В. В. Сапов Я. С. Тимашев. ТРИ КНИГИ О П. А. СОРОКИНЕ* - СОЦИО-ЛОГОС - Неизвестен - Философия как наука

* A Long Journey, by Pitirim A. Sorokin. New Haven; College and University Press; 1963, 327 p.;

Pitirim  A. Sorokin in Review, by Philip A. Alien, editor. Duke University Press; Durham, N. C., 527 p.;

Sociological Theory, Values, and Sociocultural Change, by Edward Tiryakian, editor; the Free Press of Glencoe, New York, 1963, 302 p.

Недавно появившаяся автобиография Питирима Александро­вича Сорокина заслуживает большого внимания. Это — жизнеопи­сание человека, судьба которого во многом напоминает судьбу Ломоносова. Оба родились на севере, Ломоносов — в Архангель­ской губернии, Сорокин — в Вологодской, при том в дальнем ее северо-восточном углу, в той ее части, которая нынче носит назва­ние автономной республики Коми (зырян), от русского отца и ма­тери-зырянки, но из сильно обрусевшей семьи; мать его умерла очень рано. Как и Ломоносов, Сорокин не мог получить регуляр­ного низшего и среднего образования, а вынужден был учиться урывками, что в конечном счете дало ему возможность сдать экзамен на аттестат зрелости и поступить в университет. Как и Ломоносов, Сорокин интересовался многими науками, но довольно рано остановился на социологии, которая в те времена не считалась равноправной наукой. Ей он учился не столько в университете, сколько в Психо-неврологическом институте. В отличие от Ломо­носова, Сорокин увлекся революционными идеями и несколько раз судился в царской России, так как принадлежал к тогда за­прещенной партии социалистов-революционеров. Но его порази­тельная, почти сверхъестественная способность быстро усваи­вать фактические данные и также быстро разбираться в чужих идеях не задержала его восхождение по научному пути. Про­фессора юридического факультета Петроградского университета не разделяли его идей. Но к чести русской науки, эти профессора были весьма терпимы и быстро распознали в П. А. Сорокине чело­века, способного стать выдающимся ученым; по сдаче «государст­венных экзаменов» он был «оставлен при университете для под­готовки к профессорской деятельности». В 1916 году он сдал ма­гистерские экзамены, а в 1920 году после блестящей защиты своей «Системы социологии» был признан достойным стать «доктором социологии» (нововведение революционного периода). В своей ав­тобиографии Сорокин обстоятельно рассказывает, чем была под­готовка к научным степеням в старой России (эта глава его авто­биографии будет напечатана в ближайшей книге «Нового журна­ла» ).

Подготовка к труднейшему экзамену не помешала Сорокину участвовать в событиях того времени. После мартовской револю­ции он стал секретарем главы временного правительства А. Ф. Ке­ренского; разгром этого правительства Сорокин пережил как тяж­кий удар — и не остался бездейственным. Он занял позицию борь­бы с коммунистическим правительством, был арестован и приго­ворен к смерти; он избежал ее только благодаря вмешательству некоторых видных большевиков, с которыми встречался как с ли­цами, как и он, оставленными при университете для подготовки к профессуре. Однако эта бурная эпоха борьбы не помешала ему написать вышеупомянутую «Систему социологии» и много других мелких работ.

К счастью для науки, в 1922 г. П. А. Сорокин вместе с другими учеными и писателями был выслан советским правительством из России. Думаю, что в этом шаге коммунистические вожди впо­следствии глубоко раскаивались, так как высланные ими повели на Западе борьбу с коммунизмом.

В дальнейшем судьба Сорокина может быть опять сближена с судьбой Ломоносова. За поразительно короткое время Сорокину удалось получить признание западных ученых, европейских и аме­риканских. Решительную роль в его судьбе сыграло его признанье американцами. Вскоре после прибытия в Америку Сорокин полу­чил ряд приглашений от разных университетов — прочитать или отдельные лекции или серии лекций по тогда еще малоизвестным вопросам, а именно — о русской революции вообще и о коммуни­стическом строе, в частности. В одном из этих университетов, а именно в университете Миннесоты, Сорокину удалось провести 6 плодотворных лет. За это время он написал и опубликовал свои наименее спорные произведения — о социологии села (Rural So­ciology), о социальной подвижности (Social Mobility) и о современ­ных социологических теориях. Последний из этих трудов, вышед­ший в 1928 г., еще до недавнего времени был принят во многих американских университетах в качестве учебника по истории со­циологии; по непонятной причине в своей автобиографии Сорокин его почти не упоминает.

