Введение - Человек и мир - Рубинштейн С. Л.

Основной порок идеалистического решения проблемы бытия заключается в све­дении бытия к производной от сознания, к корреляту сознания. Этот способ ре­шения проблемы бытия и сознания приводит к двум роковым последствиям: с од­ной стороны, сведение бытия к корреляту сознания приводит к тому, что этот коррелят — бытие — в конце концов снимается и остается одно сознание, бытие превращается в «кажимость», в продукт моего представления; с другой стороны, сознание занимает место реального человека, узурпирует права реального челове­ка. Философия, кончающаяся превращением бытия в «кажимость», жизни в суету сует (подрывающая всякое утверждение жизни в его основе), начинает свое дело с того, что на место человека подставляет его сознание. Таков путь субъективного идеализма, скептицизма, солипсизма.

В основе субъективно идеалистической концепции лежит тот факт, что наша мысль осознает, познает бытие, что бытие выступает в качестве осознаваемого мыслью человека. Но ошибочен не сам этот факт, а его субъективно идеалистиче­ская интерпретация, которая исходит из субъективистического понимания созна­ния. Субъективистическое понимание сознания подменяет положение, что мысль относится к осознаваемому, познаваемому бытию, другим — что мысль порожда­ется сознанием, а не бытием. Как основной аргумент при этом выдвигается то со­ображение, что сознание, мысль не могут «перепрыгнуть» в бытие, потому что они не в состоянии «выскочить» из себя. Этот аргумент явно выдает скрытую предпосылку всего этого рассуждения: дуалистическое противопоставление мыс­ли и бытия. Сознание, мысль действительно не могут «выскочить» из себя, из сферы мысленного, осознаваемого, но, чтобы «проникнуть» в бытие, этого и не требуется. Потому что мыслимое никак не означает — сводящееся к мысли, к со­знанию, поскольку в качестве осознаваемого выступает реальный объект, никак в содержании мысли нерастворимый.

Сущее, бытие, существующее независимо от мысли, — это бытие, сущее, кото­рое может существовать и не будучи мыслимым, но и будучи мыслимым, осозна­ваемым, оно не перестает существовать независимо от сознания. Мыслимое бы­тие — это тоже бытие, а не мысль, и это — бытие не только в качестве мыслимого:

осознаваемое бытие — это также бытие, а не только сознание.

Однако дело заключается не только в этой субъективно идеалистической трак­товке соотношения бытия и сознания, основанной на их разрыве и противопо­ставлении. Само это соотношение является не исходным, а вторичным. Исход­ным является соотношение человека и бытия. Отправной пункт открытия бытия, реального существования мира человеком — в его чувственности, практике, а не в мышлении. (Мышление производно, и оперирует оно с сущностями, а не с суще­ствованием как таковым.) Первоначальное открытие бытия человеком — это пре­рогатива чувственного. Она обусловлена тем, что чувственность непосредственно вплетена во взаимодействие человека с окружающим миром. Исходно отношение не мысли к ее объекту, а действия человека и объекта, изначален этот контакт двух реальностей. Конкретнее, исходным всегда является взаимодействие чело­века с действительностью как «сопротивляющейся» действиям человека.

 «Я» и для самого себя, и объективно выступает первично не как абстрактный субъект познания, а как конкретная реальность человека. А эта его конкретная ре­альность всегда первично дана заодно с объектами и партнерами его деятельно­сти. Эти последние даны мне также первично, как и я сам. Чистое сознание, идеи, чистый субъект познания — это очень производная конструкция софистифицированной обработки исходных данных, а никак не исходная непосредственная данность. Исходно существуют не объекты созерцания, познания, а объекты по­требностей и действий человека, взаимодействие сил, противодействие природы, напряжение. Отсюда и роль практики, техники, производительного труда в про­цессе познания.

