3. Иллюстрации случаев

Пациентка начинает проникать в мою жизнь, и это вызывает некоторое сопротивление и замешательство. Даже с желанными клиентами (или возможно, в особенности с ними) взаимная аналитическая «вовлеченность» иногда является обременительной. Так что обычно мне требуется время и достаточно четко сформулированный договор, прежде чем я смогу «заняться» пациентом. Это феномен, связанный с границами. Однако, в отношении данной пациентки у меня уже была, так сказать, подходящая «констелляция». То, что я назвал ситуацию со страховкой «мошеннической» отчасти было попыткой контролировать вызывавшие во мне чувство вины романтические фантазии по поводу этой привлекательной клиентки (бессознательно я опасался нарушить правила анализа): я хотел напомнить нам обоим, что я занимаюсь «исключительно делом».
Но интересно, что как только я столкнулся со своей уязвимостью по отношению к сфантазированному соблазну, Ф. в тот же момент попросила об особом отношении, даже сговоре. Моралистский тон был вызван не только попыткой самоконтроля и соблюдения «рамки», но также и тем, что ей удалось каким-то образом нарушить эти границы. Хотя я не знал этого тогда, Ф. нужен был кто-то, кто ради нее «совершил бы подвиг», или, по крайней мере, исполнял бы отеческую покровительствующую роль.
Все это было до того, как Ф. пришла на первую встречу. В действительности, обсуждение этих моментов в идеале должно происходить на сессии, а не по телефону. Хотя эти нюансы невротического и комплементарного контрпереноса, сопротивления пациента и терапевта, нарушение границ и формирование контейнера тогда представлялись мне лишь смутно, они уже были целиком задействованы.

Табл. 5 (и продолжение 2,3)
Обсуждение
Все аналитические отношения, включая их предысторию, обсуждение оплаты и контрперенос, с самого начала были выражено окрашены инцестной тематикой. Ф. быстро преодолевала любые социальные табу; конечно, и мои фантазии о ней тоже, мягко говоря, быстро развивались. Я пытался поддерживать аналитический контейнер и сдерживать свои чувства. Интересно, что мои фантазии о «другой женщине», казалось, в целом соответствовали ее фантазиям о «другом мужчине» (будь то божество, друг или член семьи). Такие параллели у терапевта и пациента способствовали возникновению запутанной, инцестоподобной области «взаимного бессознательного» и самовозгоранию внутри аналитического сосуда.

Табл. 6 (и продолжение)
Обсуждение
Я все еще пытаюсь исправить свою прошлую ошибку, связанную с попыткой «соблазнить» новых пациентов, в особенности эту женщину, начать анализ. Вероятно, она не ведала, что обладала достаточной «силой», чтобы играть со мной в игры («Я могу уйти»). Она фактически флирто-валa со мною, а также, на более бессознательном уровне принуждала меня сделать что-нибудь «неправильное». Это-му желанию было вполне успешно оказано сопротивление, как показывает следующий сон.
7. Сон пациентки
Я стою перед кухонной плитой в доме, где я выросла. _Доктop обнимает меня руками за талию. Я чувствую себя гордой и хорошей.

Табл. 7(и продолжение)
Обсуждение
Позитивный терапевтический «холдинг» и контейнирование инцеста (разыгранное нами в споре по поводу снижения оплаты), казалось, подтверждались этим сновидением — близкие, но безопасные не-сексуальные отношения доктора и Ф., а также вхождение в область детских нарциссических травм, связанных с отношениями с матерью.' Сон пациентки о том, что ей нужно, и о том, что она получает. Сон может показывать не только частный внутренний мир пациентки, но также и аналитическую ситуацию и контрперенос. Я сделал выбор в пользу рассмотрения его главным образом в качестве комментария на мои интервенции, сделанные для поддержания «рамки» анализа («вторичная производная» в терминах Лэнгса). Более того, если в первом сне Ф. больная девочка может символизировать «внутреннего пациента», то возможно, что другой полюс — «внутренней целитель» архетипа «Раненого целителя» по Гросбеку представлен в образе доктора во втором сне. Объятие за талию (и мое облегчение, что оно не носит сексуального характера) любопытным образом намекают, однако, на скрытую инцестную связь coniunctio на этой ранней стадии анализа (см. Jung, 1946, р. 217).

Табл. 8 (и продолжение)
Обсуждение
Давление на внешнюю рамку анализа, вызываемое внешними и внутренними потребностями обоих сторон, было в тот момент довольно интенсивным. На внешнем уровне проблема была решена путем выработки реалистичного компромисса —она попросила о большем количестве сессий по цене, которую могла себе позволить. Жалобы Ф. на мою невнимательность и безучастность (Кохут, (1971, 1977) мог бы назвать это неудачей «объекта самости»), не важно, чем вызванные исторически, поколебали мою самооценку, до этого уже ослабленную чувством вины за мой эротический контрперенос. Здесь налицо комбинация ее проекций (или реальных ожиданий, основанных на опыте) и моей тенденции переживать вину и ощущение неадекватности. Можно также предложить другое описание происходящего, несколько напоминающее идею о «крючке» проекции: аналитик интроективно идентифицируется по линиям своих собственных комплексов.

Табл 9 (и продолжение)
Обсуждение
Бессознательное пациента не только индуцирует и заражает аналитика, оно способно видеть его насквозь. Именно в этом причина того, что трудным пациентам иногда приписываются особые качества: они обладают сверхъестественной, шокирующей нас способностью обнаруживать слабости аналитика. В данном случае я довольно безуспешно пытаюсь
скрыть это и почувствовать себя комфортно в той контрпереносной позиции, в которой я оказался. Иногда это вопрос выдержки. Как говорит Юнг: «Трудные случаи — это настоящие испытания» (Jung, 1951a, р. 116). Ее фантазия о двух мужчинах разыгрывается в данном случае с ее начальником и мною.