|
6. Поклонение солнцу
Иным для их народнического (Volkish) неоязычества требовались вагнеровские фокусы. Они закутывались в медвежьи шкуры и приносили животных в жертву Вотану, Тору, Бальдеру и другим тевтонским божествам. Они изучали символы древних нордических рун и в своих видениях отправлялись на поиски членов древнего духовного братства. Были десятки подобных групп — больших и малых. Они были убеждены в том, что им предначертано (точно как и граальским рыцарям в вагнеровском "Парсифале") отыскать и защитить Священный Грааль, символизировавший для них духовную чистоту арийской крови. Наиболее известным среди них было Танненбергское общество генерала Эриха Людендорфа, героя войны, а впоследствии (в 1923 г.), участника провалившегося путча Адольфа Гитлера. Символом организации Людендорфа был молот Тора. Как и многие другие представители германской культуры на рубеже столетий, Людендорф хотел искоренить христианство и заменить его арийской верой. Как заметил один из исследователей неозыческого движения в Германии, "В соответствии с программой Танненбергского общества по восстановлению древнегерманской религии, генерал Людендорф, в сопровождении нескольких молодых людей, время от времени мог отправиться в расположенные поблизости от Мюнхена леса, где зажигался праздничный костер и в жертву богу грома Тору приносился конь"46.
Юнг был осведомлен об этих группах, но навряд ли принимал в какой-либо из них участие. Начиная с 1913 г. он редко выходил из роли вождя своего собственного племени в Кюснахте и Цюрихе. Но участие в культах его сотрудников по клинике, а также пациентов, которых они лечили в стенах госпиталя, либо в своих частных консультационных кабинетах, остается под вопросом. "Попытка использовать старые культы для достижения новых религиозных возможностей" В богемных кругах во всех уголках света книга Wandlungen und Symbole der Libido имела такой успех в качестве явления контркультуры, что вскоре после появления ее немецкого издания в 1912 г. и английского перевода (в 1916 г. под названием "Психология бессознательного") к Юнгу из всего мира стали стекаться духовные пилигримы с просьбой помочь им раскрыть мифические пласты своего собственного бессознательного разума. Согласно Франческе Грэфин цу Ревентлов, которую Людвиг Клагес назвал "языческой святой", швабингско-асконская контркультура была "духовным движением, niveau, направлением, протестом, новым культом, а еще точнее — попыткой использовать старые культы для достижения новых религиозных возможностей"47. "Фанни" (так ее называли) была приятельницей и возможно даже любовницей Отто Гросса, а также автором слегка завуалированного автобиографического романа, известного под названием Неггп Dames Aufzeichnungen. Онбыл написан в то время (с декабря 1911 г. по лето 1912 г.), когда Юнг работал над второй частью Wandlungen, а вышел в свет в 1913 г. В то самое время когда в юнговских снах кружились образы Диониса, ужасной Великой Богини-Матери, а также таких солнечных героев, как Зигфрид, Фанни Ревентлов уселась за письменный стол и вызвала к жизни свои переживания за целое десятилетие. В волшебном театре своей души она стала свидетелем того, как в швабингских кафе протекали жаркие дискуссии о мистической природе расы и крови — носителях "предвечных языческих субстанций", всплывавших в снах современных индиви-дов48. То были времена, когда в молодых женщинах, ходивших по улицам Мюнхена и танцевавших обнаженными в священных рощах Асконы, происходила реинкарнация дионисийских вакханок и ба-ховеновских"гетер. Она вспоминала костюмированные балы во время масленицы и ритуальные жертвоприношения Великой Богине-Матери. Простым ли совпадением было то, что Юнга захватили те же самые темы в тот же самый момент истории? Простым ли совпадением было то, что именно в это время Юнг тоже стал язычником, сказав, что старые боги по-прежнему живут внутри нас? А в артистической среде новым пророком язычества был Карл Хёппнер, более известный как Фидас49. Ни одному другому художнику не удалось с такой силой пленить юношеские сердца контркультуры. На протяжении первой четверти двадцатого столетия практически повсюду — в таких теософских журналах как Simpli-cissimns и Jugend, на почтовых открытках и плакатах — можно было встретить созданные им завораживающие образы поклонения солнцу. Обнаженные, длинноволосые, белокурые молодые арийцы (порой на них были