Франке-Грикш Марианна. «Ты с нами!»: Системные взгляды и решения для учителей, учеников и родителей.

Я спросила, продолжают ли они с семьей регулярно ходить на могилу. Оказалось, что они ходили на кладбище каждое воскресенье. Тогда я посоветовала ему спросить брата, что ему делать, ведь все так изменилось с тех пор, как его не стало.
В следующий понедельник Трин подошел ко мне, улыбаясь. Он сказал, что поговорил с братом и задал ему этот вопрос. Брат ответил, что ему нужно все делать так же, как и раньше. И действительно, с этого дня Трин стал вести себя по-прежнему.
69
По опыту семейной терапии мы знаем, что дети часто неосознанно стремятся занять место умершего брата или сестры, становясь такими же, как этот ребенок. Еще раньше я слышала от самого Трина, что его старший брат был очень беспокойным, дерзким и часто не повиновался родителям.
Герхард
Я включила сюда историю Герхарда, поскольку она показывает, насколько сильной остается связь у братьев и сестер, даже если один из них умер. Работа с Герхардом проходила в рамках терапевтической группы для подростков и молодежи от 14 до 20 лет.
Герхард (17 лет) был очень чувствительным, тонко организованным юношей. Он постоянно говорил об ощущении тупика, невозможности двигаться дальше, что отражалось и на его школьной карьере. Он не мог ни принять решение пойти изучать какую-нибудь профессию, ни приложить усилия и продолжить учебу в школе более высокой ступени. В начале групповых занятий он каждую неделю говорил об одних и тех же трудностях, но лишь на последней из шести встреч нашел в себе мужество над ними поработать.
Он сказал, что по предыдущим расстановкам понял, что в его жизни был момент, с которого для него все изменилось. Когда ему было два года, в результате несчастного случая погиб его четырехлетний брат. На повороте водитель автобуса потерял управление и столкнулся с машиной, в которой ехала его семья. За рулем был отец Герхарда, в салоне находилась его жена и оба сына. Улицы были покрыты снегом. Водитель автобуса — сам отец нескольких детей — сразу же признал свою вину. Все члены семьи попали в больницу. Через два дня брат Герхарда умер.
Герхард сказал, что сегодня он впервые за много лет вспомнил о брате и что сейчас он чувствует в себе готовность поработать над отношениями с братом.
70
Я велела Герхарду выбрать заместителя для брата и самому занять место по отношению к нему. Он встал на расстоянии около полутора метров от заместителя брата и смотрел мимо него. И заместителю брата, и ему самому потребовалось время, чтобы угол и расстояние между ними изменились. Медленно, очень медленно они двинулись друг к другу. Хотя длилось это никак не меньше пяти — семи минут, каждому члену группы было ясно, куда приведет это движение. Потом они плакали друг у друга в объятьях. Все юные участники группы были глубоко тронуты и кто в открытую, кто тайком плакали.
Через некоторое время я заметила, что правый кулак Герхарда на спине заместителя его брата начинает сжиматься. Как это могло случиться во время таких сердечных объятий?
Я предположила, что в мальчике заговорила бессознательная злость на виновника несчастного случая, и попросила Герхарда выбрать заместителя для водителя автобуса. Он поставил его далеко в стороне.
Герхард повернулся к нему. Теперь у него были сжаты оба кулака.
Я сказала ему, что человек, непосредственно виновный в смерти другого, остается роковым образом с ним связан. И добавила: «У каждого человека есть свой срок, и даже если причиной его смерти становится кто-то другой, уважение к этому сроку благотворно для всех».
Тут заместитель водителя встал рядом с братом Герхарда. Герхард стоял напротив.
Рука Герхарда очень медленно, как будто ее тянула тонкая нить, поднялась вверх. Он протянул ее заместителю водителя.
Они долго смотрели друг другу в глаза. Затем Герхард еще раз подошел к брату, обнял его и сказал: «Это было очень печально для меня, теперь я соглашаюсь с твоей смертью, такой, как она была. Память о тебе живет в моем сердце». И очень медленно от них отошел.
71
Флориан
Флориан был довольно непредсказуемый и очень ранимый мальчик. Он часто плакал и никак не решался по-настоящему влиться в группу ровесников.
Однажды я заметила, как сосед по парте крепко схватил Флориана за руку, а тот явно злится. Он сказал, что иначе Флориан все время будет пытаться ткнуть себе ручкой в глаз, а он не может на это смотреть. Флориан подтвердил его слова, но почему он так поступает, объяснить не мог. Он уже не раз предпринимал подобные попытки, но пока ничего страшного не произошло.
