Фрейд 3игмунд. Конечный и бесконечный анализ

У меня возникает чувство стыда за приводимые здесь тяжеловесные разъяснения, ведь все, что в них содержится, давно известно и само собой разумеется. И действительно, мы всегда поступали так, будто знали о довольно частом упущении в наших теоретических представлениях, а именно, что экономический аспект следует учитывать наравне с динаминальный момент, все же можно думать, что также и наступающее в последующей жизни усиление влечения способно проявляться в аналогичных действиях. Но тогда следовало бы изменить формулу и говорить вместо конституциональной о силе влечения в настоящее время. Первый из наших вопросов гласит: возможно ли при помощи аналитической терапии надолго и окончательно искоренить конфликт между влечением и Я, или патогенными инстинктивными притязаниями к Я? Во избежание недоразумений, вероятно, нелишне остановиться подробнее на том, что же понимается под словосочетанием "долгосрочное преодоление воздействий влечения". Конечно же не то, что оно исчезнет и никогда больше не заявит о себе. В целом это невозможно и даже было бы нежелательно. Нет, подразумевается нечто иное, что примерно можно охарактеризовать как "укрощение" влечения, это значит, что влечение целиком вливается в гармонию Я, делается податливым всем воздействиям других устремлений в Я и более не ищет своих собственных путей к удовлетворению. Если же спросить, каким путем и какими средствами достигается все это, то не так легко ответить. Приходится сказать: "Зови на помощь ведьму!" Ведьму метапсихологии, именно ее. Ведь без метапсихологических спекуляций и теоретизирования - чуть было не сказал фантазирования - здесь не сдвинешься ни на шаг. Но к сожалению, прорицания ведьмы и на сей раз не отличаются ни четкостью, ни подробностью. У нас имеется лишь отправная точка - правда, бесценная - противоположность между первичным и вторичным процессами, на что я и хочу тут сослаться.

Если мы сейчас вернемся к нашему первому вопросу, то найдем, что наша новая точка зрения вынуждает нас принять определенное решение. Вопрос был поставлен так: возможно ли надолго и окончательно разрешить конфликт влечения, т.е. "укротить" притязания влечения. В этой постановке вопроса вообще не упоминается сила влечения, а ведь именно от нее зависит исход. Мы отталкиваемся от того, что анализ дает возможность невротику сделать то, что здоровый в состоянии исполнить без подобной помощи. Но каждодневный опыт учит, что у здорового всякое разрешение конфликта имеет значение лишь для определенной силы влечения, точнее говоря, только в рамках определенного отношения между силой влечения и силой Я '. Если же сила Я после болезни, переутомления и т.п. ослабляется, то все до сих пор благополучно укрощенные влечения вновь выдвигают свои притязания и стремятся отклоняющимися от нормы путями найти эрзац удовлетворения². Неопровержимым доказательством правильности этого утверждения служит уже ночной сон, реагирующий на засыпание Я пробуждением инстинктивных притязаний. Материал бесспорен также и с другой стороны. Усиление определенных влечений наступает дважды в процессе индивидуального развития - в подростковом возрасте и перед менопаузой у женщин. Мы нисколько не удивляемся, когда личности, ранее не бывшие невротическими, становятся ими в это время. Укрощение влечений, удававшееся при их незначительной силе, безуспешно при ее увеличении. Вытеснения ведут себя как плотины под натиском паводка. То, что происходит при физиологических усилениях, может нерегулярно повторяться в любой другой период жизни под влиянием случайных воздействий. Усиление влечений вызывается новыми травмами, вынужденными отказами, побочными взаимодействиями влечений. Успех .во всех этих случаях один тот же и фиксирует непреодолимую силу количественного момента в причине возникновения болезни.

У меня возникает чувство стыда за приводимые здесь тяжеловесные разъяснения, ведь все, что в них содержится, давно известно и само собой разумеется. И действительно, мы всегда поступали так, будто знали о довольно частом упущении в наших теоретических представлениях, а именно, что экономический аспект следует учитывать наравне с динамическим и топическим. Поэтому приношу извинения за напоминание об этом упущении.

Но прежде, чем мы решимся дать ответ на наш вопрос, выслушаем возражение, сила которого состоит в том, что мы его допускали, вероятно, с самого начала. Оно гласит: наши аргументы взяты из спонтанных процессов между Я и влечением при предположении, что аналитическая терапия не может сделать ничего иного, кроме происходящего само собой в благоприятных, нормальных отношениях. Но так ли это на самом деле? Разве не претендует именно наша теория на создание состояния, которое никогда не встречается спонтанно в Я, причем это новообразование и выступает существенным различием между анализированным и неанализированным человеком? Посмотрим, куда метит данная претензия. Все вытеснения происходят в раннем детстве; это примитивные защитные действия незрелого, слабого Я. В последующие годы не образуются новые вытеснения, а сохраняются старые, их услугами продолжает пользоваться Я с целью обуздания влечений. Новые конфликты, как говорят, разрешаются путем "остаточного вытеснения". Для этих инфантильных вытеснений остается верным положение; которое мы уже формулировали в общих чертах: они целиком и полностью зависят от взаимного соотношения сил и при повышении силы влечения могут не выдерживать натиска. Анализ же заставляет зрелое и окрепшее Я сделать ревизию этих старых вытеснений; одни убираются, другие остаются, но перестраиваются на более солидном материале. По сравнению с прежними у этих новых плотин уже совсем иная прочность, на них можно положиться: паводок, вызванный усилением влечения, не прорвется слишком легко. Таким образом, последующая корректура первоначального процесса вытеснения, означающая конец довления количественного фактора, была бы подлинным достижением аналитической терапии.

