ГЛАВА ПЯТАЯ. СПОСОБЫ ОРГАНИЗАЦИИ ЖИВОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ. РАСТЕНИЕ И ЖИВОТНОЕ - Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию - X. Плеснер - Философия как наука

5. Открытая форма организации растения

{...] Если это правда, и организм осуществляет в себе свою цель благодаря тому, что приходит к единству при помощи круга жизни, ведущего через него и из него вовне, то тогда встает вопрос, как совместить это обсто­ятельство с неизбежной замкнутостью тела. [...]

Для живой вещи тут существует радикальный конф­ликт между необходимостью быть замкнутой как физичес­кое тело и необходимостью быть разомкнутой как орга­низм. Решение конфликта живая вещь находит в своей форме, выражение которой становится чувственно пости­жимым в наличном образе ее типа, хотя сама форма, ко­нечно, не обнаруживается. Она означает здесь идею орга­низации — а идея, в сущности, становится наглядной лишь опосредованно,— согласно которой живое тело сое­диняет свою вещную самостоятельность со своей виталь-ной несамостоятельностью.

Предпосылкой этого уравновешения в форме является, конечно, конфликт, который выступает только там, где должна иметь место организация, т. е., строго говоря, только у многоступенчатых живых существ (многоклеточ­ных) . У одноклеточных тоже дело может дойти до органи­зации, только здесь благодаря моделированию целого из единой протоплазматической субстанции часть остается в принципиально ином отношении к целому, чем у много­клеточных, где оно основано на спецификации клеток и тканей. {...] Если жизнь уж выбирает путь многоклеточ-ности, то она выбирает конфликт между организацией

и телесностью и должна поэтому уравновешивать его в форме.

Уравновешение возможно двумя способами, в откры­той и закрытой форме. Если выравнивание имеет место в открытой форме, то налицо растение, если в закрытой — то живая вещь выказывает признаки животного. Таким образом, растение и животное по своей идее строго отде­лены друг от друга характером организации, отчего по многим свойствам им нужно отличаться друг от друга лишь по степени, а в чем-то они могут даже совпа­дать. Поэтому чисто эмпирическое различение расте­ния и животного постоянно будет наталкиваться на боль­шие трудности, ибо оно не может пройти мимо существо­вания переходных форм. {...]

Открыта та форма, которая непосредственно включает организм во всех его жизненных проявлениях в окружа­ющую среду и делает его несамостоятельным сектором соответствующего ему жизненного круга.

Морфологически это выражается в тенденции к внеш­нему, прямо обращенному к окружающей среде развитию поверхностей, которое сущностно связано с ненужностью образования каких-либо центров. Ткани, служащие меха­нической прочности, питанию и передаче раздражения, не «накапливаются» анатомически или функционально особыми органами, но проходят через весь организм, от самых внешних до самых внутренних его слоев. Вследствие этого отсутствия каких-либо центральных органов, в кото­рых было бы скреплено или представлено все тело, ин­дивидуальность растительного индивида сама проявляется не как конститутивный, но только как внешний момент формы, присущий детали его физического строения; во многих случаях в значительной степени сохраняется са­мостоятельность частей по отношению друг к другу (прививки, черенки). Один великий ботаник даже назвал растение «дивидуум». {...]

6. Замкнутая форма организации животного

Замкнута та форма, которая опосредованно включает организм во всех его жизненных проявлениях в его окру­жающую среду и делает его самостоятельным сектором соответствующего ему жизненного круга. {...] На основе опосредованного контакта у организма сохраняется не

только большая замкнутость, чем у растительных живых существ, но он получает настоящую самостоятельность, т. е. поставленность на нем самом, которая одновременно имеет значение нового базиса существования.

Об опосредованном включении в некоторую связь с полным правом можно будет говорить только там, где между этой связью и включенным элементом введены промежуточные члены. Как справляется тело, непосредст­венно примыкающее своими внешними поверхностями к среде, с тем, чтобы ввести между собой и средой про­межуточные члены, которые, с одной стороны, относятся не к нему, с другой же стороны, опять-таки не могут без живой связи с ним осилить естественным образом задачу опосредованного включения? [...]

Организованное тело дано в его пограничных поверх­ностях. Эти поверхности не должны изолировать его, так как иначе была бы устранена функция органов посредство­вать между ним и средой. Вследствие этого, если тело все-таки должно образовать замкнутое по отношению к сре­де единство, оно должно иметь границу в нем самом, т. е. в нем самом антогонистически разделиться. [...] В силу этого антагонизма организм смыкается в единство. Про­тивоположность значений (Gegensinnigkeit) опосредует его с самим собой в замкнутую целостность, или орга­низует его.