В 1930 г. совершенно неожиданно произошел перелом в жизни Сорокина; самый знаменитый университет Соединенных Штатов, Гарвард, пригласил его сначала на серию лекций и семинаров, а несколько позднее Сорокин получил приглашение от Гарвардско­го университета — создать и возглавить новое отделенье по социо­логии; тогда таких отделений в Америке было еще немного. Со­рокин ревносшо принялся за дело и создал очень «сильное» отде­ленье, которое вскоре стало руководящим центром социологического развития в Америке.

Двенадцать лет занимал Сорокин свой административный пост — обыкновенно главы отделений «служат» три года, реже — шесть лет. В 1942 г. Сорокин был заменен на своем посту новым восходящим «светилом», Т. Парсонсом, которого в самом начале своей работы Сорокин отстоял от врагов — это происшествие Со­рокин подробно описывает в своей автобиографии.

После этого Сорокин оставался еще 17 лет профессором со­циологии в Гарварде, пока не достиг предельного возраста (70 лет). За четверть века своей деятельности в Гарварде Сорокин создал свои знаменитые труды; это были «Социальная и культур­ная динамика» (4 тома, 1937—1941), «Общество, культура и лич­ность» (1947) и множество других. За эти годы значение Сороки­на стало предметом спора между американскими социологами. Многих ученых, равно как и многих слушателей и студентов, его мысли покоряли; но в других они вызывали отталкивание. Это впе­чатление вынес пишущий эти строки, который в течение 4 лет был членом Гарвардского отделения социологии, когда оно воз­главлялось Сорокиным. Еще в 30-х годах была выставлена его кандидатура на президентство союза американских социологов. На выборах Сорокин потерпел незаслуженное поражение; коллеги предпочли ему другого кандидата.

В 1959 г. Сорокин вышел в отставку. Но еще за несколько лет до нее он перенес центр тяжести своей работы в созданный им исследовательский институт по изучению чувства альтруизма. Соро­кин считает, что только путем перевоспитания как вождей, так и ве­домых ими масс на путях альтруизма можно обеспечить мир во всем мире. Как он описывает в своей автобиографии, он как-то ие зада­вался вопросом, откуда придут средства на эту работу. Он давно уверовал в свою счастливую звезду. Совершенно неожиданно для него один крупный промышленник, по фамилии Лилли, вдруг по­жертвовал на это дело свыше 100 тысяч долларов. Сорокин полу­чил возможность развернуть свой институт и выпустить 12 томов, в значительной мере состоящих из его собственных работ. Недав­но вышеназванная сумма оказалась исчерпанной, и институту пришлось несколько сжиматься.

Сам же Сорокин нисколько не сокращает своей кипучей дея­тельности: он постоянно читает отдельные лекции и циклы лекций и докладов в разных высших учебных заведениях, американских и европейских; активно участвует в конференциях разных научных обществ и вступает в полемику с другими социологами. Почти все это запечатлевается в ученых трудах, продолжающих выходить с большой быстротой; вышедший недавно список этих трудов зани­мает восемь страниц убористой печати; они перечислены по годам, начиная с 1910 и кончая 1960 г.; список заканчивается заметкой редакторов такого содержания: «список не полон, т. к. к нашей ра­дости Сорокин продолжает публиковать научные труды».

Заканчивающийся 1963 год был ознаменован тремя события­ми, которые обосновали выдающееся положение Сорокина среди современных социологов; два из них — появление двух солидных томов с научными статьями — были приурочены к 70-летию Соро­кина, исполнившемуся в 1959 г., но книги не были готовы к сроку. Первый из этих томов, под редакцией проф. Ф. Аллена из универ­ситета Вирджинии, озаглавленный «Оглядываясь на Сорокина», со­ставлен по следующему плану: сначала автобиография Сорокина, которая в расширенном виде вышла в качестве отдельной книги, рассмотренной выше; затем — серия 17 статей, написанных социо­логами, высоко ценящими Сорокина, но готовыми и критиковать отдельные его положения. Воспроизвести вкратце их содержа­ние — решительно невозможно, т. к. статьи очень специальны. Между соавторами материал был распределен редактором так, что оказались затронутыми почти все стороны сорокинского уче­нья в их историческом развитии и современном состоянии. Неко­торые из этих статей, в особенности последняя, профессора Ко­лумбийского университета Мертона (в сотрудничестве с проф. Барбером), являются блестящими научными работами. Тема ее — социология знания или науки — одна из самых острых в совре­менной социологии, заслуживает серьезного обсуждения. Есть и другие превосходные статьи и, как всегда бывает в сборниках, есть статьи и менее значительные. Пишущий эти строки дал статью о сорокинских идеях относительно права, революции, войны и об­щественных бедствий.

