КОНЦЕПЦИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ

КРИТИКА ИДЕИ СИНТЕЗА НАУКИ И РЕЛИГИИ

1. РЕЛИГИОЗНО-МИСТИЧЕСКОЕ ИСТОЛКОВАНИЕ ИДЕИ ЦЕЛОСТНОСТИ

(В.С.Поликарпов, с сокр.)

Осознание неуниверсальности и относительности понятия множества в описании мира влечет за собой совершенно новую и чуждую традиционной европейской науке идею целостности — целостности как уникального свойства единства мира, конечной неразложимости состояний физической реальности на множества каких-либо элементов. Важно подчеркнуть, что требуемое этой концепцией понимание мира как в конечном счете неделимого и неразложимого на множества целого является логически неизбежным и рационально постижимым и в этом смысле полностью противоположно различным мистическим и религиозным спекуляциям на одноименных понятиях единства и целостности. В самом деле, рассматриваемая здесь концепция целостности является естественным следствием планковской квантовой идеи в физике, неоспоримо подтвержденной огромным экспериментальным материалом. Она неизбежна с точки зрения диалектики категорий 185 множественного и единого и находится в замечательном согласии с наиболее важными фактами в основаниях математики, также вскрывающими своеобразную гносеологическую относительность абстрактного понятия множества в познании [158; 161].

В то же время, как было показано, концепция целостности вносит важное (и не мистическое, а вполне рационально постижимое) объяснение таких исключительных по своей значимости трудностей, как основания вероятностного описания объектов микромира, редукция волновой функции, несиловая корреляция в поведении подсистем единой квантовой системы или основания принципа стационарности действия. Обращение к концепции целостности позволяет понять природу импликативных структур мышления и сознания [157], ограниченность теоретико-информационного подхода к проблеме сознания, расширить методологическую основу исследований макроквантовых явлений, типов детерминизма и управления в системах. Вполне конкретная и рациональная по своей сути содержательность идеи целостности и ее приложений обширна и далеко не исчерпывается рассмотренным или хотя бы упомянутым в настоящей книге.

Порочность буржуазной методологии науки состоит в том, что рациональность и чрезвычайно богатая содержательность концепции целостности в современном естествознании не только не осознается, но и, наоборот, сама идея целостности активно подвергается мистическому и религиозному истолкованию и тем самым искажается и дискредитируется. /.../ 186 Так, в предисловии к солидному по объему сборнику “Метафоры сознания” Ф. Капра следующим образом характеризует указанную тенденцию [244, с. IX—XII]. В 70-е годы нашего столетия все больше осознается тот факт, что европейская цивилизация претерпевает глубокую культурную трансформацию, состоящую в “смене парадигм”. Происходят драматические изменения в мышлении, перцепции и ценностях, детерминирующих видение реальности. Изменяющаяся парадигма требует радикального пересмотра идей и ценностей, доминирующих в западной культуре на протяжении нескольких веков: вера в научный метод как единственно обоснованный подход к реальности, противопоставление сознания и материи, взгляд на жизнь в обществе как на конкурентную борьбу за выживание, вера в неограниченный материальный прогресс на основе экономического и технологического роста, взгляд на природу как на механическую систему.

Основную роль в формировании старой парадигмы играла физика. Она выступала эталоном для всех других наук. В классической физике на основе декартовской философии и ньютоновской механики была выработана механистическая концепция мира. Мир рассматривался как механизм, построенный из элементарных материальных блоков. Эта концепция была воспринята другими науками и положена в основу их теоретических построений. Однако в физике XX в. произошел ряд концептуальных революций, которые ярко показали ограниченность механистической модели мира и привели к органической, экологической точке зрения на мир, обнаруживая, по мнению Ф. Капры, большие аналогии со взглядами мистиков всех времен и традиций. Совершается, дескать, ломка старой парадигмы и происходит выход за рамки декартовской дихотомии мышления и материи, представляющий собой существенный аспект концептуальной и культурной трансформации. Центральным моментом “сдвига” парадигмы является проблема сознания, которая вышла на передний план естественнонаучных исследований в связи с методологическими проблемами наблюдения и измерения в квантовой теории. “Широкое принятие этого факта, — отмечает Ф. Капра, — будет необходимым шагом к более сбалансированной культуре. В такой культуре наука будет только одним из многих способов постижения человеком космоса. Она 187 (наука. — В. П.) будет дополняться интуитивными способами поэтов, мистиков, философов и многими другими эквивалентными способами” [244, с. Х—XI]. Диалектико-материалистический анализ связи проблемы сознания с квантовой физикой с позиций концепции целостности (и без всякой мистики!) дан в работе [157].