Отправной пункт познания мира — фактическая непосредственная данность бытия, а не фиктивная непосредственная данность сознания, которому (согласно идеалистическому взгляду) ничего не дано, помимо него самого и его собствен­ных образов. (Затем и существование предметов, образами которых они являются, отбрасывается или ставится под вопрос.) Процесс жизни человека, его деятельно­сти, встречающей сопротивление природы, объекта, а не образы пассивных пред­метов — вот что выступает в чувственности, от чего отправляется мысль, абстрак­ция мысли. Чистая созерцательность, оторванная от действительности, от жизни и труда — вот пособник идеалистического нигилизма по отношению ко всему су­щему; познание вырывается, обособляется от жизни и труда — таков принцип идеалистической софистики.

Таким образом, уже в гаосеолого-онтологическом плане встает проблема че­ловека как философская проблема о способе существования человека в соотно­шении его с бытием, сущим вообще. Решение этой проблемы направлено против отчуждения как человека от бытия, так и бытия от человека. Содержание этого отчуждения заключается в идеалистическом вынесении сознания за пределы бы­тия, сущего, в отрыве чистого сознания от реального человека как субъекта позна­ния — деонтологизации человека, с одной стороны, и в сведении всего сущего, бы­тия только к вещности — с другой.

Идущая от Декарта точка зрения также рассматривает бытие только как вещи, как объекты познания, как «объективную реальность». Категория бытия сводится только к материальности. Вместе с этим происходит выключение из бытия «субъ­ектов» — людей, а заодно с ними и всех тех функциональных свойств вещей, кото­рые свойственны «человеческим предметам», включенным в человеческие отноше­ния как орудия и продукты практики. В мире, «конституирующем», определяющем эти системы категорий, существуют только вещи и не существует людей, отноше­ния между которыми осуществляются через вещи; даже в качестве «орудий» они функционируют якобы помимо людей. Из учения о категориях, в том числе даже из учения о действительности,, бытии, выпадает человек. Он, очевидно, идет только по ведомству исторического материализма — как носитель общественных отноше­ний; как человек он — нигде, разве что в качестве субъекта он есть тот, для которого все есть объект и только объект; сам для себя он как будто бы не может стать объек­том мысли и философского исследования. Бытием в полном смысле оказывается только природа, сводящаяся к объекту физики. Вышележащие виды бытия (су­щего) — бытие человека, способ его общественного бытия, история — деонтологизируются, выключаются из бытия в силу равенства: бытие = природа = материя.

Человек как субъект должен быть введен внутрь, в состав сущего, в состав бы­тия, и, соответственно, определен круг философских категорий. Человек высту­пает при этом как сознательное существо и субъект действия, прежде всего как реальное, материальное, практическое существо. Однако здесь сохраняет свою си­лу общий тезис, выдвинутый нами еще в «Бытии и сознании», что с появлением новых уровней бытия в новом качестве выступают и все его нижележащие уров­ни. Иными словами, человеческое бытие — это не частность, допускающая лишь антропологическое и психологическое исследование, не затрагивающая фило­софский план общих, категориальных черт бытия. Поскольку с появлением чело­веческого бытия коренным образом преобразуется весь онтологический план, не­обходимо видоизменение категорий, определений бытия с учетом бытия чело­века. Значит, стоит вопрос не только о человеке во взаимоотношении с миром, но и о мире в соотношении с человеком как объективном отношении. Только таким образом реально и может быть преодолено отчуждение бытия от человека.

Как уже говорилось, внутренней подоплекой идеалистической постановки во­проса о существовании реального внешнего мира является подстановка на место человека его сознания. На вопрос — внешнее по отношению к чему? — дается от­вет: к сознанию, к идеальному. Исходной предпосылкой такого суждения являет­ся обособление сознания от человека как части реального мира. Между тем про­блема познаваемости бытия, соотношения познающего и бытия как объективной реальности встает после введения человека в состав сущего, бытия; познание со­вершается внутри него. Самое познание как открытие бытия — это не акт созна­ния, не только деятельность сознания человека, а в силу участия в нем практики — способ, модус существования человека по отношению к бытию. Таким образом, проблема бытия и его познания связана с проблемой человека как субъекта дейст­вия и познания, и в свою очередь проблема человека неразрывно связана с общей проблемой бытия, сущего.