Меньшая часть статей посвящена оценке учения Сорокина в раз­ных странах — Англии, Италии и Латинской Америке. Из них выделяется статья профессора Джини, который откровенно от­мечает некоторые дефекты в общей манере сорокинской работы и передаче результатов читателям. По этому вопросу могут быть разные мнения; скажу только — до сих пор Сорокин собирает многочисленные аудитории, не только из студентов, но и из сло­жившихся ученых, готовых послушать талантливого коллегу, ко­торый в своих докладах и возражениях не стесняется нарушить обычный в Америке этикет — всегда говорить только приятное. Завершается сборник возражениями Сорокина всем 17 соучастни­кам сборника; наибольшее место Сорокин уделяет статье Мерто­на, которая того вполне заслуживает. За возражениями Сорокина, как бы в качестве приложения, следует тщательно составленный список его ученых трудов, упомянутый выше.

Другой сборник, под редакцией его ученика, ныне профессора Е. Тириакиана, еще менее чем предыдущий поддается краткой передаче. Он составлен по типу немецких «Фестшрифт», т. е. юби­лейных сборников, которые редко встречаются в Соединенных Штатах. Редактор предложил всем соавторам свободу в выборе тем, конечно, прямо или косвенно относящихся к социологии. Только первая из статей (не считая обширного предисловия ре­дактора), написанная проф. Артуром Дэвисом из Саскачеванского университета, прямо посвящена Сорокину и озаглавлена «Уроки Сорокина»; она довольно верно передает те впечатления, кото­рые получают его студенты, в особенности по Гарварду. Из других статей большого внимания заслуживает статья Т. Парсонса, кото­рый разбирает вопрос о положении христианства в современном индустриальном обществе. Он приходит к выводу, прямо противо­положному выводу Сорокина, имя которого не упоминает — но это типичная манера письма Парсонса, соперника Сорокина по возглавлению современного социологического мира.

Третье событие — неожиданное избрание Сорокина председа­телем союза американских социологов на 1965 год. Обычная про­цедура выборов такова: председатель общества в данном году на­значает нескольких членов общества членами избирательной ко­миссии, которая по большинству голосов составляет список кан­дидатов на подлежащие замещению вакансии — в двойном числе; затем в начале календарного года список рассылается всем полно­правным членам общества, которые отмечают своего кандидата и посылают свой избирательный бюллетень комиссии; та делает подсчет и объявляет избранных кандидатов, получивших боль­шинство.

Но кроме этой обычной процедуры есть и чрезвычайная. Изби­рателям предоставлено право вместо голосования за одного из официальных кандидатов «вписать» имя своего избранника. Если такой кандидат получит меньше 25 голосов или менее 10% общего числа поданных голосов, обыкновенная процедура остается в си­ле. Но если какой-либо кандидат соберет больше 25 голосов и при том более 10% всех поданных голосов, то избирательная комис­сия заготовляет новый бюллетень, в котором имя кандидата, пред­ложенного избирателями, должно стоять наряду с двумя прежни­ми. Это гарантирует демократический характер выборов.

И вот в текущем году, в виде чрезвычайного исключения, эта процедура была применена. Какое-то число избирателей (цифра не сообщается) вписало имя П. А. Сорокина с превышением уже упомянутых минимумов. Имя Сорокина появилось поэтому на вто­ричном бюллетене наряду с кандидатами, рекомендованными из­бирательной комиссией, кстати сказать, весьма почтенными авто­рами интересных трудов, и победило последних — число голосов опять-таки не сообщается. Итак, избран был Сорокин, 30 лет на­зад не получивший большинства (и никогда больше не представ­ленный в избирательный список). Этим актом американские со­циологи искупили свой тогдашний грех и освободили свое общест­во от сделанной тогда ошибки. Никто не будет иметь права упрекнуть общество, что оно проглядело самого выдающегося социолога первой половины 20-го века.

Т. к. председатель общества избирается заранее, Сорокин ста­нет фактическим председателем в 1965 г. и возглавит съезд амери­канских социологов, который соберется в Чикаго осенью того же года.

Кончая, хочу вернуться к тому, что есть много общего в судьбе Сорокина и Ломоносова. Оба родились на «низах» русского общества, и оба поднялись до вершин, — став учеными с известностью, распространившейся широко за пределы страны, где протекала их деятельность — и оба вызвали немало зависти и злословия со сто­роны других претендентов на высшие места. Но судьба их пред­ставляет и глубокое различие: Ломоносов работал в пределах своего отечества, Сорокин завоевал себе имя и положение в чужой стране. И все-таки его торжество — не только личное, но, и тор­жество Петроградского университета и русской науки.