Не менее важным аспектом новой парадигмы считается органическая вписанность мистического мышления в философские основания теорий современной науки. Если в рамках парадигмы классической европейской науки мистический, трансперсональный опыт фиксировался как шизофренический, то теперь будто бы ситуация изменилась, и мистицизм “заслуживает серьезного рассмотрения даже внутри научного сообщества” [244, с. XI]. И далее речь идет о выработке концептуальной системы для рассмотрения траноперсональной реальности.

Ряд буржуазных ученых — Дж. Уилер, Д. Бом, Е. Вигнер, Ф. Капра и др. интерпретируют пространство и время, описываемые релятивистской квантовой теорией, в духе идеалистической методологии с соответствующими мировоззренческими обобщениями. Так, Дж. Уилер, рассматривая различные сигнатуры идеальной сферической модели Вселенной как функции времени, приходит к выводу, что старое слово “наблюдатель” необходимо заменить словом “участник”: “В некотором странном смысле квантовый принцип говорит нам, что мы имеем дело с соучаствующей Вселенной” [242, с. 30]. Уилеровская модель “соучаствующей Вселенной” исходит из старой идеи субъективного идеализма Беркли: существовать — значит быть воспринимаемым. В рамках так называемой “самоотносящейся космогонии” делается вывод о том, что “наблюдатель-соучастник” дает “миру возможность стать действительностью посредством придания значения этому миру” [242, с. 31]. С данной точки зрения Вселенная сравнивается с самовозбуждающимся контуром, порождающим сознание. Автор считает, что именно сознание актуализирует, придает значение самой Вселенной. Дж. Уилер исходит здесь из ставшего традиционным в стандартном изложении квантовой механики преувеличения роли субъекта (в частности — в определенном характере редукции пси-функции). Но на самом деле с позиций концепции целостности существует возможность вполне объективного (без всякого обращения к наблюдателю) изложения основных фактов квантовой механики (включая и редукцию пси-функции). Тем самым, мир может существовать (подчиняясь квантовым принципам!) и без “наблюдателя-соучастника”; уилеровская же “соучаствующая Вселенная” с этой точки зрения не выдерживает критики.

В свою очередь Д. Бом сформулировал так называемую “голокинетическую” парадигму: в основе его космологической теории лежит многозначная, подобная буддистской, голографическая 188 логика [244, с. 124—137], которая может быть понята при обращении к n -мерному гиперпространству. Специфика этого бесконечного, неальтернативного, несоизмеримого пространства состоит в том, что две сущности могут совместно занимать одно и то же место в то же самое время. Основная идея бомовской космологии: реальность одна, она является неразрушимой, неделимой целостностью, аспектами которой выступают материя и сознание. Согласно Д. Бому, существует “внешний порядок”, который проявляется в различных состояниях “материи-энергии” — от весьма грубой, плотной и стабильной материи, воспринимаемой нашими органами чувств в пространственно-временной области, до утонченной, чувственно не воспринимаемой, — и “внутренний (духовный. — В. П.) порядок”, подобный скрытому порядку в голограммах, к которому мы движемся духовно, и внутри “голодвижения” приходим в конечном счете к высшему сознанию. Эта духовная сущность “лежит вне языка, и мы можем лучше всего схватить ее посредством метафор” [244, с. 124]. В концепцию голокинетической Вселенной Д. Бома органически входит требование о том, что субъект познания должен интегрировать самого себя внутри уравнения.

Голокосмическая парадигма находится в определенном отношении к голографической гипотезе К. Прибрама, согласно которой “всякое мышление включает, помимо манипуляций знаками и символами, топографический компонент” [107, с. 406]. Это отношение можно определить как отношение макрокосма к микрокосму. Здесь наблюдатель и наблюдаемое составляют фундаментальное единство.

