<<<
ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Письмо XXXIV
Сенека приветствует Луцилия!
Я радуюсь и ликую, и, стряхнув с себя старость,
распаляюсь, как юноша, когда по твоим делам и письмам
понимаю, насколько ты превзошел самого себя (потому что
толпу ты давно оставил позади). Если земледельца радует
первый плод выращенного им дерева, если пастуху приятен
прирост стада, если всякий смотрит на своего питомца так,
словно считает его юность своею, – что, по-твоему,
должны испытывать воспитавшие в другом природный дар, когда
вдруг увидят созревшим то, что было нежным под их лепившими
руками?
Я притязаю на тебя: ты – мое создание. Едва заметив
твои задатки, я взялся за тебя, подбадривал, давал шпоры и
не позволял идти медленно, то и дело подгонял тебя, да и
сейчас занимаюсь тем же, однако подбадриваю бегущего и
подбадривающего меня самого.
Ты спросишь, чего мне еще надобно. – Теперь-то и
пойдет самое важное. Обычно говорят, что начало – это
уже полдела; то же
относится1
и к нашей душе: желание стать добродетельными –
полпути к добродетели. Но знаешь, кого я назову
добродетельным? Человека совершенного и независимого,
которого никакая сила, никакая нужда не испортит.
Такого я и прозреваю в тебе, если ты будешь упорен в
своих стараниях, если будешь поступать так, чтобы между
твоими делами и словами не было не только противоречия, но
и расхождения, если и то и другое будет одной чеканки. Твоя
душа еще не на верном пути, если поступки твои не
согласуются между собой.
Будь здоров.
<<<
ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>