Проблема же отношения человека к бытию в целом включает в себя отноше­ние к человеку, к людям, поскольку бытие включает в себя не только вещи, неоду­шевленную природу, но и субъектов, личностей, людей, отношение к природе опосредствовано отношениями между людьми. Таким образом преодолевается метафизический разрыв бытия на три несвязанных сферы — природу, общество и мышление. Он преодолевается постановкой философского вопроса об особом способе существования человека как субъекта познания и действия.

Одно из основных положений диалектического материализма заключается в том, что каждому специфическому виду материи отвечает строго специфическая форма движения, выступающая как способ существования именно данного, а не какого-либо другого вида материи. Специфичность каждой формы движения обусловлена особенностями того материального объекта, того вида материи (ве­щества, света и т. д.), который испытывает изменения, «движение». Уже в преде­лах природы рассмотрение всякого изменения как движения материи заключает в себе (в общем правомерное еще) расширение понятия движения на качествен­ные (например, химические) изменения. Идя дальше — к жизни человека, челове­ческого общества, целесообразно отделить от понятия движения самое понятие способа существования и выделить различные способы существования, отличаю­щиеся в зависимости от особенностей их субъекта1.

1 Ключ к пониманию каждой формы движения надо искать в особенностях их материального носи­теля. Это положение развивается и в работах Б. М. Кедрова.

Выделяя различные способы существования различных типов сущего, мы при­ходим к анализу философского вопроса о способе существования человека как субъекта сознания и действия.

В самом общем виде это означает, что соотношение субъекта и объекта, их взаимодействие берется не только идеально — в сознании, но и в процессе труда, реально, материально. Действие, труд, творящий, производящий человек должны быть включены в онтологию — онтологию человеческого бытия — как необходи­мое и существенное звено. Человек выступает при этом как существо, реализую­щее свою сущность в порождаемых им объектах и через них само ее осознающее. Таким образом, специфика человеческого способа существования заключается в мере соотношения самоопределения и определения другим (условиями, обстоя­тельствами), в характере самоопределения в связи с наличием у человека созна­ния и действия.

Метод изучения человека, специфики человеческого способа существования заключается в том, чтобы раскрыть человека во всех для него существенных свя­зях и отношениях, в каждом из которых он выступает в новом качестве*. Если во­прос о месте психического, сознания в мире решался на основе принципа соотне­сения разных качеств в разных системах отношений', то теперь так же решается вопрос о месте человека в мире. Отношение человека к миру, к бытию и отноше­ние человека к человеку рассматривается в их взаимозависимости и взаимообу­словленности.

Отношение человека к человеку составляет собственно специальную сферу этики. Однако большая подлинная этика — это не морализирование извне, а под­линное бытие (жизнь) людей, поэтому этика выступает как часть онтологии, как онтология человеческого бытия Построение такой этики также связано с пре­одолением отчуждения**, но уже не бытия от человека, а человека от человека в результате отчуждения от человека его общественной функции, на основе проти­вопоставления человеку этой его общественной функции (или «маски», по выра­жению К Маркса)*** Преодоление этого отчуждения связано с раскрытием всей полноты природного и общественного бытия человека. Основная проблема этики связана с проблемой человека как субъекта сознания и действия: это вопрос о месте другого человека в человеческой деятельности (другой человек только как средство, орудие или как цель моей деятельности), вопрос о возможности осозна­ния непосредственных результатов и косвенных последствий любого человече­ского действия, поступка, вопрос о существовании другого человека как условии моего существования, вопрос о мотивации, детерминации человеческого поведе­ния, системе значимостей или ценностей и т. д.