А. Ф. Лосев. ИСТОРИЯ АНТИЧНОЙ ЭСТЕТИКИ, том пятый

- Оглавление -


<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>




Часть Третья
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВОЗНАНИЕ


I. ЛИТЕРАТУРА


§1. Александрийская критика

1. Смысловое происхождение эллинистического интереса к искусству как таковому

Вместе с критическим отношением к предмету родилась и его эстетическая оценка. Эта оценка заключалась уже в самом слове "критик" (criticos) – тот, кто судит, "судья" (crites) – тот, кто выносит обоснованное суждение или решение.

Если в эпоху греческой классики эстетическая оценка художественной предметности была естественным следствием философско-логического анализа космической жизни и ее закономерностей, а сам космос мыслился наивысшим произведением искусства, то уже канун эллинизма в лице Аристотеля, а затем и сама философия эллинизма (стоики, эпикурейцы, скептики) переместили тяжесть исследования на человека и стали искать эту художественную предметность в объективной человеческой деятельности.

Человеческая деятельность в эпоху эллинизма, как известно, была в достаточной мере ограничена рамками частной жизни, а сам человек рассматривался не как гражданин (polites), но как частное лицо (idiotes). Однако, будучи в первую очередь человеком частным, эллинистический ученый, писатель, поэт мог в полной мере не только создавать произведения искусства, но и специализироваться на "критической" деятельности, оттачивая и углубляя свои способности эстетического суждения и субъективного вкуса. Еще у перипатетиков, последователей Аристотеля, таких, как Феофраст, Гераклид Понтийский, или Аристоксен, Иероним Родосский, или Праксифан с Родоса или Лесбоса, "критика" являлась только результатом их философского интереса к проблемам морали, человеческого характера, "этоса" литературного и музыкального произведения, художественного воспитания.

Самостоятельная ценность чисто "критических" и филологических изысканий была обретена уже только у так называемых александрийцев (III-II вв. до н.э.), соединявших изысканную поэзию с ученой эрудицией, духом классификаторства, систематизации и коллекционерства. Однако эта деятельность ученых-поэтов и критиков-филологов заложила основы вообще всего европейского литературоведения и искусствознания. Стало совершенно необходимым, комментируя и толкуя древних поэтов, искать в них те черты, которые приближают их к воображаемому образу идеального поэта, а это значило непрестанно высказывать свои собственные эстетические оценки. Суждения о творчестве (poiёsis) поэта не могли быть вынесены без критического анализа его речи, или стиля (lexis), качества речи (idea), фигур (schёma), поэтических оборотов (tropos). При изучении произведения искусства неизменно обращались к вопросу о соответствии данного предмета его образцу. Вновь возникала неумирающая проблема подражания (mimesis) природе, истинной наставнице жизни и единственной подлинной художнице284.

2. Главнейшие деятели александрийской литературной критики

Старейшими из александрийских критиков-филологов были Аристарх, Зенодот, Аристофан и Зоил (III в. до н.э.). Одно уже такое имя, как Аристарх, является синонимом строжайшего и беспристрастного литературного судьи. Имя же Зоила (критик, нещадно бранивший Гомера за безнравственность) с тех пор стало нарицательным. Зоила еще и в те времена называли "бичом Гомера" и "риторической собакой". По-видимому, вся эта александрийская критика была чисто формальной, стилистически-языковой. Но под ней, конечно, крылись определенные эстетические воззрения. Изучить их, однако, мы лишены возможности в настоящее время ввиду полной потери соответствующих сочинений. Можно выставить лишь некоторые априорные соображения, которые уяснят самый смысл этого большого явления – александрийской критики.

Дело в том, что с философской точки зрения объективное бытие тем полнее, чем меньше притязает на него субъект. Абсолютное самодовление объективного бытия превращает субъект только лишь в одно из его проявлений. Когда же богатеет субъект и нагружает себя в той или иной мере необходимостью изводить бытие из себя самого, то соответственно беднеет и объективное бытие. Если изучаемый нами период эллинизма содержит в себе некое освобождение субъекта, значит, должна обеднеть предметная сущность таких эстетиков и критиков. И вот почему александрийская критика оперирует с литературой уже чисто формалистически – гораздо уже, чем, например, аристотелевские методы в "Поэтике". Здесь более освобожден индивидуальный рассудок (мнящий себя поэтому максимально-научным). И потому предмет такой философской установки неизбежно становится рационалистическим. Так было всегда и везде: чем более богат субъект, тем механичнее объект. Эту поразительную диалектику мы находим на вполне ясных и осязаемых явлениях XVII-XVIII вв., когда величайшее по своей субъективной выразительности искусство (музыка) развивалось совершенно параллельно величайшему во всей истории культуры естественнонаучному механицизму.

