Глава 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТОЛПЫ. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЗАКОН ЕЕ ДУХОВНОГО ЕДИНСТВА - Психология народов и масс - Лебон

     Что составляет толпу с психологической точки  зрения? -- Многочисленное

скопление  индивидов  недостаточно  для  образования толпы.  --  Специальный

характер  одухотворенной толпы. -- Фиксирование идей  и чувств  у индивидов,

составляющих такую толпу, и исчезновение их собственной личности. -- В толпе

всегда преобладает бессознательное.  --  Прекращение  деятельности  мозговых

полушарий   и   преобладание   спинного   мозга.  --  Понижение   умственных

способностей и  полное  изменение чувств.  -- Измененные чувства могут  быть

лучше или хуже тех, которые присущи отдельным индивидам, составляющим вместе

толпу. -- Толпа так же легко становится героичной, как и преступной.

     Под  словом  "толпа"  подразумевается  в  обыкновенном смысле  собрание

индивидов,  какова бы ни была их национальность,  профессия или пол и каковы

бы ни были случайности, вызвавшие это  собрание. Но с психологической  точки

зрения слово это  получает  уже совершенно  другое  значение. При  известных

условиях  --  и  притом только при  этих  условиях --  собрание  людей имеет

совершенно новые черты, отличающиеся от тех, которые характеризуют отдельных

индивидов, входящих в состав этого собрания. Сознательная личность исчезает,

причем чувства и идеи  всех  отдельных единиц,  образующих  целое, именуемое

толпой,  принимают одно и то же направление.  Образуется коллективная  душа,

имеющая,  конечно,  временный  характер,  но  и  очень  определенные  черты.

Собрание  в  таких  случаях становится  тем,  что я назвал бы, за  неимением

лучшего   выражения,  организованной  толпой   или   толпой  одухотворенной,

составляющей  единое  существо и  подчиняющейся  закону  духовного  единства

толпы.

     Без всякого сомнения, одного факта  случайного нахождения вместе многих

индивидов недостаточно для того, чтобы они приобрели характер организованной

толпы; для  этого нужно влияние некоторых возбудителей, природу которых мы и

постараемся определить.

     Исчезновение  сознательной личности и ориентирование чувств и  мыслей в

известном направлении -- главные черты, характеризующие толпу, вступившую на

путь организации, --  не  требуют непременного и одновременного  присутствия

нескольких индивидов  в одном  и том же месте. Тысячи индивидов,  отделенных

друг от друга, могут в известные моменты  подпадать одновременно под влияние

некоторых сильных  эмоций или какого-нибудь великого национального события и

приобретать,   таким  образом,   все  черты   одухотворенной   толпы.  Стоит

какой-нибудь случайности свести этих индивидов вместе, чтобы все их действия

и  поступки немедленно приобрели  характер  действий  и  поступков толпы.  В

известные  моменты   даже   шести  человек   достаточно,  чтобы   образовать

одухотворенную толпу, между тем как  в  другое время сотня человек, случайно

собравшихся вместе, при отсутствии необходимых условий, не образует подобной

толпы. С другой стороны, целый народ под действием известных влияний  иногда

становится толпой, не представляя  при этом собрания  в  собственном  смысле

этого слова. Одухотворенная толпа после своего образования приобретает общие

черты  --  временные,  но  совершенно  определенные.  К  этим  общим  чертам

присоединяются  частные, меняющиеся  сообразно элементам, образующим толпу и

могущим в  свою очередь изменить ее  духовный состав.  Одухотворенная  толпа

может  быть  подвергнута  известной  классификации.  Мы  увидим  далее,  что

разнокалиберная толпа, т.е. такая, которая состоит из разнородных элементов,

имеет много общих черт с однородной толпой,  т.е. такой, которая состоит  из

более или менее родственных элементов (секты, касты и классы). Рядом с этими

общими  чертами,   однако,   резко  выступают  особенности,   которые   дают

возможность различать оба рода толпы.

     Прежде чем говорить о различных категориях толпы, мы должны изучить  ее

общие черты и будем поступать,  как натуралист,  начинающий с описания общих

признаков,  существующих  у   всех  индивидов  одной  семьи,  и   затем  уже

переходящий к частностям, позволяющим различать виды и роды этой семьи.