украшения с нанесенными руническими символами или свастиками) смотрели в небо, вознося руки к солнцу. Образ этот чаще всего ассоциировался с Фидасом — изображением обнаженного мужчины со сведенными вместе ногами и руками, поднятыми вверх в форме буквы "Y". Это мотив Lichtgebet или "молящегося свету", основанный на так называемой нордической Le-bensrune или "руне жизни". Образы Фидаса могут рассказать нам очень многое о неоязыческой культуре в германской Европе на рубеже столетий. Арийские образы поклонения солнцу, рунические символы, свастики, высокие столбы пламени объединяются с мужскими и женскими фигурами, часто обнаженными, символизирующими великие космические принципы Мужского и Женского. Традиционно имеются полярные противоположности, объединенные внутри и непосредственно под кругом, символизирующим бога в виде солнца — первоначала всего сущего. В одной книге, проиллюстрированной Фидасом в 1897 г., Мужское и Женское объединены в бюсте, имеющем сходство с Янусом и изображающем арийские идеалы мужской и женской красоты. Эта сизигия (соединение противоположностей) окружена солнечными лучами и увенчана закругленной свастикой, она является солярным символом перерождения и вечного возвращения. Фидас поместил эту и ряд аналогичных иллюстраций в серии публикаций берлинского теософа Макса Фердинанда Зебальда фон Верса, посвященных сексуальной магии и сексуальной религии древних арий-цев50. В богемных кругах были популярны арийские и оккультные теории, согласно которым вселенная была создана из первобытного огненного хаоса, а вышедшими из него первыми двумя принципами были Мужское и Женское. Лишь благодаря напряжению между этими двумя полюсами, благодаря вечному соединению и разделению этой двоицы, могла проявляться созидательная сила, первичная энергия солнца или огня. На уровне индивида, лишь интеграция в его душе Мужского и Женского принципов может привести к восстановлению связи с внутренним солярным огнем. В сочинениях Зебальда и других народнических (volkish) мистиков эта пылающая первичная энергия ассоциировалась также и с кровью. Следовательно, для того, чтобы высвободить творческие потенции целой расы, должна была потребоваться евгеника, которой предстояло создать чистых прототипических арийских мужчин и женщин, потомки которых будут с каждым поколением все более совершенными. За исключением явной поддержки евгеники, все эти символы присутствуют в Wandlungen и составляют метафорическое ядро юнгов-ской теории психологических типов, его знаменитых понятий анимы и анимуса, а также его идей относительно структуры и динамики психе. Среди асконцев, читавших Юнга (а в особенности — Wandlungen), а также проходивших лечение у него или у его ассистентов в Цюрихе, были Герман Гессе и Рудольф фон Лабан. Лабан прочиталWandlungen и поделился впечатлениями с обитателями своей колонии дионисийских танцоров в Асконе, в том числе и с Мэри Вигман, у которой впоследствии развилась интеллектуальная страсть к психоаналитической литературе. Ее "Пляска ведьмы" бросала в дрожь мюнхенских зрителей и вызывала трепет у асконских язычников. Оккультист Элистер Кроули, также ненадолго заехавший в Аскону, прочитал "Психологию бессознательного" и нашел в ней источник вдохновения для своих собственных сочинений по магическим ри-туалам51. В годы войны, а особенно после 1916 г., когда разнеслась молва о новом богемном превращении, которое претерпела аналитическая психология, асконцы просто наводнили консультационные кабинеты юнговских коллег. В творческом вместилище, каковым по замыслу Юнга должен был стать терапевтический кабинет, они демонстрировали свои сны и рисунки, свои поэмы и танцы. Они были язычниками и приглашали других стать язычниками. В цюрихских кафе они обсуждали своих аналитиков, беспорядочно анализировали сны друг друга, передавали из рук в руки новейшие теософские и антропософские публикации, смешивали кофе, кокаин и тонизирующие средства. Проза юнговского Гимна солнцу сияла со страниц его книги с силой, достаточной для того, чтобы завлечь тех, кто испытывал духовный голод. Его убежденность поддерживалась его личным опытом такого грандиозного, такого космического масштаба, что и у других вполне могло возникнуть желание пережить нечто подобное. Но о каком собственно потрясающем опыте идет речь? Примечания Категория: Библиотека » Постъюнгианство Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|