Противоположность значений как принцип организа­ции возможна только, если органы морфологически и фи­зиологически имеют противоположные по отношению друг к другу значения и как по отдельности, так и в группах обладают антагонистической структурой и функцией. При этом должно иметься высшее объединение внутри организ­ма, превосходящее и уравновешивающее антагонизм. По­чему? Это объединение не зарезервировано за ним как це­лым. Уже к целому относится противоположность (das Ge-genuber) единства для себя и единства в многообразии  частей, опосредование которой дает целое. Антагонизм должен быть организационным принципом целого. Та­ким образом, он является формой единства всего много­образия. Но если оно разделено на две зоны, значения ко­торых противоположны друг другу, то организационный смысл этой противоположности (Cegeneinander) не теря­ется только тогда, когда имеется некоторый центр, который технически поддерживает эту противоположность. [...] Итак, какой характер имеет разделение зон? Ответ

дает предположение, что оно служит уравновешению организма с его средой. Вместе со своими органами т^ло как тело (не как живое целое) находится в контакте с ве­щами среды. Напротив, живое целое находится в сопри­косновении с ними через посредство органов, то есть в опосредованном, а не в непосредственном контакте. Но если посмотреть реально, все вместе органы суть орга­низм. Поэтому различие между телом и живым целым не имело бы действительной ценности, если бы живое целое было бы непосредственно открыто в своих органах по от­ношению к среде, если бы именно благодаря антагонизму органов и ставшему тем самым необходимым образова­нию центра в организме не было бы реально создано нечто такое, что могло бы объединить все органы. Этот орган репрезентации — ибо его функция состоит в том, чтобы позволить всем органам быть представленными в нем,— поставлен над антагонизмом и поддерживает его как условие органического единства. [...]

Между организмом и средой возможны два вида отно­шений: пассивно восприемлющее и активно оформляющее. В одном случае организм восприемлет среду, среда оформ­ляет, в другом случае оформляет организм, а среда воспри­емлет. Оба антагонистических отношения должны реально иметь место и уравновешиваться некоторым центром в смысле единства целого. Разделение зон представляет со­бой противоположность сенсорной и моторной организа­ции, как она опосредована центрами, преимущественно нервными.

Сенсомоторная схема, «функциональный круг», как го­ворит Икскюль, есть условие возможности реального бы­тия замкнутой формы, организационной идеи животного. С точки зрения этой схемы становятся понятны все сущ­ностные признаки животной жизни в ее единстве: морфологически (а тем самым и онтогенетически) — преобла­дающее образование внутренних поверхностей для орга­нов и систем органов при по возможности незначитель­ном акцентировании внешней поверхности тела, которая предназначена быть носительницей органов чувств и орга­нов движения; физиологически — спонтанное движение с преобладанием способности к перемещениям, циркуля­ция, распределенная на области собственных органов и расчлененная на этапы, дыхание, питание (только на осно­ве органических веществ), а также ощущение. Сначала, конечно, не вполне ясно, что организм в пассивно восприемлющем отношении «замечает» раздраже­ния среды, в активно формирующем отношении — «воз­действует» на среду. Следует сначала вспомнить о том, что эти противоположные по значению отношения в своем морфологическом и функциональном дуализме должны обеспечить возможность существования закрытой формы. Они это делают, ибо они обусловливают центральную репрезентацию организма. Благодаря этому живой орга­низм как целое не есть больше непосредственно (в себе самом, конечно, опосредованное!) единство органов, но является таковым лишь на пути через центр. Таким об­разом, он вообще больше не находится в прямом контак­те со средой и вещами вокруг нее, но исключительно посредством своего тела. Тело стало промежуточным слоем между живым и средой. Так решается поставленная выше проблема опосредованного включения его в жизненный круг: живое существо, примыкая своим телом к среде, обретает реальность «в» теле, «за» телом и потому больше не входит в прямой контакт со средой. Вследствие этого организм достигает более высокого уровня бытия, который находится на иной ступени, нежели уровень, занимаемый его телом. Он является единством тела, опосредован­ным единой репрезентацией членов, и именно благодаря этому тело зависит от центральной репрезентации. Его тело стало его плотью (Leib), той конкретной серединой, посредством которой субъект жизни связан с окружаю­щей средой (Umfeld).