Александрийская наука – это символ рассудочности, систематизма, коллекционерства, каталогизации. Едва ли когда-нибудь раньше греки были в такой мере книжными и кабинетными людьми. Научная мысль и философское учение, художественная оценка и эстетический стиль раньше были достоянием народа. Философы ходили в народ, даже прямо по площадям и базарам, и учили людей истине. Теперь образовалась очень узкая и очень ученая, очень щепетильная, очень капризная и утонченная интеллигенция, которая погружалась в изыскания и в настроения, совершенно чуждые народу. И в то же время, как это и понятно, такая наука и такая эстетика обращалась ко всему миру, с своей тонкостью и безукоризненностью она претендовала на универсальное значение. И она, конечно же, и была универсальной, то есть общеобязательно-научной, объективно-точной для своего времени.

Это мы видим на любом александрийском филологе и грамматике. Зенодот Эфесский впервые дает критическое издание Гомера на основании сличения различных текстов, бывших тогда в употреблении. Известный поэт Каллимах из Кирены издает первую и огромнейшую (120 книг) био-библиографическую литературную сводку, или "Таблицу" ("Pinax"). Аристофан Византийский (257-180 гг. до н.э.) был также издателем и комментатором многочисленных писателей, занимался грамматикой, критикой текста и лексикографией. Аристарх Самофракийский (217/5 – 145/3 гг. до н.э.) тоже массу издавал и комментировал (Гомер, Гесиод, Алкей, Пиндар, Эсхил). Кратет Малосский известен своей "теорией аномалии", которую он противопоставил "теории аналогии" Аристофана Византийского, выдвигая на первый план самопроизвольную эволюцию языка вместо рационально-устанавливаемых различий (между прочим, об аномалии писал стоик Хрисипп (SVF 151). Аристарх – крупнейший филолог в нашем смысле слова. Он и замечательный критик текста и тонкий знаток языка. Так, от него мы узнаем, что "ballein tina" значит не "бросать в кого", но "попадать во что"; оказывается, никогда не употребляется "phobos, phobeisthai" о страхе, но только о бегстве; "machaira" тоже – не "меч", но "нож", и т.д. и т.д. Аристарх, далее, различает "Олимп" и "Небо", "Океан" он объясняет как реку, царство Агамемнона – как Микены, а не Аргос. Дионис, по его мнению, у Гомера еще не бог. Все это очень зоркие наблюдения. И влияние Аристарха было колоссально. Его метод "объяснять Гомера из Гомера же" навсегда остался в филологии как руководящий идеал и метод285.

Александрийцы, можно сказать, превратили греческую поэзию в музей, в инвентарную книгу, в горы цитат, резюме, каталогов и компиляций. Всем хотелось быть очень учеными, очень осведомленными. Эстетика стала инвентарем, прейскурантом, энциклопедией, и притом исключительно технологически-формалистической энциклопедией. Если раньше античность превращала объективизм в космологию, то теперь она превращает субъективизм в научность, в компиляторство, в энциклопедию.

Чтобы можно было конкретно судить о значении этой александрийской учености, приведем два случая, живо рассказанные у Витрувия (Десять книг об архитектуре, пер. Ф.А.Петровского, VII Вступление).

Когда были заведены публичные состязания в Александрии, а тамошний царь Птолемей ревностно относился к жюри, то однажды Аристофан, которого Птолемей до тех пор не знал, опротестовал мнение всех решительно членов жюри.

"Когда же царь и все прочие сильно вознегодовали, он встал и настоятельно попросил его выслушать. И вот при водворившемся молчании он доказал, что только один этот – поэт, а другие читали чужие стихи; судьям же подобает награждать не краденое, а сочиненное. И пока народ изумлялся, а царь был в сомнении, он на память достал из определенных шкафов множество книг и, сопоставив их с прочитанным, принудил повиниться самих обокравших. Тогда царь приказал судить их за воровство и, по осуждении, удалил с позором, Аристофана же одарил щедрыми дарами и поставил во главе библиотеки" (VII Вступление, 7).

Другой случай характерен еще более. Речь идет о знаменитом Зоиле.

