XXIII - Мой Бог. Опыт трансимманентной философии (Петергоф - Озёрск, лето 1988 г.) - Сергей Борчиков - Философия как наука

4 августа                                  [Одиночество.  Формирование и оформ­ление Истины.  Я и Мы.]

Что значит «не приписывать предикат «не» одиночеству» (заповедь 8)?

Одиночество есть, это факт.

Истина складывается и формируется не в одиночестве, принципиально не в одиночестве, а в общении, в социуме. Даже Я, которое участвует вроде бы независимо в возделывании почвы для Истины, не есть одинокое Я, ибо оно объект социума и в таком качестве – бессознательный элемент системы, целокупности всех взаимодействующих Я.

Но (и это очень важно) Истина оформляется только и исключительно в одиночестве, принципиально в одиночестве. Я, осознающее себя даже взаимодействующим с другими Я, одиноко в принципе, ибо акт самосознания сущностно уникален и самостен. Истина не может оформиться иначе, нежели в самосознании Я, а посему и акт дооформления сформированной в иной практике Истины – это сугубо практика одинокого, одиноко мыслящего и одиноко чувствующего Я.

Предикат «не», который навешивается на одиночество с целью принизить или негативно оценить этот феномен, отнюдь не подрывает «есть» одиночества, а лишь внешним образом присовокупляет к нему признак якобы неполноценного бытия. Но это является фикцией.

Схема тут аналогична формулам тавтологии Бога и индифферентной связкой:

Бог не есть Бог   

а именно:

одиночество есть

одиночество не есть         

Я Есть, был и останусь всегда один.

То, что я постоянно тщусь ввести в это заключение «не» – «не один», показывает лишь моё желание, иллюзию, которая фундаментальна, то есть лежит в фундаменте того, что в формировании Истины участвует исключительно как Мы:

я мыслю, следовательно мы существуем.

Ключ к этой иллюзии – опять инверсия первичности и вторичности: безусловно онтологически первичное Мы оказывается безусловно гносеологически вторичным.

Мы есть постольку, поскольку Есть Я. Я первично, а Мы (не люди, а реалия, феномен) вторично.

Вот этого знания и не хватает предубеждению против одиночества. Больше того, предубеждение против одиночества не только не снимает одиночества, а усугубляет невроз социального отчуждения творцов от масс. И, наоборот, освобождение от этого предубеждения вселяет в людей надежду и пафос социальной гармонии личностей.

Я не одинок только потому, что я первично, в принципе абсолютно одинок.

И никак иначе.