Дональд Трэкслер. Введение к книге Марии Де Нагловски "Свет Секса"

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мария Нагловская: Главная героиня сексуальной магии в начале двадцатого века

Нельзя вернуться в утробу матери, чтобы выйти из неё с новым именем, но можно войти в лоно женщины,
которая примет вас с любовью, и получить от неё Свет, которого вам не хватает.

Ганс Томас Хакль.

Среди тем, которые гарантированно послужат поводом для споров и любопытства, сексуальная магия, несомненно, занимает видное место. Ввиду вопиющего отсутствия какого бы то ни было критического научного изучения этого исторического феномена, большая часть информации о нём подвержена пристрастности и основана на ненадёжных, вторичных источниках.

Один из интересных аспектов проведения критического исследования сексуальной магии состоит в том, как она приводит нас к секретным обществам и инициатическим орденам, сама природа которых заставляет их сопротивляться предоставлению внутренней документации посторонним людям. Но пробуждающийся интерес к магии секса со стороны последователей языческих практик движения «Нью-Эйдж» вдохновил исследователей на возобновление изучения подобных тем.

В недавние годы академическое изучение Западной эзотерической Традиции достаточно быстро развилось от неясной узкоспециализированной темы до стремительно растущего профессионального поля академической деятельности и международной организации. Область, некогда ограниченная относительно тесным кругом специалистов, а посему скрытая от глаз большей части академической и неакадемической публики, ныне становится всё более популярной темой общественных дискуссий и критики в журналах, монографиях, на конференциях и в научных организациях.

В этом контексте перевод и переиздание такого автора, как Мария Нагловская, является огромным шагом в сторону открытия вечно ускользающей информации о сексуальной магии для нового поколения читателей.

Дочь генерал-губернатора Казанской губернии, Мария Нагловская (1883 — 1936) родилась в Санкт-Петербурге. Есть несколько версий её биографии, но наиболее информированным и реалистичным источником информации выглядит её ученик Марк Плуке, написавший её биографию «La Sophiale». В молодости Плуке вращался в анархистских и оккультистских кругах Парижа. Когда он познакомился с Марией, он немедленно попал под воздействие её чар, и с тех пор всегда называл её своей духовной матерью.

Её ранние годы были преисполнены трагедий и потерь. Она осиротела в возрасте 12 лет, когда её мать умерла от болезни, а её отец был убит неким нигилистом, когда она была ещё совсем юна. Воспитывалась и обучалась она в престижном Смольном Институте благородных девиц, женской школе для дочерей обедневшей петербургской аристократии. Также она брала уроки педагогики в училище Ордена святой Екатерины. По словам Рене Тимми (псевдоним Мориса Магра), её талант медиума обнаружился очень рано. Стойкая народная молва приписывает ей в это время контакты с Распутиным, другие же говорят, что она скорее имела дело с сектой хлыстов, известной своими сексуальными обрядами.

Её отношения с семьёй дали трещину, когда она влюбилась в скрипача Мойшу Хопенко и захотела выйти за него замуж. Её аристократическая родня отказалась давать благословение союзу с евреем-простолюдином, и по этой причине влюблённая пара уехала из России в Берлин, а оттуда в Женеву, где они поженились и родили троих детей. Но ревностный сионизм Мойши побудил его уйти от Марии и детей примерно в 1910 году. Он уехал в Палестину и возглавил в Яффе консерваторию Рон-Шуламит. По словам Тимми, Мария с трудом зарабатывала на жизнь преподаванием в частных школах Женевы и публикацией нескольких работ по педагогике. Также она подрабатывала переводчиком и писала стихи. И, несмотря на всю свою занятость, она находила время на то, чтобы учиться в Женевском Университете, и, возможно, даже получить диплом, подробности о котором, впрочем, неизвестны. Также она работала журналистом, но за свои радикальные идеи в конечном итоге была арестована. После освобождения она покинула Женеву, отправившись в Берн и Базель, но затем была депортирована из Швейцарии и нашла убежище в Риме около 1920 года. Там она тоже работала журналистом, но, что куда более важно, именно в Риме она дала ход своим эзотерическим интересам и познакомилась с русскими зотерическими мыслителями, а также с Юлиусом Эволой, с которым у неё, предположительно, был роман. В соавторстве с Эволой была написана книга «La Parole Obscure du paysage interieure: Poeme a 4 voix». А её следующим пунктом назначения стала Александрия, где она жила со своим сыном Александром. Всё ещё занимаясь журналистикой в качестве работы, именно здесь она вступила в Теософское Общество и, после непродолжительного возвращения в Рим, переехала в Париж в 1929 году.

