что они имеют в виду.

Д: Ага!

* * *

Д: А когда они так говорят?

О: Да, эта постановка вопроса лучше. Они так говорят, когда видят, что существо что-то делает, и уверены, во-первых, что существо не обучалось это делать, а во-вторых, что существо слишком глупо, чтобы понимать, почему оно должно это делать.

Д: А еще?

О: Да. Когда они видят, что все члены вида делают те же вещи при тех же обстоятельствах, и когда они видят, что животное повторяет то же действие, когда обстоятельства изменились и действие заканчивается неудачей.

Д: Значит есть четыре возможности знать, что что-то - инстинктивно?

О: Нет. Четыре условия, при которых ученые говорят об инстинкте.

Д: Но что, если одно условие отсутствует? Инстинкт довольно похож на привычку или обычай.

О: Но привычкам обучаются.

Д: Да.

Д: Привычкам всегда обучаются двукратно?

О: Что ты имеешь в виду?

Д: Ну, когда я учу аккорды на гитаре, сначала я их учу или нахожу, а когда я практикуюсь, я привыкаю их так играть. И иногда у меня образуются плохие привычки.

О: Обучаешься всегда быть неправой?

Д: Ага. Хорошо. Но как насчет этой двукратности? Если бы игра на гитаре была инстинктивной, то отсутствовали бы обе части обучения?

О: Да. Если бы обе части обучения явно отсутствовали, ученые могли бы сказать, что игра на гитаре является инстинктивной.

Д: Но что, если отсутствует только одна часть обучения?

О: Тогда по логике вещей отсутствующую часть можно было бы объяснить "инстинктом".

Д: Может ли отсутствовать любая часть?

О: Я не знаю. И не думаю, что кто-то знает.

Д: Ага!

* * *