     Не легко  изобразить  с  точностью  душу толпы, так как ее  организация

меняется не только  сообразно  расе и составу собраний, но и  соответственно

природе  и силе возбудителей, которым подчиняются эти  собрания. Впрочем, на

такие  же  затруднения  мы  наталкиваемся  и  приступая  к  психологическому

изучению отдельного индивида.  Только в романах характер отдельных личностей

не меняется в течение всей их жизни; в действительности же однообразие среды

создает лишь кажущееся однообразие характеров. В другом месте я указал  уже,

что  в каждой  духовной  организации  заключаются  такие задатки  характера,

которые  тотчас же заявляют  о своем существовании, как  только в окружающей

среде произойдет внезапная перемена. Так, например, среди  наиболее  суровых

членов Конвента можно было встретить  совершенно  безобидных буржуа, которые

при  обыкновенных условиях,  конечно, были бы простыми  мирными  гражданами,

занимая должности нотариусов или судей. Когда гроза миновала,  они вернулись

к своему нормальному  состоянию мирных  буржуа, и Наполеон  именно среди них

нашел себе самых покорных слуг.

     Не  имея возможности изучить  здесь  все  степени организации толпы, мы

ограничимся преимущественно толпой,  уже  совершенно  организованной.  Таким

образом, из нашего изложения  будет видно лишь то,  чем может быть толпа, но

не то,  чем она всегда  бывает. Только  в этой  позднейшей  фазе организации

толпы среди  неизменных и  преобладающих основных черт расы выделяются новые

специальные черты  и происходит ориентирование чувств и  мыслей  собрания  в

одном  и   том  же  направлении,  и  только  тогда  обнаруживает  свою  силу

вышеназванный психологический закон духовного единства толпы,

     Некоторые  психологические   черты  характера  толпы  общи   у   нее  с

изолированными  индивидами;  другие же, наоборот, присущи  только ей одной и

встречаются  только  в  собраниях. Мы  прежде  всего  рассмотрим именно  эти

специальные черты, для того чтобы лучше выяснить их важное значение.

     Самый   поразительный   факт,  наблюдающийся  в  одухотворенной  толпе,

следующий:  каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, каков бы ни был  их

образ жизни, занятия,  их  характер или ум,  одного их  превращения в  толпу

достаточно  для  того,  чтобы  у  них  образовался  род  коллективной  души,

заставляющей  их  чувствовать,  думать и  действовать  совершенно иначе, чем

думал  бы, действовал и чувствовал  каждый из них  в отдельности. Существуют

такие идеи и чувства, которые  возникают  и превращаются  в  действия лишь у

индивидов,  составляющих  толпу.  Одухотворенная  толпа  представляет  собой

временный  организм,  образовавшийся  из  разнородных   элементов,  на  одно

мгновение  соединившихся  вместе,  подобно  тому,  как  соединяются  клетки,

входящие  в  состав  живого тела  и образующие посредством  этого соединения

новое  существо,  обладающее  свойствами,  отличающимися  от  тех,  которыми

обладает каждая клетка в отдельности.

     Вопреки  мнению,   встречающемуся,   к  нашему   удивлению,   у  такого

проницательного философа, как Герберт Спенсер, в агрегате, образующем толпу,

нет  ни суммы,  ни  среднего  входящих в  состав ее элементов, но существует

комбинация этих элементов и образование новых свойств, подобно тому, как это

происходит  в химии при  сочетании некоторых элементов,  оснований и кислот,

например, образующих новое тело, обладающее совершенно иными свойствами, чем

те, которыми обладают элементы, послужившие для его образования.

     Не  трудно  заметить,  насколько  изолированный индивид  отличается  от

индивида в толпе, но гораздо труднее  определить причины  этой разницы.  Для

того, чтобы хоть  несколько разъяснить себе эти причины, мы должны вспомнить

одно  из  положений  современной  психологии,  а   именно  то,  что  явления

бессознательного играют выдающуюся роль не только в органической жизни, но и

в отправлениях ума. Сознательная жизнь ума составляет лишь очень малую часть

по  сравнению с его  бессознательной жизнью.  Самый  тонкий  аналитик, самый

проницательный наблюдатель в состоянии подметить лишь  очень небольшое число

бессознательных  двигателей,   которым  он   повинуется.  Наши  сознательные

поступки вытекают из субстрата  бессознательного, создаваемого в особенности

влияниями  наследственности.  В   этом  субстрате  заключается  бесчисленные

наследственные остатки,  составляющие  собственно  душу  расы. Кроме открыто

признаваемых  нами причин,  руководящих  нашими  действиями,  существуют еще

тайные причины,  в  которых мы не признаемся, но за этими тайными  причинами

есть еще  более тайные, потому  что  они  неизвестны  нам самим. Большинство

наших ежедневных действий  вызывается скрытыми двигателями, ускользающими от

нашего наблюдения.