Нагловской не удалось получить разрешение на работу, и она была вынуждена остаться в маленькой гостинице на Монпарнасе, где она, будучи ограничена в средствах, могла позволить себе жить. В те годы Монпарнас был рассадником для художников, политических активистов и оккультистов всех мастей, и вскоре в этих кругах она приобрела репутацию адепта «сатанизма» и сексуальной магии, а также получила прозвище «Софиаль де Монпарнас». Среди её самых пылких последователей, которых она называла «Наследниками Будущего», были поэт-герметист Клод д’Иже (псевдоним Клода Лаблатиньера), философ-оккультист Жан Картере, а также поэт-сюрреалист Камилль Бриен ^[1]. Она проводила ежедневные встречи с преданными ей поклонниками в «оккультных кафе» «La Rotonde», «La Coupole» и «Le Dome», где обсуждала свои идеи и отвечала на вопросы, говоря на всех языках, какие только знала.

Также она встречалась с учениками или важными гостями в Американском Отеле на улице Бреа, а каждую среду проводила публичные лекции в «Studio Raspail» в доме 46 на улице Вавен, где собиралось в среднем по тридцать-сорок человек за раз. Её ученик, «секретарь» и друг Мистер Дюфор стенографировал лекции, но местонахождение этих записей ныне неизвестно. А после лекций куда менее многочисленная группа избранных последователей удалялась в другую комнату для сексуальной ритуальной работы. И многих может удивить тот факт, что помимо того она посещала находившийся неподалёку католический собор Нотр-Дам де Шамп каждый полдень, чтобы провести время в молчаливом созерцании. И двумя эзотерическими кругами, к которым в те годы принадлежала Мария Нагловская, были «Confrerie de la Fleche d'Or» («Братство золотой стрелы»), основанное ей в 1932 году, и «Groupe des Polaires», основой которого послужил арифметический оракул.

В это же время Нагловская издавала журнал «La Fleche» («Стрела»), за три года существования которого вышло в свет двадцать выпусков, и в первом выпуске одна из статей была за авторством Юлиуса Эволы. И, по словам Рене Тимми, если у неё появлялись хоть какие-то деньги — их происхождение было неизвестно ^[2], ибо своим ученикам она преподавала бесплатно, и она вкладывала эти деньги в издание журнала и книг. Он описывает её под вымышленным именем «Вера Де Петрушка», и его описание радикально отличается от популярных представлений о «сатанистах»:

«Каким-то образом атмосфера чистоты и целомудрия исходила от этой миниатюрной и тихой женщины, скромно сидевшей, мало говорившей, ещё меньше жестикулировавшей и вёдшей достаточно аскетичный образ жизни. Её обычной едой были кофе с молоком и круассаны или рулеты. Она практически никогда не пила алкогольных напитков, и её единственным пороком иногда были сигареты».

Хоть её внешность и была скромной вплоть до неприметности, современники часто отмечали её сражающие взглядом глаза — Тимми описывал их как «голубые, холодные, как лёд или даже как лезвия кинжалов... светящиеся от огня внутри». И этот же автор, скрепя сердце, признавал, что, хоть он и не вполне верил в её доктрины, в её искренности и в отсутствии у неё эгоистичных мотиваций он был уверен». Несколько её биографов отдельно подчёркивали, что она не была корыстной, и её окружала аура целомудрия, которая даже входила в некоторый диссонанс с теми ритуалами, что она проводила.

Мария Нагловская покинула Париж неожиданно, в 1936 году, не оставив после себя преемника в своём сообществе. Ходили слухи, что причиной тому послужил несчастный случай, произошедший с одним из её последователей на ритуале подвешивания, проводившемся для посвящённых высокого уровня. Марк Плуке сообщает, что она уехала в Цюрих, чтобы жить там со своей дочерью Мари. И именно там она умерла в своей постели 17 апреля 1936 года, перед этим, как утверждается, увидев свою надвигающуюся смерть в магическом зеркале ^[3] в конце 1935 года. Но, как ни странно, некто (возможно, её дочь) сообщает о том, что её видели там же, в Цюрихе, в 1974 году, когда её написанная в 1921 году в Риме книга стихов «Malgre les Tempetes... Chants d'Amour («Сквозь бури... песни о любви») была переиздана небольшим тиражом для узкого круга лиц, но в роскошном оформлении Грютли Друкерая. И в 2009 году семнадцать из двадцати выпусков её исключительно редкого журнала «Стрела» были переизданы в Милане.

