§ 59. Онтологическая экспликация и ее место в строении конститутивной трансцендентальной феноменологии в целом - Эдмунд Гуссерль и его Картезианские размышления - Неизвестен - Философы и их философия

В ходе разделенного на взаимосвязанные отрез­ки анализа и отчасти благодаря идущему рука об руку с ним предварительному очерчиванию неизбежно возникающих на этом пути новых проблем и необ­ходимой формы их упорядочения мы приобрели ос­новополагающие для философии интуитивные по­знания. Исходя из предданного нам в качестве сущего мира опыта и перейдя к эйдетической уста­новке, из предданного в качестве сущего мира опы­та вообще, мы осуществили трансцендентальную ре­дукцию, т. е. возвратились к конституирующему в себе эту предданность и все модусы последующей данности трансцендентальному ego, или в эйдетичес­кой модификации, к некому трансцендентальному ego вообще.

Тем самым трансцендентальное ego было воспри­нято как ego, обладающее опытом мира в себе самом, указывающее на гармоническую согласованность мира. Сообразуясь с сущностью такой конституции и с ее эгологическими уровнями, мы выявили априор­ность нового вида, а именно, конститутивную апри­орность. Мы научились отделять самоконституирова-ние ego для себя самого, в сфере его первопорядковой собственной сущности, от конституирования всех относящихся к различным уровням «других» по отно­шению к ego сущностей на основе этой собственной сущности ego. В результате мы получили универсаль­ное единство осуществляющейся в моем собствен­ном ego совокупной конституции в ее сущностной форме, в качестве коррелята которой для меня и для всякого ego вообще всегда заранее дан и продолжает формироваться в смысловых слоях объективно су­ществующий мир отличающийся соответствующим априорным формальным стилем. И эта конституция сама является априорной. В этих в высшей степени радикальных и последовательных разъяснениях того, что интенционально заключено и интенцио-нально мотивировано в моем ego и в моих сущностных модификациях, выясняется, что всеобщая фак­тическая структура данного объективного мира, — как просто природы, как психофизического существа, как человечества, социальности с ее различны­ми уровнями, и культуры — представляет собой сущностную необходимость в весьма широкой мере и, возможно, в гораздо более широкой, чем мы можем себе представить в настоящий момент. Отсюда, как само собой разумеющееся и необходимое следствие, вытекает, что задача, которую призвана решить апри­орная онтология реального мира и которая состоит именно в обнаружении включенной в его универсаль­ность априорности, хотя и возникает неизбежно, од­нако, с другой стороны, является односторонней и, в конечном смысле, не философской задачей. Ибо та­кого рода онтологическая априорность (например: априорность, имеющая место в природе, в психофи­зическом существе, в социальности и в культуре) хотя и придает оптическому факту, фактическому миру с его случайными чертами относительную понят­ность, свойственную очевидным образом усматри­ваемой на основании сущностных законов необхо­димости именно такого положения дел, — однако не философскую, т. е. не трансцендентальную понят­ность. Ведь философия требует объяснения, осно­ванного на последних и наиболее конкретных сущ­ностных необходимостях, а таковыми являются те, которые удовлетворяют сущностной укорененнос­ти любого объективного мира в трансценденталь­ной субъективности, т. е. позволяют понять мир кон­кретно как конституированный смысл. И только после этого открываются высшие и последние воп­росы, которые еще могут быть заданы понятому та­ким образом миру.

Одним из успехов начинающей феноменологии было то, что примененный ею метод чистой, но в то же время эйдетической интуиции привел к попыткам создания новой онтологии, которая принципиаль­но отличалась от онтологии XVIII века, логически оперировавшей далекими от созерцания понятиями, или, иначе, к попыткам основанного на непосредственном конкретном созерцании построения апри­орных частных наук (чистой грамматики, чистой логики, чистого учения о праве, эйдетического уче­ния о сущности познанной в интуитивном опыте природы и т. д.) и объемлющей их всеобщей онтоло­гии объективного мира. В этом отношении ничто не препятствует в первую очередь начать совершенно конкретно с окружающего нас, людей, жизненного мира и с самого человека, как существенно с этим окружающим миром связанного, и вообще чисто интуитивно исследовать чрезвычайно обширную и до сих пор не выявленную априорность такого ок­ружающего мира, принять его в качестве исходного пункта для систематического истолкования сущно-стных структур человеческого существования и рас­крывающихся в нем в коррелятивном отношении слоев мира. Однако то, что мы непосредственно об­ретаем при этом, хотя и представляет собой априор­ную систему, впервые становится в философском отношении понятной — в соответствии с прежде сказанным — и соотнесенной с последними источ­никами понимания априорностью только в том слу­чае, если конститутивная проблематика раскрывает­ся как относящаяся к специфически философскому уровню и если естественная почва познания заменя­ется при этом трансцендентальной. Это означает, что все естественное, непосредственно предцанное, за­ново выстраивается в новой изначальности и не дол­жно некритически интерпретироваться как нечто окончательное. Тот факт, что основанный на эйде­тической интуиции метод вообще называется фено­менологическим и претендует на философское зна­чение, правомерен единственно потому, что в конститутивной взаимосвязи каждая подлинная ин­туиция имеет свое место. Поэтому всякое интуитив­ное установление сферы эйдетически необходимых (аксиоматических) основоположений, проведенное в модусе позитивности, служит априорно необходимой предварительной работой, результат которой должен теперь стать трансцендентальной путевод­ной нитью для достижения полной интуитивной конкретности как в ее поэтическом, так и в ноэма-тическом аспекте. Как при возвращении в конститу­тивную сферу раскрываются важные и полностью новые моменты, — если отвлечься от происходяще­го одновременно раскрытия скрытых смысловых горизонтов в оптической области, невнимание к ко­торой существенно ограничивает ценность априор­ных установлений и делает ненадежным их приме­нение, — показывают монадологические результаты нашего исследования.