Символика; symbolism

Символика

Нем.: Symbolik. — Франц.: symbolisme. — Англ.: symbolism. — Исп.: simbolismo. — Португ.: simbolismo.

• А) В широком смысле слова: косвенный, образный способ представления бессознательного конфликта, желания; в этом смысле любая подмена считается в психоанализе символической.

Б) В узком смысле слова: способ представления, для которого характерно устойчивое отношение между символом и символизируемым бессознательным содержанием, причем это постоянство наблюдается не только у отдельного человека или в общении двух людей, но также и в самых различных областях (миф, религия, фольклор, язык и пр.), и в самых отдаленных друг от друга культурных регионах.

• Понятие символики в наши дни столь тесно связано с психоанализом, слова "символический", "символизировать", "символизация" употребляются столь часто и столь разнообразно, а проблемы символического мышления, создания и употребления символов зависят от столь многих дисциплин (психология, лингвистика, эпистемология, история религий, этнология и пр.), что вычленить собственно психоаналитическое значение этих терминов и разграничить их смыслы нелегко. Нижеследующие замечания помогут читателю сориентироваться в этом разделе психоаналитической литературы.

I. Принято считать, что символы входят в общую категорию знаков. Однако если определять символы как то, что "естественным образом указывает на нечто отсутствующее или недоступное воображению" (1), возникают следующие возражения:

1) когда речь идет о математических или лингвистических символах (а), всякие ссылки на "естественное отношение" или на аналогию заведомо исключаются. В самом деле, то, что в психологии называют символическим поведением, дает субъекту возможность вычленять в воспринимаемом порядок реальности, не сводимый к "вещам" и позволяющий обобщенным образом управлять ими.

Таким образом, различия в использовании слова "символ" очень велики. Судя по понятиям "символическое"* у К. Леви-Стросса в антропологии и у Ж. Лакана в психоанализе, его применение не предполагает необходимой внутренней связи между символом и символизируемым (б).

2) Когда мы говорим, что символ указывает на "нечто недоступное восприятию" (например, скипетр как символ королевской власти), это не означает, что посредством символа осуществляется переход от абстрактного к конкретному. В самом деле, символизируемое может быть столь же конкретным, как и символ (например, солнце как символ Людовика XIV).

II. Разграничивая узкий и широкий смысл термина "символика", мы лишь используем различие, намеченное Фрейдом и развитое Джонсом в его теории символики. Пожалуй, в наши дни этот контраст в повседневном психоаналитическом употреблении несколько сгладился.

Именно о "символике" в широком смысле слова идет речь, когда мы рассматриваем сновидение или симптом как символическое выражение желания или защитного конфликта, подразумевая под этим косвенное, образное выражение желаний или защитных конфликтов, трудно доступных расшифровке (при этом сновидение ребенка считается менее символическим, нежели сновидение взрослого, поскольку детское желание искажается меньше или даже совсем не искажается в сновидении, и его легче истолковать).

В более общем своем значении "символика" — это отнощение между явным содержанием поступков, мыслей, высказываний и их скрытым смыслом; оно уместнее всего там, где явного смысла более всего не хватает (например, в случае симптоматического акта, абсолютно не сводимого к сознательным побуждениям субъекта). Многие авторы (Ранк и Закс, Ференци, Джонс) считали, что в психоанализе можно говорить о символике лишь в том случае, если символизируемое находится в бессознательном: "Не все сравнения — символы, но лишь те из них, в которых один из членов сравнения вытеснен в бессознательное" (2).

При таком подходе символика охватывает все формы косвенного представления, безотносительно к его более конкретным механизмам, таким, как смещение*, сгущение*, сверхдетерминация*, учет образности*. Следовательно, о символическом отношении (в) мы можем говорить лишь там, где то или иное действие имеет, по меньшей мере, два значения, причем одно замещает другое, скрывая и одновременно выражая его.

III. Однако у Фрейда чаще, чем у современных психоаналитиков, символика понимается также и в узком смысле слова. Это относится к сравнительно позднему периоду его творчества. Фрейд и сам отмечает это, ссылаясь на влияние В. Штекеля (3).