"Несколько лет спустя из Македонии приехал в Александрию Зоил, присвоивший себе прозвище "Гомерова бича", и прочел царю свои сочинения против "Илиады" и "Одиссеи". Но Птолемей, видя, что он оскорбляет отшедшего прародителя поэтов и вождя всей словесности и поносит того, чьи произведения почитаются всеми народами, в негодовании не дал ему никакого ответа. Зоил же после довольно длительного пребывания в царстве стал испытывать нужду и обратился к царю с просьбой чем-нибудь помочь ему. Царь же, говорят, ответил, что раз Гомер, скончавшийся тысячу лет тому назад, непрестанно питает многие тысячи людей, то и тот, кто считает себя одаренным выше него, должен уметь кормить не только одного себя, но и большое количество народа. И вообще о смерти его, как осужденного за отцеубийство, рассказывают по-разному. Одни писали, что он был, по приказанию Филадельфа, распят на кресте, или же, что он был побит камнями на Хиосе, другие – что он был заживо сожжен на костре в Смирне. Но как бы то ни было, он получил заслуженное наказание. Ибо ничего другого не заслуживает человек, вызывающий в суд тех, которые не могут перед лицом всех быть ответчиками за смысл ими написанного" (VII Вступление, 8-9).

Эти два случая очень ярко рисуют напористость и самоуверенность, гордость новых научно-рационалистических подходов александрийцев к литературе.

Позже мы увидим, как постепенно эта эстетическая позиция стала расширяться, потому что ее крайнее развитие никак нельзя не считать тупиком и оцепенением мысли. Тут, как и везде на свете, диалектика тоже торжествовала свою победу. Если нет мысли, дело плохо. Если очень много мысли, дело тоже плохо. Есть какая-то своя неуловимая мера во всем, во всех проявлениях жизни, когда требуется та или иная, большая или малая, но всегда совершенно определенная степень напряжения мысли. Наступает момент, когда обилие мысли, обогащаясь дальше, переходит в свою противоположность и становится смертью мысли. Так было и в александрийской учености. Уже на эпиграмматической поэзии будет видно, как рационально оценивающий субъективизм начинает богатеть, шириться, углубляться, и – уже не в рационалистическом смысле, как он постепенно превращается в тонко чувствующую критику, самым ярким выражением которой окажется через много веков Филострат.

Кое-какие мысли, не эстетические в собственном смысле слова, а, скорее, критические, историко-литературные и психологически-автобиографические, высказывают и многие поэты рассматриваемой эпохи, начиная от средней и новой комедии и кончая римской комедией и лирикой (Плавт, Катулл, Овидий, Маршал, Энний, Луцилий)286.

Укажем, например, на поэта Ферекрата, о котором сообщает Плутарх (De mus. 30) как о порицателе изнеженности, перегруженности и искусственности новейшего стиля в музыке. Этот Ферекрат (предшественник Аристофана) в своей комедии "Хирон" выводит Музыку в образе изувеченной женщины, которая так отвечает другой женщине, Справедливости, на ее вопрос о причинах увечья (этот отрывок и приводится в указанном месте у Плутарха):

"Скажу очень охотно, ведь тебе доставит удовольствие слушать мой рассказ, а мне он принесет облегчение. Начало моим мучениям положил Меланиппид, который, схватив меня, засветил мне девять... струн и довел до расслабления и изнеможения. Но все-таки это был для меня еще сносный человек, если подумать о моих настоящих бедствиях. А вот извел меня Кинесий, аттик проклятый, делая в строфах такие диссонирующие переходы, что в композиции (?) его дифирамбов правая сторона представляется левой, точно отражение в блестящем щите. Но и он все-таки был для меня выносим. А Фринид, вставив какую-то собственную вертушку, всю меня вконец изогнул и извертел, укладывая вконец на свои одиннадцать струн четыре октавы. Но все-таки это был для меня сносный человек: если он в чем и погрешил, то исправил это. Но Тимофей, милая моя, без малейшего стыда истерзал меня и просто в гроб вогнал. – Это какой Тимофей? – Милетянин какой-то, Рыжий. – Так и он причинил тебе зло? – Он всех перечисленных превзошел, вводя чудовищные диссонансы, от которых ползут мурашки, непозволительные ноты чрезмерной высоты и какие-то свистульки. Модуляции его всю меня изъели, точно гусеницы редьку... А встретив меня где-нибудь, когда я иду одна, он меня раздевает и запарывает двенадцатью струнами" (пер. Н.Томасова).

Подобная тирада отражает собою известные настроения позднейшей критики, которая соединяла исторический интерес с техническим анализом на фоне весьма ощутительного художественного консерватизма.