На следующей неделе меня отвел в сторону учитель физкультуры и рассказал, что после его урока Флориан по пути домой лег на середину оживленной улицы.
Я пригласила в школу маму Флориана и все ей рассказала. Она была в полном отчаянии, она просто не представляла, как ей повлиять на сына. «Был ли у Вас в семье кто-то, кто наложил на себя руки?» — спросила я. Она рассказала, что еще до рождения Флориана повесился ее брат. Но мальчику она об этом не говорила, поскольку очень боялась, что он сделает то же самое. «Пожалуйста, расскажите ему о своем брате. Это не позор, если человек находится в таком отчаянии, что не может больше жить. Его страдания и смерть нужно уважать, — сказала я. — Вашему сыну станет легче, если он будет об этом знать».
Через несколько недель я почувствовала, что напряжение Флориана спало. Он стал общительней и, в первую очередь, в спорте присоединился к товарищам. Лишь несколько месяцев спустя он по собственной инициативе рассказал в классе о своем дяде.
2.9. Культура расставания
В классах, которые я вела, постоянно росло число детей, чьи родители не жили вместе или были в разводе. Я видела,
72
что некоторые ребята изо всех сил старались скрыть эту ситуацию. По моему ощущению, боль от того, что отец не живет больше в семье, невероятно возрастала из-за социального клейма «неполной» семьи. Из лояльности к родителям дети не говорили об этом, и таким образом этот разрыв еще раз воспроизводился в прекращении коммуникации между родительским домом и школой и, соответственно, между этими ребятами и их друзьями.
Так как я сама долгое время жила отдельно от мужа и позже была в разводе, я много размышляла о культуре расставания. Как в этой ситуации сделать для ребенка все, что можно?
Стремясь «оформить» порой очень тяжелую ситуацию расставания так, чтобы она была выносимой и для детей, и для родителей, я исходила из следующих базовых идей, которые в каждом классе обсуждала с детьми и родителями. Некоторым мамам я даже давала эти идеи с собой в виде «протокола».
1. Семья всегда остается целой. Она не распадается даже в том случае, если между родителями прекращаются любовные отношения. Родители всегда остаются родителями и сознательно или бессознательно на всю жизнь сохраняют между собой родительские отношения, внутри которых вы надежно защищены. Вы можете представлять себе это именно таким образом, вне зависимости от того, наладили родители отношения между собой или нет. Это действительно так, и для вас это хорошо.
2. Каждый ребенок имеет право любить и отца, и мать и бывать у обоих, чтобы учиться у каждого из них. Пока дети маленькие, что для них хорошо, решают родители.
3. Конфликт между родителями вас не касается. Если кто-то из родителей просит тебя вмешаться или что-то уладить, иногда ты будешь помогать. Например, уже тем, что не скажешь маме, что своего отца ты тоже любишь, или скажешь, что тебе кажется, что ты любишь только маму.
73
Когда ты станешь старше, ты лучше почувствуешь, как хорошо для тебя оставаться ребенком обоих родителей и быть уверенным, что они сами, без твоей поддержки перенесут разрыв. Это — самое трудное. Иногда это удается детям только, когда они становятся взрослыми.
Этот текст заставлял мам задуматься. Они очень хотели, чтобы их дети чувствовали себя свободными. Я дала им такой совет: «Ваш ребенок будет чувствовать себя свободным, если как-нибудь за столом вы скажете ему: «Когда я вижу тебя таким здоровым, я вспоминаю о твоем отце, тогда в тебе я по-прежнему его люблю», и можете не добавлять наверняка справедливых слов «...даже если он причинил мне боль».
Я предлагала им подумать о том, что даже если «официально» дети на их стороне, в душе они всегда будут поддерживать другого родителя, пьющего, поступившего подло, может быть, даже сидящего в тюрьме. Поэтому они часто становятся похожими на более слабого. Ребенок, который имеет право любить обоих родителей, действительно свободен в своем развитии.
Кристиана
Кристиана была спокойной, прилежной девочкой. Она хорошо училась, и не было никаких сомнений, что после шестого класса она поступит в реальное училище. Однако с важными для хорошего аттестата контрольными работами она не справилась. Казалось, не было смысла отправлять ее на вступительный экзамен. У ребенка был кризис.
Ко мне пришла мама Кристианы, практичная, реально смотревшая на вещи женщина. Она одна воспитывала двух дочерей. Отец бросил их, когда Кристиане было четыре года. Он пил, а однажды из-за финансовых махинаций даже попал в тюрьму. До сих пор он не прилагал ни малейших усилий, чтобы как-то позаботиться о своих дочерях. «Дети не хотят его видеть», — сказала мать.