Есть сущностно-закономерная связь между появле­нием центров организации тела и перемещением уровня бытия этого тела как живой вещи. С физической точки зрения тело с возникновением центра удваивается: оно дано еще раз (то есть представлено) в центральном ор­гане. Итак, эта «середина», неотъемлемая от сущности всякого живого тела, это нуклеарное (kernhaft) единство для себя в противоположность единству многообразия, означающее все же чисто интенсивную величину, не заполняется, конечно, пространственным образованием. Она остается пространственной серединой как структур­ный момент позициональности живого тела. Но характер этого тела, пространственно заключающего ее, изменился, ибо оно реально опосредовано, представлено в нем. Оно отличено и зависит от него самого как тело. Уже чисто физически оно есть «своя плоть». Пространственная середина, ядро или самость больше не «находится», таким образом, непосредственно в теле. Точнее говоря, она занимает двойное пространственное положение относи­тельно тела: в нем (поскольку все тело, включая централь­ный орган, не есть его плоть и не зависит от него) и вне него (поскольку тело зависит от центрального органа как его плоть).

Таким образом, середина, ядро, самость, или субъект обладания, будучи совершенно привязано к живому телу, обретает дистанцию по отношению к нему. Будучи чисто интенсивным моментом позициональности тела, середина тем не менее отличается от него, тело становится ее плотью, которою она обладает. Поскольку же тело физи­чески является собственной плотью, то середина, кроме то­го, вступает в особое отношение с ним как с подчинен­ной (ей), ибо зависимой от всего тела (включая центр) зоной. Само тело целиком от нее не зависит, но зависит, пожалуй, та зона, которая представлена в центральном органе. [...]

[...] Самость, хотя и чисто интенсивная пространст­венная середина, обладает теперь телом как своей плотью и тем самым необходимо имеет то, что оказывает влия­ние на тело и на что воздействует само оно: средой. [...]

Дистанцируясь от собственной плоти, живое тело обла­дает своей средой (Medium) как окружающей средой (Umfeld). Отделенность от собственной плоти делает воз­можным контакт с отличенным от плоти бытием. Тело «замечает» бытие и «воздействует на» бытие. {...]

Открытость позиционального поля закономерно соот­ветствует замкнутой форме организации, так как то и дру­гое фиксирует факт, прослеживаемый по всем зоологичес­ким признакам: факт первичной неудовлетворенности (Unerfulltheit) живого существа. «Первично нуждающий­ся» значит то же самое, что и «опосредованно включен­ный в круг жизни». В случае открытой формы самостоя­тельность перешла ко всему кругу жизни, растительный индивид есть лишь переход; напротив, при замкнутой форме поставленное на себя самое животное сохраняет самостоятельность относительно круга жизни, к которому оно все же принадлежит целиком со своей организацией. Оно по сути есть вещь нуждающаяся, ищущая своего удовлетворения, которое в возможности гарантировано ей, но которого она достигает в действительности, лишь пре­одолевая пропасть (uber eine Kluft hinweg). В своей самостоятельности животное есть исходный пункт и точка

приложения своих влечений, которые означают не что иное, как непосредственную манифестацию первичной неудовлетворенности, опосредованного включения в круг жизни. Максимум замкнутости обусловливает максимум динамики непрестанного влечения, беспокойства, необ­ходимости борьбы. [...] Быть животным — значит быть борцом.

Наконец, закону замкнутой формы подчиняется изо­ляция органов от внешнего мира и одновременно их сильная дифференциация на относительно самостоятель­ные системы циркуляции, питания, размножения, передачи раздражения и т. д. [...] Репрезентируемость предпола­гает расчленение того, что подлежит репрезентации. [...]

Замкнутая форма как принцип первичной нуждаемости или подверженности влечениям (Triebhaftigkeit) находит очевидное фундаментальное выражение в отсутствии у жи­вотного организма способности строить, подобно расте­нию, белок, жиры и углеводы из неорганических состав­ных частей. Животное нуждается в органическом питании, оно должно жить тем, что живо. Конечно, благодаря этой неспособности организм в значительной мере стано­вится независимым от своей среды, но в этом вся причина состоять не может. Независимость обеспечивается жи­вотному уже другими его сущностными признаками, ко­торые не исключают a priori неорганического питания. И здесь нельзя удержаться от мысли, что само сущест­вование замкнутой формы имеет еще один смысл, непро­извольно связываемый с сущностью животного как хищ­ничества в собственном смысле слова: увеличивать жизнь ценой жизни. [...]