     Элементы  бессознательного, образующие душу  расы,  именно  и  являются

причиной сходства  индивидов этой  расы,  отличающихся друг от друга главным

образом элементами сознательного, -- тем, что составляет плод воспитания или

же результат исключительной наследственности. Самые несходные между собой по

своему  .уму  люди  могут  обладать  одинаковыми  страстями,  инстинктами  и

чувствами;  и  во  всем,  что касается  чувства,  религии, политики, морали,

привязанностей и антипатий и т.п.,  люди самые знаменитые только очень редко

возвышаются   над  уровнем  самых  обыкновенных  индивидов.   Между  великим

математиком и его  сапожником  может  существовать  целая  пропасть с  точки

зрения интеллектуальной жизни, но с точки  зрения характера между ними часто

не замечается никакой разницы или же очень небольшая.

     Эти   общие   качества   характера,   управляемые   бессознательным   и

существующие в почти  одинаковой  степени у большинства нормальных индивидов

расы, соединяются  вместе  в  толпе.  В  коллективной душе  интеллектуальные

способности  индивидов  и,  следовательно,   их  индивидуальность  исчезают;

разнородное утопает в однородном, и берут верх бессознательные качества.

     Такое именно соединение  заурядных качеств  в  толпе  и объясняет  нам,

почему толпа  никогда  не может  выполнить действия, требующие  возвышенного

ума. Решения, касающиеся общих интересов, принятые собранием даже знаменитых

людей в  области разных специальностей, мало все-таки отличаются от решений,

принятых собранием глупцов, так как и в том и в другом случае соединяются не

какие-нибудь выдающиеся качества, а только  заурядные, встречающиеся у всех.

В толпе может происходить накопление только глупости, а не  ума. "Весь мир",

как  это  часто  принято говорить,  никак не  может  быть умнее  Вольтера, а

наоборот,  Вольте? умнее,  нежели "весь мир",  если  под  этим  словом  надо

понимать толпу.

     Если бы индивиды в  толпе ограничивались только  соединением  заурядных

качеств, которыми  обладает  каждый из  них  в отдельности, то  мы имели  бы

среднюю  величину,  а  никак  не образование новых  черт. Каким  же  образом

возникают эти новые черты? Вот этим то вопросом мы и займемся теперь.

     Появление этих новых специальных черт,  характерных  для толпы и притом

не   встречающихся   у   отдельных  индивидов,   входящих   в   ее   состав,

обусловливается различными причинами. Первая из них заключается  в том,  что

индивид   в  толпе  приобретает,  благодаря   только  численности,  сознание

непреодолимой  силы,   и  это  сознание  дозволяет  ему  поддаваться   таким

инстинктам, которым он  никогда не дает волю,  когда бывает один. В толпе же

он менее склонен обуздывать  эти  инстинкты, потому что толпа анонимна и  не

несет на себе ответственности.  Чувство ответственности, сдерживающее всегда

отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе.

     Вторая  причина  --  заразительность  или зараза --  также способствует

образованию в толпе  специальных свойств и определяет их направление. Зараза

представляет собой такое явление, которое легко указать, но не объяснить; ее

надо  причислить  к  разряду  гипнотических  явлений,  к которым  мы  сейчас

перейдем. В толпе всякое чувство,  всякое действие заразительно, и притом  в

такой  степени,  что  индивид  очень легко  приносит  в жертву  свои  личные

интересы интересу  коллективному. Подобное  поведение, однако,  противоречит

человеческой природе, и потому человек способен на него лишь тогда, когда он

составляет частицу толпы.

     Третья причина, и  притом самая  главная,  обусловливающая  появление у

индивидов в толпе таких специальных свойств, которые могут не  встречаться у

них в изолированном положении, -- это  восприимчивость к внушению; зараза, о

которой мы только что говорили, служит лишь следствием этой восприимчивости.

Чтобы  понять это  явление, следует  припомнить некоторые  новейшие открытия

физиологии.  Мы  знаем  теперь,  что  различными  способами  можно  привести

индивида  в такое состояние, когда у  него исчезает сознательная личность, и

он подчиняется всем внушениям лица, заставившего его прийти в это состояние,

совершая по его приказанию  поступки,  часто  совершенно  противоречащие его

личному характеру и привычкам.  Наблюдения же указывают, что индивид, пробыв

несколько времени среди действующей толпы, под влиянием  ли токов, исходящих

от этой толпы, или каких-либо других причин -- неизвестно, приходит скоро  в

такое состояние, которое  очень  напоминает  состояние  загипнотизированного

субъекта.  Такой  субъект  вследствие  парализованности  своей  сознательной

мозговой жизни становится рабом бессознательной деятельности своего спинного

мозга,  которой  гипнотизер  управляет  по  своему  произволу.  Сознательная

личность  у  загипнотизированного  совершенно исчезает, так  же  как  воля и

рассудок, и все чувства и мысли направляются волей гипнотизера.

