Бейтсон Грегори. Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии.

МЕТАЛОГ: ПРО ИГРЫ И СЕРЬЕЗНОСТЬ*

Д: Папа, почему когда в школе нас учат французскому, нас не учат размахивать руками?

О: Я не знаю. Я уверен, что не знаю. Вероятно, это одна из причин, по которой изучение языков кажется людям таким трудным.





* * *

О: Тем не менее, все это чепуха. То есть идея, что язык состоит из слов, есть полная чепуха. Когда я сказал, что жесты не могут быть переведены в "просто слова", я говорил чепуху, поскольку такой вещи, как "просто слова", нет. И весь синтаксис, и грамматика, и все прочее есть чепуха. Все это основано на идее, что существуют "просто" слова... А их нет.

Д: Но, папа...

О: Послушай меня, мы должны начать все с начала и предположить, что язык изначально и главным образом является системой жестов. В конце концов у животных есть только жесты и тоны голоса, а слова были изобретены позднее. Намного позднее. А еще позднее были изобретены школьные учителя.

Д: Папа?

О: Да?

Д: Хорошо было бы, если бы люди отбросили слова и вернулись к использованию одних жестов?

О: Хм... я не знаю. Конечно, мы не могли бы вести такие разговоры, как этот. Мы могли бы только лаять или мяукать, размахивать руками, смеяться, ворчать и плакать. Но это, вероятно, было бы весело. Это превратило бы жизнь в вид балета, когда танцоры придумывают собственную музыку.

Дочь: Папа, эти беседы серьезны?

Отец: Конечно.

Д: А это не игра, в которую ты со мной играешь?

О: Боже упаси! Это игра, в которую мы играем вместе.

Д: Тогда они не серьезны!






* * *

О: Давай ты расскажешь мне, что ты понимаешь под словами "серьезный" и "игра".

Д: Ну... это когда ты... я не знаю.

О: Когда я что?

Д: Я имею в виду... для меня эти беседы серьезны, но если ты только играешь в игру...

О: Давай помедленнее. Давай посмотрим, что хорошего и что плохого в "игре" и "играх". Во-первых, я не забочусь (не слишком забочусь) о выигрыше или проигрыше. Когда твой вопрос ставит меня в трудное положение, я, конечно, стараюсь несколько сильнее, чтобы думать точнее и говорить яснее. Но я не блефую и не ставлю ловушек. Также нет искушения обмануть.

Д: Вот именно. Для тебя это не серьезно. Это игра. Люди, которые обманывают, просто не знают, как играть. Они относятся к игре, как к чему-то серьезному.

О: Но это серьезно.

Д: Нет, не серьезно... Не для тебя.

О: Это потому, что я не хочу обманывать?

Д: Да, частично поэтому.

О: А ты все время хочешь обманывать и блефовать?

Д: Нет. Конечно, нет.

* Bateson G. Metalogue: About Games and Being Serious // A Review of General Semantics. 1953. Vol. X.


О: И что тогда?

Д: Папа, ты никогда не поймешь.

О: Думаю, никогда.





* * *

О: Смотри, я только что выиграл нечто вроде очка в споре, заставив тебя признать, что ты не хочешь обманывать. Затем я привязал к этому признанию вывод, что следовательно и для тебя беседы "не серьезны". Есть ли это вид обмана?

Д: Да, что-то вроде.

О: Я согласен, это обман. Извини.

Д: Видишь, папа, если я обманываю или хочу обмануть, это означает, что я не отношусь всерьез к тем вещам, о которых мы говорим. Это означает, что я только играю с тобой в игру.

О: Да, в этом есть смысл.

Д: Но, папа, в этом нет смысла. Это ужасная путаница.

О: Да, путаница, но смысл все равно есть.

Д: Как это, папа?

О: Подожди. Это трудно сформулировать. Во-первых, я думаю, что эти беседы имеют какой-то результат. Мне они очень нравятся, и тебе, я думаю, тоже. Но помимо этого, я думаю, мы вносим ясность в некоторые идеи, и путаница этому помогает. Я хочу сказать, что, если бы мы оба все время говорили логически, мы никогда ни к чему бы не пришли. Мы только повторяли бы как попугаи старые клише, которые все повторяли столетиями.

Д: Папа, что такое клише?

О: Клише? Это французское слово, я думаю, исходно оно было словом типографов. Когда они печатают предложение, они должны взять отдельные буквы и вложить их одну за другой в планку с канавкой по порядку, как в предложении. Но для слов и предложений, которые люди часто используют, типограф имеет готовые планки с буквами. Эти готовые предложения называются клише.

Д: Папа, я уже забыла, что ты говорил о клише.

О: Да, это касалось путаниц, в которые мы попадаем в наших беседах, и как получается, что путаница имеет смысл. Если бы мы не попадали в путаницы, наши беседы были бы похожи на игру в карты без начального перетасовывания.

Д: Да, папа, но что с этими готовыми планками букв?

О: Клише? Это то же самое. У всех нас есть множество готовых фраз и идей, а у типографа есть готовые планки букв, рассортированные по фразам. Но если типограф хочет напечатать что-то новое, скажем, на другом языке, ему придется сломать всю старую сортировку букв. Подобным же образом, чтобы думать новые мысли или говорить новые вещи, мы должны сломать все наши готовые идеи и перемешать обломки.

Д: Но, папа, типограф не станет перемешивать все буквы. Зачем ему это? Он не станет ссыпать их в один мешок. Он положит их одну за одной на их места: все А в одну коробку, все В в другую, все запятые в третью, и так далее.

О: Да, это верно. Иначе он сойдет с ума, пытаясь найти А, когда она ему понадобится.

О: О чем ты думаешь?

Д: О том, что здесь так много вопросов.

О: Например?

Д: Я понимаю, что ты имеешь в виду под попаданием в путаницу. Это заставляет нас говорить новые вещи. Но я думаю о типографе. Он должен держать все свои маленькие буквы рассортированными, даже если он ломает все заготовленные фразы. И я думаю о наших путаницах. Не нужно ли нам держать маленькие кусочки наших мыслей в каком-то порядке, чтобы не сойти с ума?

О: Я думаю, да, но я не знаю, в каком порядке. Это ужасно трудный вопрос. Я не думаю, что мы сможем найти ответ на этот вопрос сегодня.

О: Ты сказала, что здесь "так много вопросов". У тебя есть другие?

Д: Да, про игры и серьезность. С этого мы начали, и я не знаю, как или почему мы заговорили про наши путаницы. То, как ты все запутываешь, - это вид обмана.

О: Нет, абсолютно нет.