74
Постепенно у меня сложилась картина того, почему Кристиане не удалось справиться с переходом в реальное училище. Возможно, для этого ей не хватало отношений с отцом, шага наружу.
Когда я завела об этом речь, мать сказала, что сделает все, чтобы Кристиана с отцом не увиделась. Он разочаровал не только ее, но и девочек. Кроме того, он — самый худший пример для детей, какой только может быть. Я сказала, что вполне ее понимаю, на чем мы и расстались. По опыту бесед с родителями я знала, какое хорошее воздействие оказывает такое завершение разговора, когда родители чувствуют себя понятыми. Я поняла мать Кристианы. Я видела ее боль и понимала ее аргументы. Было бы неуместно продолжать указывать ей на действенную силу базовых системных порядков. Я знала, что по-другому, но они подействуют. Так и произошло.
Как я уже не раз наблюдала, девочка бессознательно восприняла нить нашей беседы и, как она мне рассказала, через несколько недель захотела увидеться с отцом. Дело в том, что он возобновил контакт с мамой Кристианы, чтобы договориться о встрече с детьми. «Она хочет, чтобы он сначала заплатил алименты, — сказала мне Кристиана, — но он, наверное, этого не сделает». Она была совершенно несчастна, и я посоветовала ей вечером, перед сном, уже лежа в постели, представить себе, что все устраивается, пусть даже она не знает, как это будет.
Она согласилась и на следующий день рассказала, как выполнила упражнение.
Это очень полезное упражнение из арсенала методов гипнотерапии, о которой я еще буду говорить дальше (см. главу 5, стр. 138).
Через несколько дней Кристиана снова подошла ко мне и сказала, что отец пригласил ее с сестрой на весенний праздник, и мама их отпустила.
В следующий понедельник она вошла в класс, вся сияя. Девочку было просто не узнать. Она принесла с собой большой медовый пряник в форме сердца, который подарил ей
75
отец. С этого момента она имела право регулярно с ним встречаться.
До конца учебного года Кристиане удалось подтянуть успеваемость. Специальным решением ей была предоставлена возможность сдать экзамены в реальное училище в сентябре. Она поступила.
Разведенные матери часто говорили, что их дети свободны, что, если они очень захотят или примут такое решение, они отправят их к отцу, и тогда он сможет включиться в воспитание. Мамы очень удивлялись, когда я не советовала им так поступать. Я предлагала, выслушав пожелания детей, обсудить это с отцом и только потом сообщать детям совместно принятое решение. Это позволяет детям чувствовать себя защищенными между матерью и отцом, тогда им не приходится, как это часто бывает, вести нескончаемую борьбу с одним из родителей.
Дети легко попадают в поле напряжения, которое иногда продолжает существовать между родителями. Лучше всего, если родители, пока их дети не вышли из школьного возраста, будут регулярно (не менее трех-четырех раз в год) встречаться только для того, чтобы поговорить о детях. Личные отношения при этом следует оставить в стороне. По моему опыту, дети очень внимательно следят за этими встречами и после хотят точно знать, о чем говорили родители. Это дает им приятное ощущение надежности, защищенности. «С собственными детьми я очень поздно преодолела свой эгоизм в отношениях с их отцом, — говорила я иногда. — Даже спустя долгое время это оставалось нелегким испытанием, но потом я на собственном опыте убедилась, насколько это важно».
Были в классах и такие дети, чьи отцы, казалось, окончательно от них отказались. Иногда я рассказывала матерям историю Вольфганга (стр. 27) и обращала их внимание на то, что и люди, и отношения постоянно меняются. Дети не должны отказываться от надежды на контакт с отцом.
76
Говорили мы и о самой сложной для родителей задаче, а именно, с любовью наблюдать, как в твоем ребенке исполняется судьба, причиной которой бессознательно стал и ты сам, оказавшись без вины виноватым. Йорг Вилли (1991), известный терапевт, работающий с парами, в своей книге «Что удерживает пары вместе?» (Was haelt Paare zusammen?) пишет о способности отвечать за свои поступки как необходимой добродетели родителей. Мы должны быть в состоянии оставлять нашим детям их судьбу и не пытаться на нее влиять, отчуждать ее или приукрашивать.
Например, второй муж матери де может заменить ребенку отца. Он всегда будет только старшим другом, и ребенок будет тем больше его слушать и тем больше от него принимать, чем больше ему удастся уважать отца ребенка. Мы можем только сопровождать наших детей и не отступать от истины.
В пояснение я хотела бы рассказать историю одной участницы моего семейного семинара. Она называется: «Наконец-то правда!»
Женщина жаловалась на неспособность испытывать удовольствие в супружеских отношениях и страх сойти с ума.