Вот и все о нашей теории, от которой нельзя отказаться без противоречивых чувств. Ну, а что же говорит опыт? Его-то, по-видимому, недостаточно для решительных заявлений. Очень часто он соответствует нашим ожиданиям, но далеко не всякий раз. Создается впечатление, что вовсе не следует удивляться, если в самом конце вдруг выяснится, что различиє между неанализированным и последующим поведением проанализированного все же не совсем то, к чему стремились, чего ожидали и что утверждали. Из этого следует, что анализ иногда может выключить влияние влечения, но не всегда. Или воздействие анализа ограничивается повышением сопротивляемости к торможениям, которая становится после анализа способной к выполнению более высоких требований, чем до него. Здесь я действительно не осмелюсь заявить что-то определенное и не знаю, возможно ли подобное заявление сейчас.

К пониманию этого непостоянства действия анализа можно приблизиться и с другой стороны. Мы знаем: первый шаг интеллектуального освобождения мира, в котором мы живем, - установление всеобщностей, правил и законов, приводящих хаос в порядок. Благодаря этой работе мы упрощаем мир феноменов, и одновременно, однако, не можем обойтись без искажений, особенно когда речь идет о процессах развития и превращения. Стремясь постичь качественное изменение, мы, как правило, забываем, по крайней мере вначале, о количественном факторе. В реальности же переходы и промежуточные состояния встречаются намного чаще, чем четко очерченные противоположности. При развитиях и изменениях наше внимание нацелено исключительно на результат; мы охотно не замечаем, что подобные процессы обычно протекают более или менее неполно, т.е., собственно говоря, в своей основе остаются лишь частичными изменениями. Прозорливый сатирик старой Австрии И. Нестрой однажды заметил: "Всякий прогресс наполовину меньше, чем первое впечатление от него". А не попытаться ли придать этому мрачному выводу всеобщее значение? Ведь всегда наблюдаются остаточные явления, частичные рецидивы. И если щедрый меценат вдруг удивит нас отдельными приступами скопидомства, а добрейший из добрейших - злобными выходками, то все эти "остаточные явления" неоценимы для генетических исследований. Они показывают нам, что упомянутые похвальные и достойные свойства основаны на компенсации и сверхкомпенсации, которые, как и следовало ожидать, удались не полностью, не во всем объеме. Если, согласно нашему первому описанию развития либидо, оно проходит вначале оральную фазу, которая сменяется садистически-анальной, а затем - фаллически-генитальной, то дальнейшие исследования не опровергают все это, а только вносят корректуру, добавляя, что подобные замещения происходят не внезапно, а наступают постепенно, поэтому всякий раз остатки прежней организации продолжают существовать бок о бок с новой, и даже при нормальном развитии превращение никогда не осуществляются полностью, сохраняя в своем виде остатки прежних фиксаций либидо. Подобное мы видим и в совсем других областях. Нет ни одного якобы преодоленного заблуждения или суеверия человечества, остатки которого не продолжали бы жить и сегодня среди нас, в глубинных слоях культурных народов и даже среди верхов культурного общества. То, что однажды появилось на свет, умеет за себя постоять. Иногда можно и впрямь засомневаться, действительно ли вымерли драконы древности.

Применительно же к нашему случаю я думаю, что ответ на вопрос, как объяснить непостоянство результатов терапии, может быть легким: мы стремимся заменить рыхлые вытеснения надежными укреплениями, которые соответствовали бы Я, но не всегда удается достичь этого в полном объеме, т.е. сделать достаточно основательно. Превращение удается, но только частично; детали старых механизмов остаются незатронутыми аналитической работой. Тяжело доказать, что все действительно так, у нас ведь нет иного пути для оценки, помимо успеха, а его-то и надо объяснить. Но впечатления, которые оставляет аналитическая работа, не противоречат нашему предположению, а, как кажется, подтверждают его. Нельзя только принимать ясность нашего собственного прозрения за меру убеждения, вызываемого у анализируемого. У такого убеждения, как принято у нас говорить, может отсутствовать "глубина"; однако речь идет о всегда столь охотно упускаемом из виду количественном факторе. Если принять это заявление, то можно сказать, что анализ с его притязаниями на излечение неврозов путем подстраховки обуздания влечений всегда прав в теории и не всегда - на практике. И все потому, что анализу не всякий раз удается в должной степени обеспечить основания обуздания влечений. Легко отыскать причину этой частичной неудачи. В свое время количественный момент силы влечения противостоял оборонительным устремлениям Я; поэтому-то и была призвана на помощь аналитическая работа, а теперь тот же момент эффективности устанавливает предел и новым усилиям. При сверхбольшой силе влечения не удается решить задачу даже зрелому и подкрепленному анализом Я, совсем как раньше беспомощному Я; овладение влечениями стало лучше, но остается все еще неполным. Тут нет ничего удивительного, так как анализ работает, применяя не беспредельные, а ограниченные силовые воздействия, а конечный результат всегда зависит от взаимного соотношения сил борющихся друг с другом инстанций.