Согласно Ф. Капре, “...существует фундаментальная гармония между духом Восточной мудрости и Западной науки” [185, с. 875]. Под восточной мудростью понимается ряд утонченных теологий, духовных упражнений и философских систем (индуизм, буддизм, даосизм, дзен). Он усматривает гармонию в идентичности следующих трех концепций, существующих как в восточной мудрости, так и в европейской науке.

1. Все восточные школы мышления исходят из того, что знание о мире дается прямо, непосредственно, в акте интуиции, вне рамок логики, и поэтому его нельзя адекватно выразить обычным языком. Аналогично в европейской науке атомный и субатомный уровни реальности невозможно описать классической (аристотелевской) логикой и обыденным языком.

2. Восточный взгляд является органическим, холистским: феноменальный мир есть манифестация Единого, поэтому стремление делить воспринимаемый мир на индивидуальные вещи представляет собой иллюзию. Квантовая механика свидетельствует о неприменимости понятия “индивидуальная вещь” в области микромира. 189

3. Восточная мудрость не проводит различия между живой и неживой природой — весь космос живой, т. е. динамичен; данная идея релевантна современной физике. Поэтому квантовая механика и теория относительности заставляют нас видеть мир способом, близким восточному. Эта близость усиливается при построении релятивистской теории “субъядерного мира” [185, с. 879].

Рассматривая роль субъекта познания в исследовании микромира, Ф. Капра делает вывод о том, что по мере дальнейшего проникновения в субмикроскопический мир мы “...придем к рассмотрению мира как системы неделимых, взаимодействующих компонентов с человеком как интегральной частью этой системы” [186, с. 11]. Этими соображениями Ф. Капра пытается подкрепить мысль о необходимости включения мистического мышления в ткань научного творчества.

Итак, уилеровская модель “соучаствующей Вселенной”, бомовская голодинамическая космология, капровская интерпретация микромира ведут к тезисам о невозможности провести различие между внутренним и внешним, субъектом и объектом, об их фундаментальном единстве при ведущей роли сознания, которое находится вне эмпирического пространства — времени и охватывает всю Вселенную. Эти взгляды возникли на основе прямого обращения к эзотерической, религиозно-мистической традиции в философских учениях Востока и Запада. Нейроголографическая концепция К. Прибрама, голокосмическая парадигма Д. Бома интерпретируются как современный эквивалент Брахмана Веданты и Упанишад, Пуруши и Пракрити санкхья-йоги, Дхармы буддизма, Дао даосизма, Единого Платона и Плотина, Природы Спинозы [244, с. 35].

Такой холистский подход к миру, проявляющийся в подчеркивании неразрывной связи “волн”, “частиц”, “квантов” и “наблюдателя”, “сознания” при доминировании духовных явлений, неизбежно приводит к утверждению, что “физика становится ветвью психологии” [244, с. 426]. Здесь речь идет не о традиционной, а об экзистенциально-феноменологической психологии, исходящей из принципа целостного единства личности и мира. В этой психологии, получившей название релятивистской квантовой психологии, объектом исследования является корпускулярно-волновая природа человеческого индивида. Сторонники данного направления в психологии считают, что через сознание индивида проходит поток ассоциаций, мыслей, образов и символов, поток “универсальных волн” мышления, неотделимых от Вселенной подобно материи и энергии. Отсюда следует, что посредством медитации, выработанной практикой йоги, индивид способен достигнуть состояния сознания “единое—безмерное” — трансцендентного состояния чистого сознания. Не случайно в плане научного творчества 190 Ф. Капра и его единомышленники рекомендуют физикам и другим естествоиспытателям осваивать религиозный и мистический опыт, зафиксированный в традициях Востока и Запада и позволяющий субъекту творчества выйти из-под власти потока времени и интуитивно воспринять целостность бытия. Только в этом случае может произойти идентификация сознания естествоиспытателя с определенными принципами Вселенной, репрезентируемыми как summum verum (сумма истин) в метафизике, summum pulchrum (сумма красоты) в искусстве и summum bonum (сумма добра) в благородном действии. Коллективным символом всего этого является Брахман, Логос или бог [223, с. 107].

Перед нами в мистифицированном, извращенном виде представлена вполне реальная картина научного творчества, объектом которого является реальная диалектика целостности, /.../ 196 которая, как было показано в предыдущих разделах, очевидным образом снимает религиозно-мистические и субъективистские спекуляции на трудностях современного естествознания.