-----

Ганс Томас Хакль получил степень доктора юридических наук в 1970 году и вместе с партнёрами основал большую муждународную торговую компанию, а также создал в Швейцарии издательство Ansata, специализирующееся на эзотерической литературе. После того, как в 1996 году он продал свои доли в обоих компаниях, он стал основателем (и до сих пор является редактором) журнала Gnostika, широко известного германоязычного издания об эзотерике с академической точки зрения. Хакль сотрудничал с несколькими международными журналами и словарями религиозно-оккультной тематики, а также написал книги «Неизвестные источники: Национал-социализм и оккультизм» и «Эранос: альтернативная интеллектуальная история двадцатого века». Его труды были переведены на английский, французский, итальянский, чешский и русский языки.

Примечание к переводу на английский язык

Мария Нагловская часто выражала свои мысли языком символов. Что-то из этого языка было явно рассчитано на то, чтобы привлечь внимание к ней и к её учению (что было не так просто в трепетно-декадентском Париже 1930-х годов). Изначально я планировал просто перевести этот символический язык на английский, дабы он говорил сам за себя — и это, естественно, в своём переводе и сделал. Но не столь давно я увидел в написанной Плуке биографии замечание о том, что Мария говорила своим ученикам о необходимости «перевести её слова на ясный и понятный язык для пробудившихся мужчин и женщин, которые вовсе не обязательно будут символистами». Тогда я и понял, что Мария хотела бы большего, и я включил в первод некоторые пояснения, приведя их в сносках внизу страниц.

Мария Нагловская получила аристократическое образование, и превосходно говорила по-французски. Она не тратила слова зря, и не умножала их без нужды. У неё был классический, отточенный стиль письма, который мог бы подойти Вольтеру или Эмерсону. Хоть я и не смог бы написать её книги сам, я постарался воспроизвести её стиль настолько, насколько смог.

Также я постарался передать в этом переводе видение Марии Нагловской, не запятнанное той чушью, что порой была про неё написана. Это видение без малого великолепно, и способно духовно вознести того, кто сможет разделить его.

Благодарности

Я благодарен многим людям, чей вклад был так же разнообразен, как и они сами. Среди тех, кто уже оставил этот мир, в первую очередь это сама Мария Нагловская, чьё направляющее на верный путь присутствие я явно ощущал при работе. Также я благодарен её верному ученику Марку Плуке, которого считаю своим духовным братом. Из ныне живущих же я благодарен своим друзьям Филиппу Писсье, Маттью Леону, Жану-Пьеру Пассалаква и многим другим за помощь, советы, критику и моральную поддержку. Я должен поблагодарить и Ганса Томаса Хакля за проявленную доброту и написание предисловия к этой книге. Также я глубоко благодарен множеству прекрасных людей из Inner Traditions, включая Йона Грэхема, Келли Боуэн, Марию Мюррей-Урданета, Кристи Тэйт, Джини Левитан, Эрику Робинсон, Пэри Энн Суон и своего редактора Минди Бранстеттер. Эти люди работали слаженной профессиональной командой, чтобы выпустить в свет этот труд. И, наконец, я хотел бы поблагодарить Сэнди Шоу, мою жену, терпеливо ждавшую, когда же я выйду на свежий воздух после всего того времени, проведённого над изучением, переводом и написанием текста.

Я благодарю всех за сделанный вклад. Если здесь есть какие-то недостатки или ошибки — они исключительно мои, и я принимаю за них полную ответственность.

Мария, эта книга — для Вас.

ВВЕДЕНИЕ

Примирение сил Света и Тьмы

Дональд Трэкслер.

В 1931 году в парижской версии журнала «Chicago Tribune» была опубликована статья о привлекательной русской женщине, Марии Нагловской, продававшей свою небольшую газету «Стрела» на улицах Монпарнаса. Ей приписывались занятия чёрной магией, а также было сказано, что она и её последователи собирались каждую неделю в большом недекорированном зале, дабы заниматься некими деликатными экспериментами. И всё это подавалось в качестве немногих сохранившихся остатков романтизма девятнадцатого века.