В самом деле, наиболее важные из позднейших дополнений Фрейда к тексту "Толкования сновидений" (Die Traumdeutung, 1900) касаются символики сновидений. Раздел о символическом представлении в главе о работе сновидения был добавлен лишь в 1914 г.

Однако внимательный анализ позволяет уточнить собственное свидетельство Фрейда: понятие символики не было внешним добавлением к психоанализу.

Так, уже в "Исследованиях истерии" (Studien uber Hysteriе, 1895) Фрейд последовательно различал ассоциативный и символический детерминизм симптомов, полагая, например, что паралич Элизабет фон Р. (4) одновременно и детерминирован ассоциативными цепями, связывающими его с различными травматическими событиями, и символически выражает некоторые особенности нравственной ситуации пациентки, причем посредниками между тем и другим служат особые словесные обороты, которые можно понять либо в нравственном, либо в буквальном смысле слова, например, "это не пройдет" или "этого я не могу проглотить" и т.д.

Уже в самом первом издании (1900) "Толкования сновидений" можно отметить, что Фрейд:

1) критиковал старые методы толкования сновидений, называя их символическими, однако считал необходимым показать сходство между ними и своим собственным методом;

2) уделял большое внимание образным представлениям, доступным пониманию без каких-либо ассоциаций сновидца, подчеркивая пои этом опосредующую роль обычных языковых выражений;

3) полагал, что существование "типических сновидений", в которых желания или конфликты выражаются сходным образом — независимо от индивидуальности сновидца, свидетельствует о существовании особого языка сновидений, не зависимого от речи субъекта.

Следовательно, можно утверждать, что Фрейд с самого начала признавал существование символов. Об этом свидетельствуют, например, следующие строки: "... в снах используются все те символы, которые уже присутствуют в бессознательной мысли, поскольку из-за способности к образному представлению и умения избегать цензуры они наилучшим образом приспособлены для построения сновидений" (5b). Верно, однако, что впоследствии — в частности, изучая различные виды типических сновидений (г), а также работы антропологов, в которых показано присутствие символики за пределами сновидений (Ранк), — Фрейд стал придавать больше значения символам. К тому же обращение Фрейда, в борьбе с "научными" концепциями, к "обыденным" истолкованиям вынудило его четко отграничить свою теорию сновидения от сонников, основанных на идее универсальной символики и трактующих сны по единой схеме.

Обобщая различные моменты фрейдовской концепции символов (6, 5с, 7а) и исходя из узкой трактовки символики у Фрейда, необходимо отметить следующие их черты:

1) Символы появляются в толковании сновидений как "немые элементы" (7b), не способные включиться в ассоциативные ряды. По Фрейду, эту способность символов нельзя объяснить сопротивлением лечению: скорее она отличает символический способ выражения как таковой.

2) Сущность символики заключается в "постоянной отнесенности" явного содержания к способам его "перевода". Это отличает не только сновидения, но и весьма различные средства выражения (симптомы и другие продукты бессознательного: мифы, фольклор, религия и пр.), а также весьма далекие друг от друга области культуры. Это постоянство (как и в случае словарно закрепленных слов) не зависит от индивидуальной инициативы: индивид делает выбор между различными значениями символа, но сам новых символов не создает.

3) Это постоянное отношение основано, по сути, на аналогии (форима, размер, функция, ритм и пр.). Однако, как указывает Фрейд, некоторые символы в чем-то напоминают намеки: например, нагота может символизироваться одеждой — одновременно по смежности и контрасту (7с). Кроме того, многие символы сосредоточивают в себе сразу различные отношения между символом и символизируемым: так, Полишинель, по мнению Джонса, представляет фаллос в самых разных отношениях (8а).

4) Хотя психоанализ открыл множество символов, общая область символизируемого весьма ограниченна: тело, родители и кровные родственники, рождение, смерть, нагота и особенно сексуальность (сексуальные органы, сексуальный акт).