<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>
Просмотров: 757
Категория: Культурология, История


Другие новости по теме:

  • Ж. - П. Сартр. ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ – ЭТО ГУМАНИЗМ | Примечания Золя Эмиль 1840-1902 150французский писатель. Принимал активное
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 1. ВВЕДЕНИЕ Тот, кто обращается к психотерапевту, ищетспецифическое
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 2. ЧТО ТАКОЕ ПСИХОТЕРАПИЯ Психотерапия 150 это научно
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 3. ЧТО ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ Экзистенциальный анализ 150
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 4. ЧТО ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИЯ Коротко говоря, экзистенцией можно
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 5. ЧЕТЫРЕ КОНСТИТУТИВНЫЕ ОБЛАСТИ ЭКЗИСТЕНЦИИ Все данности, с
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 6. СООТНЕСЕНИЕ С ТРАНСЦЕНДЕНТНЫМВ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОМ АНАЛИЗЕ Фундаментальные условия
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 7. СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ Эрика имя изменено, пятидесятилетняя
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 8. ПЕРВОЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЕ УСЛОВИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ: МОЧЬ БЫТЬ Первое
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 10. ТРЕТЬЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЕ УСЛОВИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ: ИМЕТЬ ПРАВО БЫТЬ
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | Литература Лэнгле А. 2001. Экзистенциальный анализ 150 найтисогласие
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 12. СПИРИТУАЛЬНОСТЬ СЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНО-АНАЛИТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ В заключение обратимся
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 9. ВТОРОЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЕ УСЛОВИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ: НРАВИТСЯ ЖИТЬ Если
  • А. Лэнгле. ПСИХОТЕРАПИЯ – НАУЧНЫЙ МЕТОД ИЛИ ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА? | 11. ЧЕТВЕРТОЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЕ УСЛОВИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ: ДОЛЖЕНСТВОВАТЬ ДЕЙСТВОВАТЬ Если
  • С. С. Аверинцев. МИР КАК ШКОЛА | Примечания Certamen Hesiodi et Homeri. Anstotelis Poetica 2,
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §62 Мы показали, что первое и простое утверждение
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §58 Всякое удовлетворение, или то, что обычно называютсчастьем,
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §56 Эта свобода, это всемогущество, обнаружением иотпечатком которых
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §55 Воля как таковая свободна: это следует уже
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | Книга Четвертая О МИРЕ КАК ВОЛЕ Второе размышление:
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §52 Мы рассмотрели все искусства в той общности,
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §50 Итак, если целью всякого искусства служит передачапостигнутой
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §44 То, чем для низших ступеней объектности воли
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §39 Ко всем этим размышлениям, выдвигающим субъективныймомент эстетического
  • Джон Пауэлл. КАК УСТОЯТЬ В ЛЮБВИ | Глава 1 ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, ПОТРЕБHОСТИ, ЗАМЕЩЕHИЯ И ЗАВИСИМОСТИ
  • Джон Пауэлл. КАК УСТОЯТЬ В ЛЮБВИ | Глава 3 ЛЮБОВЬ И ОБЩЕHИЕ Это произошло, когда
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §66 Мораль без обоснования, т.е. простое морализирование, неможет
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §68 После этого отступления, доказывающего тождество чистойлюбви и
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | §69 Мы достаточно охарактеризовали, в границах нашегоисследования, отрицание
  • А. Шопенгауэр. МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ | Примечания Предисловие к первому изданию Метафизика греч. 150



  • ---
    Разместите, пожалуйста, ссылку на эту страницу на своём веб-сайте:

    Код для вставки на сайт или в блог:       
    Код для вставки в форум (BBCode):       
    Прямая ссылка на эту публикацию:       





    Данный материал НЕ НАРУШАЕТ авторские права никаких физических или юридических лиц.
    Если это не так - свяжитесь с администрацией сайта.
    Материал будет немедленно удален.
    Электронная версия этой публикации предоставляется только в ознакомительных целях.
    Для дальнейшего её использования Вам необходимо будет
    приобрести бумажный (электронный, аудио) вариант у правообладателей.

    На сайте «Глубинная психология: учения и методики» представлены статьи, направления, методики по психологии, психоанализу, психотерапии, психодиагностике, судьбоанализу, психологическому консультированию; игры и упражнения для тренингов; биографии великих людей; притчи и сказки; пословицы и поговорки; а также словари и энциклопедии по психологии, медицине, философии, социологии, религии, педагогике. Все книги (аудиокниги), находящиеся на нашем сайте, Вы можете скачать бесплатно без всяких платных смс и даже без регистрации. Все словарные статьи и труды великих авторов можно читать онлайн.







    Locations of visitors to this page



          <НА ГЛАВНУЮ>      Обратная связь