На деле же эксперименты были не такими уж и мягкими, поскольку могли включать в себя элементы эротики и ритуальное подвешивание. Будучи достаточно далеки от «романтизма девятнадцатого века», эти встречи посещались авангардистами и скандально известными людьми тех лет — в их число входили Мэн Рэй, Уильям Сибрук, Мишель Лейри, Жорж Батейль и Андре Бретон. Жан Полен, для которого была написана «История О», по слухам, тоже посещал эти мероприятия ^[4]. Мы знаем, что поэт и художник-сюрреалист Камилль Бриен был одним из соратников Нагловской, как, похоже, был им и писатель Эрнест Генгенбах, и достаточно значимым выглядит тот факт, что одна из лучших работ по изучению наследия Нагловской была проведена другим сюрреалистом, Сарэном Александрианом.

Кем была эта странная женщина, торговавшая с рук своей газетой на Монпарнасе?

Мария Нагловская родилась в Санкт-Петербурге в 1883 году в семье видных деятелей царского режима ^[5]. Она посещала самые лучшие школы города, и получила настолько хорошее образование, насколько могла получить молодая женщина в те годы. Она полюбила молодого еврейского музыканта Мойшу Хопенко и вышла за него замуж, пойдя против желаний своей семьи. Ссора с родственниками Марии вынудила новобрачных покинуть Россию, переехав в Германию, а позже — в Швейцарию. После того, как Мария родила троих детей, её молодой супруг, будучи сионистом, решил оставить семью и уехать в Палестину. Нагловской было очень тяжело, и ей приходилось подрабатывать журналистом, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Когда она жила в Женеве, она также написала учебник грамматики французского языка для русских иммигрантов. Но, к несчастью, её либертарианские идеи были причиной её проблем с органами власти, где бы она ни жила. Большую часть 1920-х годов она провела в Риме, и лишь к концу десятилетия переехала в Париж.

В Риме Мария Нагловская познакомилась с Юлиусом Эволой, язычником-традиционалистом, пытавшимся возродить культ богов древнего Рима. Эвола также был оккультистом, участником Группы Ур, и среди прочих своих соратников он упоминал некоторых последователей Джулиано Креммерца. Ходят слухи, что Нагловская и Эвола были любовниками, но что из этого известно точно — так это лишь то, что на протяжении долгого времени они были соратниками. Одно из его стихотворений она перевела на французский язык (только в этом виде оно и сохранилось), а он перевёл некоторые из её работ на итальянский.

Хоть оккультисты и придают большое значение взаимоотношениям Нагловской и Эволы, но всё же очевиден тот факт, это было не единственное, что могло на неё повлиять. Некоторые считают, что её вдохновила русская секта хлыстов, другие же верят, что она была знакома с Распутиным (биографию которого переводила). Впрочем, сама Мария приписывала некоторые из своих необычных идей некому старому католическому мнонаху, с которым познакомилась в Риме. Несмотря на то, что Мария говорила, что он был достаточно известен, его личность так и не была установлена.

Мария говорила, что старый монах дал ей кусок картона, на котором был нарисован треугольник, символизировавший Святую Троицу. Первые две части треугольника ясно обозначали Отца и Сына. Третий, несколько неясный, по идее, должен был обозначать Святого Духа. Но для Марии Святой дух был женщиной. Мы не знаем достоверно, что из этого было размышлениями монаха, а что — её собственными, но Мария учила, что Отец представлял собой Разум и иудаизм, Сын был Сердцем и христианством, а также эрой, приближавшейся к своему концу. А женственный Дух же был Новой Эрой, сексуальностью и примирением светлых и тёмных сил природы.

По большей части, именно эта идея примирения светлых и тёмных сил создала Марии немало проблем и репутацию сатанистки. И сама Мария в некоторой степени способствовала этому, называя себя «Сатанинской Женщиной» и используя это обозначение в разных контекстах в своих текстах. Эвола в своей книге «Метафизика секса» упоминает её «намеренное стремление шокировать читателя». И вот что сама Нагловская говорит об этом:

«Мы запрещаем нашим ученикам представлять себе Сатану (Духа Зла, или же Духа Разрушения) как нечто внешнее по отношению к нам, ибо такие представления свойственны скорее идолопоклонникам; но мы считаем, что имя это есть истина».