     Таково  же  приблизительно  положение  индивида, составляющего  частицу

одухотворенной  толпы.  Он уже не  сознает своих  поступков, и у него, как у

загипнотизированного,  одни  способности  исчезают,  другие  же  доходят  до

крайней  степени  напряжения.  Под  влиянием  внушения такой  субъект  будет

совершать известные действия с неудержимой стремительностью;  в толпе же эта

неудержимая стремительность проявляется с еще большей силой, так как влияние

внушения,  одинакового  для  всех,  увеличивается  путем  взаимности.  Люди,

обладающие достаточно сильной индивидуальностью, чтобы противиться внушению,

в толпе  слишком  малочисленны, и потому не в состоянии бороться с течением.

Самое  большее, что они  могут сделать, --  это  отвлечь  толпу  посредством

какого-нибудь  нового внушения. Так,  например,  удачное слово, какой-нибудь

образ, вызванный кстати в воображении толпы, отвлекали ее  иной раз от самых

кровожадных поступков.

     Итак,  исчезновение  сознательной   личности,   преобладание   личности

бессознательной,  одинаковое  направление   чувств   и   идей,  определяемое

внушением, и стремление превратить немедленно  в действия внушенные идеи  --

вот главные черты, характеризующие  индивида в толпе.  Он уже перестает быть

самим собой и становится автоматом, у которого своей воли не существует.

     Таким  образом,   становясь  частицей   организованной  толпы,  человек

спускается   на  несколько   ступеней  ниже   по   лестнице  цивилизации.  В

изолированном положении он, быть может, был бы культурным человеком; в толпе

-- это варвар, т.е. существо инстинктивное. У него обнаруживается склонность

к  произволу, буйству,  свирепости,  но  также  и к энтузиазму  и  героизму,

свойственным первобытному человеку, сходство с которым еще более усиливается

тем,   что  человек  в  толпе   чрезвычайно  легко  подчиняется   словам   и

представлениям, не оказавшим бы на него  в изолированном  положении никакого

влияния,  и совершает поступки, явно противоречащие и  его интересам,  и его

привычкам. Индивид в толпе  --  это  песчинка  среди массы  других песчинок,

вздымаемых и уносимых ветром.  Благодаря  именно  этому свойству  толпы, нам

приходится  иной  раз  наблюдать, что присяжные  выносят  приговор,  который

каждый  из  них  в  отдельности  никогда  бы  не  произнес;  мы  видим,  что

парламентские собрания соглашаются на  такие мероприятия  и законы,  которые

осудил бы каждый  из  членов  этого собрания в отдельности.  Члены Конвента,

взятые отдельно,  были  просвещенными буржуа, имевшими  мирные привычки. Но,

соединившись в толпу, они уже без всякого колебания принимали самые свирепые

предложения и отсылали на гильотину людей, совершенно невинных; в довершение

они  отказались  от  своей  неприкосновенности,  вопреки  своим  собственным

интересам, и сами себя наказывали.

     Но не одними только поступками  индивид в толпе отличается от самого же

себя в изолированном положении. Прежде чем он потеряет всякую независимость,

в  его идеях  и  чувствах должно  произойти  изменение,  и притом  настолько

глубокое, что  оно может превратить скупого в расточительного, скептика -- в

верующего, честного человека -- в  преступника, труса  -- в героя. Отречение

от всех своих привилегий, вотированное аристократией под влиянием энтузиазма

в знаменитую ночь 4 августа 1789 года, никогда  не было бы  принято ни одним

из ее членов в отдельности.

     Из  всего вышесказанного мы  делаем вывод, что толпа в интеллектуальном

отношении  всегда стоит  ниже изолированного индивида,  но  с  точки  зрения

чувств и  поступков,  вызываемых этими  чувствами,  она может быть лучше или

хуже его, смотря  по обстоятельствам.  Все зависит  от того, какому внушению

повинуется толпа. Именно это обстоятельство упускали  совершенно из виду все

писатели,  изучавшие толпу лишь  с точки зрения ее преступности. Толпа часто

бывает  преступна -- это правда,  но часто также она  бывает героична. Толпа

пойдет на  смерть ради торжества какого-нибудь  верования или идеи;  в толпе

можно пробудить энтузиазм и заставить ее, ради славы и чести, идти без хлеба

и оружия, как во времена крестовых походов, освобождать Гроб Господен из рук

неверных, или же,  как в 93-м  году, защищать  родную  землю.  Это  героизм,

несколько бессознательный, конечно,  но именно  при егото помощи и  делается

история.  Если  бы  на  счет  народам  ставились  только одни великие  дела,

хладнокровно  обдуманные,  то в  мировых  списках  их  значилось  бы  весьма

немного.