5) Расширяя область теории символов, Фрейд, однако, настаивал, что в теории сновидений и продуктов бессознательного, а также в практике толкования она занимает особое место. "Даже если бы цензуры в снах не существовало, они не стали бы от этого более понятными [...]" (7d). Смысл символов недоступен сознанию, а для объяснения механизма работы сновидения недостаточно указания на их бессознательную природу. Фрейд подчеркивал, что бессознательные сравнения, лежащие в основе символики, не придумываются каждый раз заново, но создаются раз навсегда и постоянно находятся наготове" (7е). Возникает впечатление, что, несмотря на все различие культур, люди обладают, по выражению Президента Шребера, неким "базовым языком" (7f). А следовательно, возможны два типа истолкования сновидений: один основан на ассоциациях сновидца, другой, не зависимый от этих ассоциаций, — на истолковании символов (5d).

6) Само существование символического способа выражения при таком его понимании ставит ряд проблем: как символы изначально были созданы человечеством и как осваивает их индивид? Именно эти проблемы привели Юнга к теории "коллективного бессознательного" (8b). Фрейд никогда не считал эту проблематику полностью своей, хотя он и выдвинул гипотезу о филогенетическом наследии (9): ее содержание, как нам кажется, обогащается в свете понятия первофантазий (см. этот термин).

а) Фердинанд де Соссюр, заметим, возражал против самого выражения "лингвистический символ" (10).

б) Этимологический смысл слова "символ" хорошо известен: символ (греч.) - это способ опознания кого-то (например, членов одной секты) путем соединения половинок разбитого предмета. Таким образом, уже в изначальном понимании символа присутствовала мысль о том, что именно связь образует смысл.

в) Именно в рамках такого понимания используется термин "мнесический символ".

г) Между 1910 и 1911 гг. раздел о "типических снах" постепенно расширялся; большая часть материала этой главы была перенесена в 1914 г. в написанный в этот период раздел о "символических представлениях" (11).

(1) Lalande (A.). Vocabulaire technique et critique de la philosophie, Paris, P.U.F., 1951.

(2) Ferenczi (S.). The Ontogenesis of Symbols, 1913. In: First Contributions, 277 — 278.

(3) Cf. Freud (S.). Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung, 1914. — G.W., X, 58; S.E., XIV, 19; франц., 277.

(4) Cf. Freud (S.). G.W, I, 216—217; S.E., II, 152; франц., 120 — 121.

(5) Freud (S.). a) Cf. G.W., II — III, 347; S.E., V, 341 — 342; франц., 255. — b) G.W., II — III, 342; S.E, V, 349; франц., 260. — с) Cf. 4-е изд., исправл. и доп. (1914) (S.E., IV, XI). — d) Cf. G.W., II — III, 365; S.E., V, 359; франц., 267 —268.

(6) Cf. Freud (S.). Uber den Traum, 1901, 2 ed.

(7) Freud (S.). Vorlesungen zur Einfuhrung in die Psychoanalyse, 1915 —1917. — a) Cf. passim. — b) G.W., XI, 151; S.E, XV, 150; франц., 166. — с) G.W., XI, 154—155; S. E., XV, 153; франц., 169 — 170. — d) Cf. G.W, XI, 150 и 171; S.E, XV, 149 и 168; франц., 164 и 186. — e) G.W., XI, 168; S.E., XV, 165; франц., 183. — f) G.W., XI, 169; S.E., XV, 166; франц., 184.

(8) Cf. Jones (E.). The Theory of Symposium. In: Papers on Psycho-Analysis, London, Bailliere, 5 ed, 1948. — a) 93 sqq. — b) 93 —104.

(9) Cf. Freud (S.). Der Mann Moses und die monoteistische Religion, 1939. G.W., XVI, 205—206; S.E., XXIII, 99 — 100; франц., 151 — 152.

(10) Saussure (F. de). Cours de linguistique generale. Paris, Payot, 1955.

(11) Cf. S.E., IV, preface.

Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б.  Словарь по психоанализу