СЕРАФИМ САРОВСКИЙ, в миру Прохор Исидорович (Сидорович) Машнин

(1759, Курск - 2(14).01.1833, Саров) - православный подвижник, иеромонах Саровской пустыни, канонизирован в 1903 г. В 1776 г., желая принять монашество, посетил Киево-Печерскую лавру, где в Ки-таевском скиту получил благословение затворника Досифея отправиться в Саровскую пустынь, бывшую тогда школой исихазма. Здесь в ноябре 1778 г. был принят в монашеское братство, в 1786 г. посвящен в диакона, а в 1793 г. - в священника. С 1794 г. он избирает путь отшельничества, а затем и молчальничества. Вернувшись в монастырь, он делается затворником. После выхода С. С. из затвора в 1813 г. его духовными детьми становятся мн. миряне, а также сестры Дивеевской общины, основанной в 1788 г. в 12 верстах от Саровской пустыни. Строго придерживаясь заветов нестяжания (см. Нестяжатели), С. С. вместо традиционного монашеского облачения носил самое простое, полукрестьянское платье. Он не носил вериг и не разрешал этого делать своим ученикам, предлагая им в качестве вериг терпеливое перенесение житейских трудностей. Аскеза С. С. была строга, но в то же время не враждебна жизни. С 1825 г. С. С. проводил в монастыре только ночь, на день уходя в лесную келью в 2 верстах от монастыря. Здесь и происходили его встречи с духовными детьми. До последнего дня жизни С. С. был окружен завистью и подозрительностью, подвергался гонениям, но сохранял просветленное и мирное состояние духа. Учение и образ С. С. чтили такие разные люди, как Булгаков и А. Белый, М. А. Волошин и Флоренский. Возвращение в церковь мн. интеллигентов в нач. XX в. (времени канонизации С. С.) произошло под покровительством С. С. Не меньшее число почитателей С. С. было и в др. сословиях России. С. С. - аскет и мистик, но облик его превосходит традиционное представление о монахе; в нем церковь усматривает преображенное состояние тварного мира. Исихаст, в строжайшей аскезе посвятивший себя Богу, он выходит из затвора навстречу тому самому миру, из к-рого бежали мн. его собратья. Примечательно, что это происходит накануне поисков Киреевским "цельного знания" и Чаадаевым - "высшего синтеза", накануне первых в России попыток примирения веры и разума, оправдания культуры и исторического процесса. Для мн. рус. религиозных философов С. С. выступает как пророк нового качества христианской жизни, ее обновления и возвращения в апостольскую эпоху.