В 1929 году Нагловская переехала в Париж, где была встречена неприветливыми вестями о том, что ей не дали разрешение на работу. Будучи лишена возможности обычного трудоустройства, она могла разве что положиться на свои весьма значительные навыки выживания. Она начала работу над книгой, по которой больше всего известна по сей день — над «переводом» «Magia Sexualis» Паскаля Беверли Рэндольфа. Это произведение американского герметиста и теоретика сексуальности известно исключительно в «переводе» Нагловской. Слово «перевод» помещено в кавычки потому, что на самом деле это был не перевод, а компиляция. Лишь две трети книги так или иначе принадлежали авторству Рэндольфа, а остальное происходило или из источников, которые только сейчас пытаются идентифицировать, или от самой Нагловской; и компоновка материала — тоже явно её рук дело.

В то время, как Нагловская работала над «Magia Sexualis», она также стала устраивать лекции и «конференции» по своему собственному учению. Она назвала его «Доктриной Третьей Части Троицы». Поначалу её «конференции» проводились в кафе, владельцы которых радовались наплывам постоянных клиентов, а посему часто предлагали Марии еду и кофе за счёт заведения. И в достаточно короткое время число её последователей выросло настолько, что она смогла себе позволить снимать большой недекорированный зал для частных встреч (упоминавшийся в статье из «Chicago Tribune» и в книге «La Sophiale» Марка Плуке), где помещалось 30-40 человек ^[6]. Вот так Мария и выживала в Париже.

Доходы Марии пополнялись её издательскими начинаниями. После публикации «Magia Sexualis» в 1913 году, Нагловская начала писать свои собственные книги. Одна из них, «Священный ритуал магической любви», мистическая повесть с автобиографическими элементами, была опубликована в качестве дополнения к её уличной газете в начале 1932 года, будучи ранее опубликована в газете по частям. Эта газета, в которой печаталась как она сама, так и другие оккультисты, называлась «Стрела, орган магического действия» и была печатным рупором её магической группы «Орден Золотой Стрелы».

Книга, на которой основана эта работа, «La Lumiere du sexe» («Свет Сексуальности»), была издана в конце 1932 года. Это была первая из её двух работ (вторая же называлась «Le Mystere de la pendaison» — «Мистерия подвешивания»), изучавшихся в обязательном порядке перед посвящением в «Орден Золотой Стрелы». Сейчас эти книги достаточно редки, и, насколько мне известно, ни они, ни ещё какие-либо из оригинальных работ Нагловской не переводились на английский язык.

Мария Нагловская, по словам современников, была сильным медиумом. Она предсказала разрушительные бедствия Второй Мировой Войны, и в 1935 году увидела сон, предвещавший её собственную смерть. Зная, что скоро умрёт, она отказалась переиздавать «Свет сексуальности» и «Мистерию подвешивания», и тираж обеих книг был полностью распродан. Она сказала своим последователям, что для того, чтобы передать её учение следующим поколениям, невозможно что-либо сделать, и уехала в Цюрих к своей дочери, где и умерла 17 апреля 1936 года в возрасте 52 лет.

Я прочитал четыре книги Нагловской и большую часть того, что она писала в своей газете, и для меня очевиден тот факт, что она не была сатанисткой. Она была скорее мистиком, философом и прекрасным писателем. Я буду счастлив, если этот перевод, первый в намечающийся серии, сделает её известной и понятной для более широкой аудитории, чем была у неё когда-либо. Труды Марии Нагловской вызвали в моей душе сильный и живой отклик, и я верю, что такое же действие они окажут и на других людей.

-----

Дональд Трэкслер начал работать профессиональным переводчиком в 1963 году в бюро переводов «Benemann» и «Berlitz», после чего занимался переводами для нескольких организаций из финансового сектора. В свободное же время он переводил стихи, а также в начале 1980-х годов начал переводить метафизические тексты — и затем объединил эти интересы, начав амбициозный многолетний проект по переводу работ Лаллы (также известной как Лаллешвари или Лал Дед), любимой поэтессы кашмирского шайвизма четырнадцатого века. Этот проект не закончен по сей день, но немало переводов были по достоинству оценены современными приверженцами учения. В настоящее время Трэкслер занимается западным мистицизмом, на данный момент переведя две из четырёх книг Марии Нагловской для издательства «Inner Traditions», а также планирует большой проект по трудам другого европейского мистика и завершение переводов Лаллы. За исключением Лаллы, он переводит книги с испанского, французского и итальянского языков. И все его проекты движимы Любовью.

Перевод © Castalia

© Psyoffice.ru